Опасность для сердец

– Ну конечно! Вас, прежде всего, интересуют сады, не правда ли? Вы ведь не станете обыскивать дом! Правда, может быть, кто-нибудь из моих гостей связан с контрабандистами. Не исключено, что они даже обмениваются сигналами из окна спальни.

– Не думаю, что это так, – ответил лейтенант.

Маркиза вздрогнула.

– Возможно, вы правы. Многие из них, к сожалению, слишком глупы, чтобы задумать такой план, не говоря уже о его выполнении. Когда-нибудь, когда у меня будет время, я сама стану заниматься контрабандой, и у вас, лейтенант, будет шанс принять участие в погоне, достойной вашего ума.

– Будем надеяться, что этот день не за горами, поймать такого контрабандиста, как вы, будет величайшим достижением в моей незаметной службе.

– Хорошо сказано, – одобрила маркиза. Затем, протянув руку Серине, сказала: – Пойдем, девочка, мы должны вернуться в salon. Но боюсь, что после разговора с лейтенантом игра покажется скучным занятием. Лейтенант, право, с вами было очень приятно поговорить.

– Ваш покорный слуга, мэм.

Лейтенант поклонился и ушел вместе с отрядом. Серина, стоя рядом с маркизой, услышала, как лорд Вулкан отдавал распоряжения лакею показать лейтенанту дверь в восточном крыле дома. Девушка знала, что эта дверь расположена дальше всех от скал. Она вела прямо к запущенному саду, обнесенному стеной, за которой была Аллея Роз. Лейтенанту пришлось бы потерять несколько минут, прежде чем выйти к скалам.

Сейчас девушку и маркизу окружили друзья.

– Слава Богу, они не обыскивают дом, – говорила маркиза, – бочки с бренди, которые три дня назад привезли мне из Лондона, выглядят как контрабандные. Если их обнаружат, нас точно обвинят в том, что мы сами их привезли, и, может быть, Джастина посадят за то, что он сам сидел за веслом лодки.

Гости дружно рассмеялись.

– Да, но мне жаль тех контрабандистов, какими бы они ни были. Вряд ли можно где-нибудь еще встретить таких решительных, крепких парней, как эти солдаты. А пограничники настоящие громилы! Если дело дойдет до драки, контрабандистам несдобровать – клянусь собственной головой.

– Им следует быть осторожнее, – вставил другой.

– Мне хотелось бы повидать таких удальцов, – отозвалась маркиза, – а вот Изабель Кальвер и ее брат могут рассказать нам о них, ведь они только вчера были в Дувре и разговаривали с одним из пойманных. – Раздались удивленные возгласы, а несколько человек пошли искать Изабель и Джилли, чтобы расспросить их об увиденном.

– А что думает об этом наша милая Серина? – послышался ненавистный голос лорда Ротхэма, который, стоя рядом с девушкой, не сводил с нее глаз.

Она молчала, не зная, что ответить, но маркиза ее опередила.

– Она боится, бедная девочка, – однако в ее голосе не было ни сочувствия, ни насмешки.

– Ну, кто же ее осудит за это? – продолжал лорд Ротхэм. – Ведь даже самому неопытному глазу ясно, что только в Париже могла быть сделана эта необыкновенная ткань для ее наряда.

Маркиза от удивления подняла брови и рассмеялась.

– Хэрри, ты чертовски наблюдателен, ничего не ускользает от твоего острого глаза.

– Ничего, когда речь идет о такой красоте. – Он сверкнул глазами в сторону девушки, и та быстро отвернулась от него. – Хэриет, мне нужна твоя помощь, – не унимался он, – наша милая Серина, которую я знаю с детства, сердится на меня. Я уже приносил ей свои извинения, свои глубочайшие извинения, но она меня не слушает. Используй свое влияние, Хэриет, чтобы меня хотя бы выслушали.

Он говорил просто, но в его голосе слышался намек, такой двусмысленный и лукавый, что Серина повернулась к маркизе и произнесла:

– Умоляю простить меня, мэм. У меня болит голова, и, с вашего позволения, я уйду в свою комнату.

Маркиза взглянула на девушку. Она хорошо понимала, что у той уже нервы на пределе. Не имело смысла держать ее здесь дольше.

– Пойди поспи, если это тебе поможет, – сказала она, – действительно, в этих комнатах так жарко, неудивительно, что у кого-нибудь да разболится голова.

– Я вам признательна, мэм. Спокойной ночи.

Серина сделала реверанс. Она не удостоила лорда Вулкана даже взглядом. Но когда уходила, расслышала, как лорд Ротхэм сказал:

– У меня к тебе дельное предложение, Хэриет, и думаю, ты найдешь его интересным.

В его голосе появились саркастические нотки, и хотя это мало что значило, когда говорил лорд Ротхэм, девушка все же удивилась. Могло ли его предложение касаться самой Серины? Подобная мысль просто абсурдна! Девушка пыталась убедить себя в том, что у нее слишком богатое воображение. События этого вечера так ее перепугали, что опасность мерещилась на каждом шагу. Она прошла Большой зал, в котором не были ни души, если не считать двух лакеев, стоявших у двери. Девушка положила руку на перила и собиралась уже подняться по лестнице, но ее остановили.

– Вы уходите, Серина?

К ней направлялся маркиз.

– Да, милорд, я... иду... спать.

Как она ни старалась оставаться спокойной, голос ее все же дрожал.

– Вы чем-то расстроены, – сказал он, – я прочитал по вашему лицу, когда вы спускались по лестнице вместе с моей матерью.

Девушка подняла голову и посмотрела ему в глаза. Голос маркиза, звучавший в эту минуту сочувственно, заставил ее прийти в себя и увидеть в его лице единственное человеческое существо среди толпы ужасных чудовищ, представившихся в тот миг ее больному воображению. На минуту события этого вечера показались ей скорее страшным сном, чем действительностью, а лорд Вулкан представился ей человеком, которому можно доверять. Он смотрел ей в глаза. Серина не ответила на его вопрос, она стояла, такая маленькая и несчастная, краснея и бледнея, с тоской и страданием в глазах. Маркиз взял ее холодную руку в свою и не отпускал, пытаясь согреть.

– Что случилось? – нежно спросил он.

В ответ ее пальцы задрожали как птицы в клетке и сильно сжали его руку, отчаянно ища поддержки, подобно утопающему, хватающемуся за соломинку.

– Я... я не могу... сказать вам, милорд.

Слова прозвучали почти шепотом, так что он должен был наклониться, чтобы их услышать.

– Ну и не надо. Утром все покажется не таким страшным, все образуется.

– Образуется! – повторила она, как бы оскорбившись. – Я никогда... никогда не забуду... никогда.

Девушка готова была расплакаться. Она постепенно оправлялась от шока, в котором пребывала до этой минуты. На миг она снова схватила его за руку, словно искала тепла, но вдруг испуганно отпрянула.

– Я должна... идти.

Серине хотелось скрыться, запереться в своей комнате, остаться одной, забыться. Она почти взлетела по ступенькам, уединившись в своей комнате, бросилась на постель и лежала, уткнувшись в подушки, не в силах даже в потоке слез избавиться от страшных картин, мучивших ее сознание.

На следующее утро девушка проснулась с головной болью и с темными кругами под глазами. Было уже далеко за полдень, когда Юдора разрешила ей встать, но девушка и не пыталась выйти из комнаты, а села на подоконник, наблюдая за морем. Карлица принесла ей еду и молоко. Серина выпила молоко, но от пищи отказалась, сказав, что у нее нет аппетита. Она не стала рассказывать служанке о том, что произошло. Так или иначе, она не могла передать словами все, что видела. Но картина не покидала ее воображения – пламя факелов, освещающих потолок пещеры, грубо вырубленной в скале, огромное тело, распростертое на полу, темно-красная струя крови. Разве сможет она когда-нибудь забыть это?

Виляя хвостом и пряча свой нос в ее ладони, Торко заставил свою хозяйку вспомнить о том, что уже пора вывести его на прогулку.

– Я выйду, Юдора, – сказала Серина, с трудом отгоняя от себя воспоминания.

– Это пойдет вам на пользу, – согласилась Юдора, – вы же бледная как полотно. Если бы вы снова были ребенком, я бы считала, что вам просто нездоровится.

Девушка вздохнула:

– К сожалению, я уже не ребенок, и больше всего меня тревожит не то, что произойдет, а то, что уже произошло. – Юдора ждала, пока ее госпожа придет в себя, но ничего не сказала. Она хорошо знала минуты, когда Серину что-то сильно волновало и когда она не могла говорить. Сейчас девушка страдала, и когда сердце Юдоры обливалось кровью из-за нее, она ничего не могла сделать, только надеяться, что рано или поздно ее госпожа вернется в прежнее расположение духа.