Нечто греховное

– Но вы же первый начали этот разговор, Шей! – сказала она, – я всего лишь подыграла вам.

– Прошу прощения, забудем об этом маленьком недоразумении.

Он обнял ее за талию одной рукой и увлек на аллею. На несколько мгновений Шарлемань погрузился в приятные воспоминания об их первой встрече в этом же парке. Но вновь поцеловать Саралу он так и не решился. Очнувшись, он убрал руку с ее талии, прокашлялся и произнес:

– Надеюсь, что за время нашего путешествия у вас разыграйся аппетит! Позвольте мне угостить вас яствами, которыми мой повар наполнил корзиночку для пикника.

И, чувствуя себя робким юношей, впервые очутившимся на свидании с особой противоположного пола, Шарлемань взял из корзины с продуктами плед и расстелил его на земле под развесистым деревом. Все, что он уже наговорил Сарале, блекло в сравнении с охватившим его чувством восторга. Любой прохожий, случайно очутившийся рядом с ними в эту минуту, с уверенностью сказал бы, что он ухаживает за своей возлюбленной. Уже одно то, что это слово пришло ему в голову, было невероятным. Он еще не называл так ни одну из женщин. Их же с Саралой отношения напоминали чудесный сон, и ему было трудно поверить, что все это происходит с ним наяву.

Сочтя все происходящее загадочным наваждением или временным умопомрачением, Шарлемань впервые отдался на волю обстоятельств, хотя прежде наперед продумывал каждый шаг. Ему страстно хотелось подольше побыть с этой восхитительной девушкой, не думая о том, что она может воспринять это как его хитрость и сделать встречные шаги, снова оставив его в дураках.

Поднатужившись, он перенес тяжелую корзину из коляски на плед и предложил своей умолкнувшей спутнице присесть. Она же медлила, словно бы ожидая от него подвоха; он с замиранием сердца ждал, что она скажет.

Наконец она уселась на плед и проговорила:

– В последний раз я садилась на землю в Дели, чтобы научиться, как заклинать кобру.

Такое замечание нисколько не удивило Шарлеманя, чего-то подобного он от нее и ожидал, а потому с улыбкой сказал.

– Тешу себя надеждой, что вы не сравниваете меня с ядовитой змеей.

Сарала насмешливо фыркнула:

– Нет. Однако приемчики, что использует заклинатель змей, похожи на ухищрения, к которым прибегают порой коммерсанты.

– Вы так считаете? – спросил Шарлемань. – Отчего же? Сарала сбросила с ног туфли и только тогда ответила:

– В основе этих приемов лежит стремление отвлечь противника и направить его мысли в другом направлении. А разве вам это не известно?

Он посмотрел на ее коричневые туфли, скользнул взглядом по щиколоткам с индийской татуировкой и спросил:

– Вы не боитесь со мной откровенничать? Любопытно, как далеко простирается ваша дерзость?

– А вот как! – ответила Сарала и, подавшись вперед, обняла его и поцеловала в губы.

Чресла Шарлеманя свело болезненным спазмом, а по спине пробежала дрожь. Он ответил ей жарким поцелуем, и она даже слегка раскрыла рот. В этот миг он пожалел, что не выбрал более укромного местечка для пикника, фаэтон же был слабой защитой от посторонних глаз. Ах, как бы ему хотелось стянуть с Саралы платье и повалить ее на плед, грудью ощутить биение ее сердца! От одной лишь этой мысли его окрепшее мужское естество взбунтовалось.

Шарлемань тотчас же отпрянул от Саралы и прохрипел:

– Здесь нас могут увидеть… Она вздернула носик и заявила:

– Но я всего лишь хотела проверить, вскружит ли вам голову наш третий по счету поцелуй! Как вы себя чувствуете?

– Весьма оригинально, – помрачнев, сказал он. – А мне почему-то казалось, что это я вас тогда поцеловал…

– Не обижайтесь, Шей, вы целуетесь замечательно, – успокоила она его, – но только не забывайте, что поцелуй – Это обоюдоострое оружие и я тоже им неплохо владею.

– Вы хотите сказать, что целовали меня для того, чтобы продемонстрировать мне тщетность моих ухищрений вас очаровать? – Шарлемань вперил в нее пристальный взгляд. – Так вот, значит, какого низкого вы обо мне мнения! По-вашему, я жалкий трюкач?

– Я всего лишь хотела намекнуть, что бесполезно пытаться смутить меня своими мужскими фокусами. Я их все давно изучила. А вы смогли бы загипнотизировать кобру?

– Две с половиной тысячи! – рявкнул он, очнувшись от оторопи. Выставлять себя полным идиотом было не в его привычках. Уж если ей приспичило поторговаться, то он ей это устроит. Она надолго запомнит этот торг!

Сарала растерянно заморгала:

– Но этот шелк стоит значительно дороже! Вот что я вам скажу: если вы немедленно не откроете корзинку, то я сама это сделаю.

Она подтянула корзину к себе и откинула крышку.

Ее волнение выдавал только легкий румянец, и не будь его у нее на щеках, Шарлемань решил бы, что она действительно поцеловала его, чтобы преподать ему урок честной игры. Тем не менее, та страстность, с которой она упивалась их поцелуем, свидетельствовала, что ею движут искренние чувства, а не только коммерческие интересы. Чего он действительно не предусмотрел, так это ее умения заклинать змей. Шарлемань перевел дух и приказал себе наслаждаться прекрасным мгновением.

– Отведайте сандвича с ветчиной и зеленью! – предложила ему Сарала.

– И передайте мне, пожалуйста, бутылку мадеры, я наполню бокалы, – сказал он, забирал у нее сандвич, обернутый салфеткой.

– Вот, возьмите! – Она передала ему бутылку и бокалы. – Могу я задать вам один вопрос?

– Вы можете не спрашивать моего разрешения!

– Вы часто устраиваете пикники для деловых соперников?

Он заметил искорки в ее глазах и рассмеялся:

– Это со мной впервые. Вы стали приятным исключением. И, разумеется, я никого из них не целовал, как вас.

Он передал ей бокал, наполненный рубиновым нектаром.

– Что ж, чудесно! Ответьте мне тогда еще на один вопрос: много ли женщин было среди ваших деловых оппонентов?

– Однажды я долго торговался с леди Эдалсен из-за мраморного бюста Цезаря. Других аналогичных случаев я, пожалуй, не припомню.

– И кто же из вас победил?

– Как-нибудь вы полюбуетесь этим бюстом в моем особняке. Он стоит в бильярдной комнате.

Сарала отведала вина из бокала и спросила:

– Коль скоро вы можете позволить себе хранить в бильярдной целое состояние, то почему бы вам не заплатить мне за шелк три с половиной тысячи фунтов? Разве это вам не по средствам?

– Отчего же, мне это вполне по карману. Но из этого еще не следует, что я желаю заплатить эту цену.

– Понимаю. – Сарала сделала еще глоток мадеры и устремила задумчивый взгляд на озеро. – Итак, вы – счастливый обладатель древнеримского бюста Цезаря. А какие еще старинные предметы вы приобрели?

Уловив неподдельный интерес в ее вопросе, Шарлемань понял, что она задала его не ради поддержания беседы. Несомненно, ее тоже влекло к памятникам прошлого, разным антикварным безделицам, что весьма необычно для девушки, родившейся не в Англии.

– Я начал коллекционировать антиквариат еще юношей, – наконец ответил Шарлемань. – И со временем собрал такую коллекцию, что с трудом разместил ее в своем доме.

– Но разве вы не живете постоянно с братом? Поколебавшись, Шарлемань пояснил:

– Нам с Мельбурном часто приходится решать совместно важные проблемы. Поэтому для меня целесообразнее жить в одном доме с ним и его маленькой дочерью.

Была и другая причина, сугубо личного свойства, его проживания в семейной резиденции – сочувствие к Себастьяну, вынужденному в одиночку воспитывать маленькую дочку. Порой Шарлемань спрашивал себя, что бы делал его старший брат, останься он после смерти жены только в обществе трехлетней девочки. Часто ему долго не удавалось уснуть, этот вопрос не оставлял его и по ночам, а забывшись сном, он метался по кровати, терзаемый кошмарами, и внезапно просыпался в холодном поту. Верность родственному долгу он сохранил даже тогда, когда его второй брат, Закери, и сестра Элеонора обзавелись семьями и стали жить отдельно.

Из тяжких размышлений о трудной поре, наступившей после кончины Шарлоты, Шарлеманя вывела Сарала.