Лев-триумфатор

На плохом английском он произнес:

— Я капитан судна. Я пришел поговорить с вами. Я ответила:

— Лучше скажите, что все это значит.

— Вы на борту моего судна. Я взял вас в плаванье.

— Для чего? — спросила я.

— Этой вы поймете позже.

— Вы похитили нас из дома! — закричала я. — Мы благородные женщины, не привыкшие к грубому обращению. Мы…

Хани положила руку на мою, удерживая меня. Капитан заметил это и одобрительно кивнул.

— Незачем протестовать против того, что сделано, — сказал он.

— Однако я протестую. Вы совершили безнравственный поступок.

— Я пришел не для того, чтобы говорить о таких вещах и попусту тратить время. Я пришел сказать вам, что я повинуюсь приказам.

— Чьим приказам?

— Одного из тех, кто командует мной.

— Кто, умоляю?

Хани снова удержала меня.

— Не торопись, Кэтрин, — сказала она.

— Вы умны, — сказал капитан. — Мне жаль, что вас захватили. Этого не должно было случиться. — Он прямо посмотрел на Хани. — Ошибка, понимаете?

— Если вы объясните, что все это значит, мы будем вам благодарны, сказала Хани смиренно.

— Я могу заверить вас, что если вы будете вести себя осмотрительно, с вами на корабле ничего дурного не случится. Здесь находятся матросы, которые в море уже много месяцев… вы понимаете. Они могут быть грубы. Поэтому вы должны быть осторожны. Я не хотел бы, чтобы вас подвергли оскорблениям на моем корабле. Это против моих желаний и желаний тех, кто командует мной.

— С нами были схвачены и другие — Дженнет, моя служанка. Что с ней? спросила, я.

— Я выясню, — пообещал он мне. — Я сделаю все, чтобы обеспечить вам удобства… всем вам.

Я с интересом взглянула на него. Он продолжал смотреть на Хани известным мне взглядом. С волосами, рассыпанными по плечам, она была само очарование. Она выглядела необычайно беззащитной, и все мужчины всегда испытывали желание охранять ее. Мне кажется, это касалось даже испанских капитанов пиратских кораблей.

— Вам неудобно здесь, — сказал он. — Мы продолжим разговор в более подходящих условиях. Пойдемте со мной и поедим. Мне кажется, вы съели совсем немного.

Хани и я обменялись взглядами. Манера, в которой капитан разговаривал с нами, немного успокоила меня. Он не был грубым матросом, обращался с нами, как будто мы были гостями на его корабле, что вселяло надежды.

Запах топленого сала и стряпни распространялся по коридору. Галион кренился так, что нам приходилось цепляться за перила, которые тянулись от одного конца коридора в другой. Спотыкаясь, мы шли за капитаном. Он открыл дверь и посторонился, пропуская нас вперед.

Это была его каюта. Она оказалась довольно просторной, с обшитыми панелями переборками и походила на маленькую комнатку. Везде находились книги и инструменты. Основное место занимал длинный привинченный к полу стол. Я заметила также стоявшую на лафете пушку, смотрящую в амбразуру. Одна из панелей была украшена гобеленом, изображавшим сдачу Гранады королеве Изабелле и королю Фердинанду.

Я поразилась, увидев, что на корабле могло быть столько удобств.

— Прошу садиться, — сказал капитан, придерживая кресла. — Я позабочусь о еде.

Мы сели, босоногий матрос вошел и накрыл на стол. Вскоре принесли дымящиеся тарелки с чем-то, похожим на бобы с соленым мясом.

— Возможно, вы и не проголодались, но неплохо перекусить еще, — сказал он.

— Не можете ли вы сказать мне, почему убили моего мужа? — спросила Хани.

— Не могу. Я не покидал корабля.

— Знаете ли вы других похитителей?

— Это было целью нашей миссии.

— Грабить наше побережье, чтобы захватить женщин… — начала я.

— Нет, — возразил капитан. — Взять вас. Вы все поймете в свое время.

Затем Хани мягко сказала:

— А вы тоже должны понять, что мы сбиты с толку. Мы хотим знать, что все это значит. Мы боимся, что вы доставили нас сюда, чтобы…

Он вежливо улыбнулся ей:

— С вами ничего плохого не случится на моем корабле, если вы будете подчиняться моим приказам. Я приказал команде не трогать вас. — Он смотрел на меня, затем повернулся к Хани:

— Я прикажу, чтобы вы тоже были неприкосновенны.

— Она уже подвергалась домогательствам.

— Я обещаю…

Хани потрогала «Агнца Божьего».

— Это спасло меня, — сказала она. — Это и Джон Грегори.

— Любой человек, который отважится тронуть вас, заплатит за это своей жизнью, — пообещал капитан.

— Тогда я хочу знать, для чего нас привели сюда, — сказала я.

— Это вы узнаете позже.

— Вы оторвали нас от дома… — начала я, но Хани снова удержала меня.

— Ради Бога, Кэтрин. Дай нам хоть немного разобраться. Капитан стремится помочь нам. — Беременность сделала Хани спокойной, что при данных обстоятельствах казалось неестественным. Она думала о своем ребенке и пыталась выиграть время.

Он печально улыбнулся ей:

— Я обязан следить, чтобы с вами ничего плохого не случилось, и я выполню свой долг. Вы никогда не должны гулять без сопровождения. Грегори будет с вами. Не выходите на палубу без него! Люди будут предупреждены, но невозможно постоянно следить за ними. И хотя они знают, что рискуют своими жизнями, среди них могут оказаться достаточно горячие головы, чтобы выразить свое отношение к вам.

— Куда мы плывем?

— Я не имею права говорить об этом. Путешествие не будет долгим. Вы все поймете, когда мы прибудем на место, и узнаете о цели вашего плавания. Если вы разумны, то забудете, что случилось, и смиритесь. Что касается этого корабля, я предлагаю свою защиту и любые удобства, какие только смогу вам предоставить. Корабль похож на крепость, как говорят некоторые, плавающую крепость. Но это далеко не так, как вы понимаете. Мы в море. И жизнь в море не похожа на жизнь на земле. Мы не можем позволить себе роскошь. Однако хочу, чтобы у вас были все удобства, которые я могу дать. Одежда, например. Вы плохо подготовлены для плавания. Я постараюсь найти для вас ткани, и, возможно, вам удастся сшить одежду. Вы будете есть в этой каюте. Иногда со мной, иногда одни. Мой совет смириться с тем, что случилось, смириться со спокойствием и пониманием, что на этом корабле, если вы последуете моим советам, ничего дурного с вами не случится.

Он положил на свою тарелку мясо и бобы. Как и Хани, я только притронулась к еде.

Я отказывалась верить, что это действительно произошло со мной. «Скоро настанет пробуждение, — обещала я себе, — испанский галион превратится во „Вздыбленного льва“, а капитан — в Джейка Пенлайона. И это будет совершенно иной сон, который уже снился мне, об этой властной натуре».

Но этот сон, этот ночной кошмар повторялся и повторялся, в то время как реальность постепенно увядала.

Скоро Хани почувствовала себя плохо. Это было неудивительно. Мы не привыкли к качке корабля, измучились душой и телом, ничего не понимали и разуверились в будущем. Кроме того, Хани была беременна.

Я ухаживала за ней. Это было хорошо, потому что помогало забыться. Но я боялась, что она умрет.

Джон Грегори был всегда рядом. Как я ненавидела этого человека, кто хитростью вошел в наш дом под видом священника, кто привел к нам врагов. Шпион! Изменник! Что может быть хуже? Сейчас же он был нашим защитником. Я не могла заставить себя смотреть на него без презрения. Но он был полезен.

— Боюсь, вы убьете мою сестру, — сказала я ему. — Вы знаете о состоянии ее здоровья. Этот удар оказался более тяжелым для нее, чем можно было ожидать. Хотелось бы верить, что те, кто дружески относился к нам, не предадут, но я ошиблась. Мы окружены лжецами и изменниками. — Когда я говорила с ним, он стоял предо мною с потупленным взором. В каждом его жесте сквозило раскаянье. Хани все время пыталась остановить меня, но я не могла удержаться. Выговорившись, я почувствовала облегчение.

На второй день, когда Хани стало хуже и возникли опасения за ее жизнь, я сказала Джону Грегори:

— Мне нужна служанка. Она поможет ухаживать за сестрой.