Наследница (СИ)

После православного Рождества все заметили, что Элен ходит какая-то особо тихая. Но по распоряжению хозяина дома с вопросами к ней не приставали, делая вид, что всё идёт, как обычно. И Элен тоже ни с кем не говорила о своей печали. Постепенно всё прошло, и Элен вновь стала привычно озорной, не в меру предприимчивой девчонкой.

Но когда через год вновь приближались Рождественские праздники, Элен опять ощутила беспокойство. Ей очень не хотелось снова ощутить те эмоции, которые захватили её в прошлом году. Она не хотела вспоминать. Нужно было срочно чем-то себя занять. У взрослых были свои заботы, которых, как всегда прибавилось в это предпраздничное время, у дяди к тому же появились какие-то срочные дела и он уехал на несколько дней, а Гжесь помогал отцу. Элен оказалась предоставлена сама себе. Она слонялась по дому, придумывая очередное дело. Но вот заниматься с пани Марией ей категорически не хотелось. Другие учителя прервали занятия на время праздников, но пани считала, что те навыки, которые она старалась привить своей подопечной, требуют постоянных методических усилий и к тому же дисциплинируют непоседу. Поэтому она не оставляла Элен в покое. Естественно, девочка изо всех сил старалась не попадаться лишний раз на глаза своей строгой воспитательнице.

Как-то раз, спускаясь по лестнице и заметив пани Марию, Элен поспешила обратно, но тут же сообразила, что на втором этаже деваться ей, кроме своей комнаты, некуда, а там пани найдёт её в два счёта. Как кошка, которая, убегая от преследователя, бежит наверх, Элен тихонько проскочила по лестнице, ведущей на чердак, и притаилась, присев возле запертой двери. Она слышала, как пани Мария поднялась и прошла к её комнате. Можно было рискнуть и проскользнуть вниз, но Элен решила на всякий случай остаться пока на месте. Пани возвратилась почти тут же, ворча себе под нос, что «негодная девчонка опять куда-то делась». Когда ворчание и шаги затихли где-то на первом этаже, Элен перевела дух. Пронесло. Теперь можно и спуститься. Вставая, она вдруг почувствовала, как её ухватили сзади за волосы. Она испуганно замерла. Ничего не происходило. Тогда, заведя руку за голову, она ощупала то, что держало волосы. Это было что-то железное. Высвободив прядь, Элен обернулась: волосы зацепились за скобу для замка. Скоба выглядела на удивление ненадёжно. Элен потрогала её — она свободно болталась. Тогда девочка потянула скобу на себя, и та подалась, старые гвозди вывалились из дерева, и скоба повисла на оставшемся запертом замке. Теперь ничего не мешало открыть дверь. В воздухе запахло очередным приключением. Здесь она ещё не бывала! Что же там такое? Элен приоткрыла дверь, которая тихонько скрипнула, и шагнула в темноту. Сердце билось часто и гулко. Постояв, пока глаза хоть немного привыкли к тёмному помещению, она, пользуясь слабым светом, падавшим сквозь полуоткрытую дверь, осмотрелась. Рядом ничего интересного не было. И неинтересного, впрочем, тоже, если не считать старой корзины. Элен сделала несколько шагов. Теперь темнота стала более плотной, различить хоть что-нибудь вокруг было трудно. Пытаясь пройти дальше, Элен обо что-то споткнулась и упала, больно ударившись коленом. Замерев на месте, ожидая, что на шум вот-вот кто-то придёт, она немного посидела, растирая место ушиба, потом встала, отряхнулась и, прихрамывая, пошла обратно к двери. Закрыв её и вставив гвозди на место, так что запор казался нетронутым, Элен решила вернуться сюда со свечой, чтобы хорошенько всё рассмотреть. К тому же, хорошо бы надеть что-нибудь тёплое, потому что на чердаке ощущался зимний холод.

В следующий раз Элен со свечой в руке и в меховой душегрее рассмотрела, обо что споткнулась. Это была выступающая над полом деревянная балка. Таких здесь было много. Перешагнув через неё, она углубилась в неизведанные глубины чердака. Осматриваясь по сторонам в тусклом свете свечи, она вдруг вздрогнула и, еле сдержав крик, отпрянула в сторону, уронив свечу. На чердаке кто-то был! Он сидел под самым скатом крыши. Свечка чудом не погасла и Элен, подобрав её с пола дрожащей рукой, тихо спросила:

— Вы что здесь делаете?

Ответом была тишина. Слышно было только, как ветер тихонько плачет в щелях, прося впустить его внутрь. Всё так же дрожа, стиснув зубы, чтобы они не стучали от страха, Элен медленно приблизилась к сидящей на полу фигуре… Вот она уже близко… Вот — совсем рядом… Элен тихонько фыркнула, зажав рот рукой: ну, и дурочка же она! Испугалась пустых старых доспехов! Интересно, а что они здесь делают? Наверное, это дорогая вещь. Она принялась подробно осматривать находку. Оказалось, что у доспехов не хватает почти половины частей. Понятно, почему они здесь…

Пробыв на чердаке ещё немного, Элен решила, что пора спускаться, чтобы кто-нибудь ненароком не обнаружил, где она пропадает. Тогда скобу починят и всё — прощай, чердак! А ей хотелось осмотреть здесь всё подробно, поэтому рисковать не стоило.

За неделю Элен изучила чердак и вещи, находящиеся там, вдоль и поперёк. Теперь ей известны были все тайны этого волшебного помещения. Сначала она решила, что никогда и никому не расскажет о своих открытиях, её распирала гордость: вот, никто не догадался забраться сюда, кроме неё! («Никто» — это, конечно, был Гжесь). Но постепенно в ней росла потребность поделиться своими сокровищами, принять заслуженное восхищение. Нужно посвятить во всё Гжеся. Он должен это увидеть!

Вскоре после Рождества Элен исполнила своё намерение и повела Гжеся на чердак. Гжесь жил в этом доме столько, сколько себя помнил, но на чердак ещё ни разу не забирался. Ему это просто в голову не приходило. А здесь было здорово! Огромное пространство, только условно разделённое на сектора балками и какими-то распорками, было прекрасно своей неизведанностью. Здесь всюду чудились тайны. Полумрак, стоявший тут даже днём, не давал разглядеть подробности и, казалось, скрывал неведомые опасности. Элен со свечой в руке держалась уверенно, по-хозяйски. Она сразу пошла вперёд, напомнив приятелю, чтобы ступал как можно тише. Мальчик то и дело останавливался, чтобы разглядеть очередную вещь, заинтересовавшую его. А тут было, на что посмотреть! Неработающие напольные часы возвышались, как башня, над кофейным столиком с отломанной ножкой; целой грудой были свалены разного размера ящики, о назначении которых можно было гадать долго; переброшенная через балку висела какая-то одежда, напоминающая старинный тёплый плащ. Вот в углу, за очередной балкой, что-то блеснуло. Гжесь шагнул туда и увидел валяющиеся рыцарские доспехи, потемневшие, но от этого ставшие ещё интереснее. Он хотел поднять их, посмотреть, все ли детали на месте, но Элен зашипела на него:

— Потом! Это всё посмотришь потом! Пойдём, я покажу тебе самое главное!

Гжесь, всё ещё с тоской оглядываясь в сторону покинутых доспехов, двинулся за ней. Они прошли мимо свёрнутых в трубочки и уложенных в ящики пергаментов, мимо небольшого шкафчика без дверец, на полках которого виднелась посуда, мимо остова большой люстры и, наконец, приблизились к конечному пункту своего путешествия. Элен поставила свечу на выступающую часть не то балки, не то ещё какой-то конструкции и открыла стоявший на полу сундучок. Когда Гжесь заглянул в него, то сначала ничего не понял. А потом, разглядев расколотый приклад с изящной резьбой на поверхности, понял, что здесь хранятся детали оружия — пищалей, пистолетов, мушкетов и т. д. После этого он смог выговорить только: «О-о-ох…» и опустился на колени перед сундучком, чтобы получше ознакомиться с его содержимым. Он давно уже мечтал о собственном пистолете, но пока что отец разрешал ему только пострелять из своего, да и то иногда. Хотя охотничье ружьё у него было. Гжесь начал перебирать, вынимать, разглядывать все эти блестящие и матовые, большие и совсем крохотные, металлические и деревянные кусочки настоящего боевого оружия. Элен была совершенно счастлива, видя, что её товарищ полностью очарован находкой. Это было так же приятно, как самой найти что-то новое и интересное.

— Как ты думаешь, из всего этого можно собрать хоть один настоящий пистолет или ружьё? — спросила она.