Не упусти радугу

— Скажи-ка, что это говорят про вас с Клеем Лангтоном?

Довольная, что научилась наконец править, Кейт забралась на козлы. Так приятно иногда поболтать с подругами — хотя, по правде сказать, они чуть не замучили ее вопросами о Джонатане и Клее. Выезжая из поселка, Кейт улыбалась про себя: все же забавно делать вид, что два таких видных кавалера сходят по тебе с ума.

Однако вскоре она посерьезнела. Уж кто-кто, а Джонатан с ума по ней не сходит. В последнее время он вообще ведет себя так, словно ему неприятно ее видеть. После той злополучной размолвки из-за Чарли с Луноцветкой они с ним почти не разговаривали. Несколько раз за эти пять дней она ловила на себе его взгляд, однако взгляд был какой-то странный, как будто недоверчивый. Пожимая плечами, она старалась убедить себя, что ей все равно, но — увы! — ей было не все равно.

Снег уже стаял, от раннего снегопада на дороге остались лишь глубокие рытвины да редкие лужи. Когда Кейт наконец добралась до дома, ее совсем растрясло, и боль в пояснице усилилась. Она кое-как сползла на землю, с трудом распрямила спину и только после этого пошла распрягать лошадь.

— Миссис Мерфи, давайте я распрягу.

— Да, спасибо, Леви. Я что-то устала сегодня.

— А где покупки? — спросил Джонатан, заглядывая в пустую повозку.

— Я сегодня ничего не покупала.

— Зачем же вы ездили в поселок?

— Я… Мне нужно было что-нибудь теплое на зиму.

Солгав, вернее, сказав лишь часть правды. Кейт тут же почувствовала, как неудержимо краснеет. Джонатан окинул подозрительным взглядом ее обнову — широкий кричаще-желтый плащ явно ношенный. Плащ был украшен огромными черными пуговицами и расшит в несколько рядов тесьмой.

— Это вы у Абигейл такое приобрели? Кейт, задетая его насмешливым тоном, тут же забыла, что сама только что досадовала на вульгарность своего нового наряда.

— Нет. Миссис Клайн не держит у себя дамских товаров. Это старый плащ Мег, мне дали его Рози с Франчиной, пока я не подыщу ничего более подходящего. А теперь извините, мне пора заняться ужином.

Джонатан был почти уверен, что она что-то скрывает: предательский румянец выдавал ее с головой. И все же он никак не понимал, что за тайны завелись у нее в поселке. Точнее, он просто не мог представить, чтобы Кейт Мерфи была замешана в чем-то тайном или же недостойном.

Кейт уже накрывала на стол, когда у нее начались первые схватки.

Вцепившись изо всех сил в спинку стула, она стояла так, пока волна боли не откатилась. Сегодня у нее ломило поясницу с самого утра, и ломота становилась все сильнее и сильнее, пока не охватила все тело. Подташнивало, раскалывалась голова, и Кейт пообещала себе пораньше лечь спать. Сейчас она стояла с закрытыми глазами и молилась про себя: Господи, пусть это окажется просто усталость! Завтра она как следует выспится, и все пройдет.

Однако вторая волна боли оказалась вдвое страшнее первой.

— Нет! Господи, прошу Тебя, нет! — взмолилась она, судорожно сглатывая и не смея думать о том, что может сейчас случиться.

— Кейт! — Джонатан с порога заметил ее нездоровую бледность, побелевшие пальцы на спинке стула и в три прыжка оказался подле нее. — Что случилось?

Кейт, еще сотрясаемая мучительными судорогами, открыла глаза.

— Джонатан?

— Я здесь, Кейт.

— Помоги мне! — жалобно крикнула она. — Пусть мой ребенок не умрет! — Из последних сил она вцепилась в рубаху Джонатана.

— Ребенок? О Боже!.. — Она уже оседала на пол, но Джонатан успел ее подхватить. — Леви, Коул! — крикнул он через плечо. — Бегите к Чарли и передайте, чтобы он поскорее привез сюда Луноцветку. Кейт нужна ее помощь!

Он на руках отнес ее в комнату, уложил на кровать и беспомощно застыл рядом.

— Я с тобой, — хрипло сказал он и, опустившись на колени, крепко сжал ее руку. — Я никуда не уйду.

Коул и Леви вскоре вернулись сказать, что они нашли Чарли и все ему передали. Джонатан кивнул и отослал обоих на улицу. Он сдержал свое слово: он ни на шаг не отошел от ее постели и ни единым жестом не показал, чего ему это стоило. Не задумываясь о приличиях, он помог ей снять платье и укрыться одеялом. И после, когда он обтирал мокрым платком ее лоб и бормотал слова утешения, Кейт, цепляясь за его руку, даже не догадывалась о его адских муках.

— Джон? — раздался наконец из кухни голос Чарли.

Джонатан поднял голову и с облегчением вздохнул.

— Сюда! — позвал он. — Луноцветка приехала?

— Еще бы! Она как услыхала, что надо помочь Кейт, я еле за ней угнался.

Джонатан еще держал руку Кейт в своей, когда Луноцветка, оттеснив Чарли, скользнула прямо к кровати.

— Боюсь, она может потерять ребенка, — вполголоса ответил Джонатан.

Луноцветка перевела взгляд с него на Кейт и сказала:

— Мужчина тут не нужен. Уходите все. Джонатан кивнул и в последний раз сжал ее руку.

— Я буду здесь, за дверью, Кейт.

Тут Луноцветка так посмотрела на мужчин, что они без дальнейших проволочек покинули комнату.

Чарли ободряюще сжал плечо Джонатана.

— Думаю, Луноцветка лучше знает, что делать.

— Это точно, — кивнул Джонатан. Вздохнув, он повернулся к плите. — Надо, наверное, покормить мальчишек, а то Кейт задаст мне потом жару.

Ужинали тихо. Джонатан, особенно не распространяясь, сказал сыновьям, что миссис Мерфи очень больна. Когда все поели и начали убирать со стола, на пороге спальни Кейт появилась Луноцветка с маленьким узелком, обернутым кожей. Не говоря ни слова, она прошла мимо них и скрылась за дверью. Чарли с Джонатаном переглянулись и продолжали молча мыть посуду.

Луноцветка вскоре вернулась уже с пустыми руками, прошла прямо к плите, развела в тазике теплую воду и скрылась в спальне Кейт.

В следующий раз индеанка появилась на пороге, лишь когда вся посуда была перемыта, а мальчики уже отправились спать.

— Она уснула, — сказала Луноцветка. — Но у нее печальный дух. — И, не говоря больше ни слова, она завернулась в одеяло и вышла в ночь.

— Ну, значит, пора. — Поднявшись из-за стола, Чарли надел пальто и шляпу.

— Передай Лунонветке от меня спасибо, Чарли.

Джонатан еще несколько минут неподвижно сидел у стола, потом тяжело вздохнул, приоткрыл дверь маленькой спальни и некоторое время смотрел на спящую женщину. Оглядев комнату, он вздохнул с облегчением: Луноцветка все убрала. В глубине души он боялся того, что могло ждать его за этой дверью.

Та страшная ночь, когда ему в последний раз пришлось быть свидетелем родов, снова отодвинулась от него и сделалась всего лишь воспоминанием. Прошлое переплелось в этом кошмаре с настоящим. Он брал за руку Кейт, но это почему-то оказывалась рука Мэри. Он обтирал платком ее лоб и бормотал слова утешения, но слова эти тоже предназначались для Мэри, его жены. Только сейчас последние душераздирающие крики Мэри во время родов начали затихать в его памяти. Оставалась лишь тревога о Кейт.

Он снова вгляделся в ее осунувшееся лицо: оно было белее ее рубахи, лишь под глазами залегли темные круги.

От света фонаря веки Кейт затрепетали, и она открыла глаза. Не понимая, что с ней, она с трудом сосредоточила взгляд на знакомом силуэте в дверях.

— Джонатан, это ты?

— Извини, я не хотел тебя будить. Как себя чувствуешь?

— Слабость.

— Ну, тогда не буду мешать…

— Нет! — торопливо перебила она. — Пожалуйста!.. Я боюсь одна.

Помедлив, Джонатан шагнул в комнату и повесил фонарь на крюк в стене.

— Хочешь поужинать? — нерешительно спросил он.

— Спасибо, я не голодна.

— Может, попьешь воды?

— Нет, спасибо. — Она смущенно тронула рукой волосы. Узел, обычно туго закрученный на затылке, растрепался и сполз вниз. — Дай мне, пожалуйста, щетку для волос, — попросила она, дрожащими пальцами нащупывая шпильки.

Джонатан покачал головой и подал ей щетку с умывальной полочки. Вот это по-женски, подумал он: на дворе глубокая ночь, сама только что прошла сквозь адские муки, а она беспокоится, хорошо ли у нее лежат волосы.