Среди роз

— Леди Эдвина! Вот мы и встретились вновь!

Он беспечно прошелся по комнате. Эдвина встала с постели и застыла, не сводя с него глаз. Мужчина сбросил плащ и невозмутимо положил меч.

— Вы проглотили язык? Что же не приветствуете гостя? — язвительно спросил он.

— Я… — У Эдвины подкосились ноги, и она опустилась на пол. — Джон, я была против этого плана! Клянусь, я не желала тебе зла! — Эдвина не осмеливалась поднять глаз, охваченная смертельным страхом за дочь. Пусть Джон поступит с ней, как пожелает — лишь бы пощадил Анну!

Эдвина и не подозревала, насколько правильно повела себя. Джон долго смотрел на ее склоненную голову и каштановые волосы, разметавшиеся по спине, прикрытой тонкой ночной сорочкой. Ткань мягко облегала полные груди Эдвины и ее гибкую талию.

Джон подошел к ней и взял за подбородок.

— Ты готова поклясться, Эдвина, что не участвовала в заговоре?

Ее глаза наполнились слезами. Эдвине и в голову не приходило оттолкнуть его и убежать. Она пыталась заговорить, но не смогла и только покачала головой. Джон отошел. Эдвина всхлипнула:

— Я не желала твоей смерти! Что бы ты ни сделал, пощади мою дочь. Ей всего пять лет, она не знает, что такое предательство!

Эдвина умоляюще смотрела на Джона, и ее сердце неистово колотилось, ибо он был не только суров, но и привлекателен. Впервые за много лет в ней пробудилось чувство. Должно быть, она сошла с ума. Но не успел Джон ответить ей, как дверь снова распахнулась.

Тристан застыл в дверях — высокий, мощный и разъяренный. Его глаза метали молнии, лицо затвердело, как гранит, губы сжались в тонкую линию.

Он жив! Эдвина обезумела от ужаса. Поистине этот человек воскрес из мертвых! Она едва не потеряла сознание. Обменявшись взглядом с Джоном, Тристан подошел к ней, взял за плечи и с силой встряхнул.

— Где она? — взревел он. — Где она?

Он спрашивает о Женевьеве, в полуобмороке догадалась Эдвина.

— Уехала!

— Что?!

Тристан пришел в бешенство. Эдвина никогда еще не испытывала такого животного ужаса. Поняв, что должна объясниться, она облизнула губы и умоляюще заглянула в сверкающие глаза Тристана.

— Женевьева сегодня уехала в Лондон, чтобы предстать перед Генрихом Тюдором и принести ему присягу.

Тристан все еще сжимал плечи женщины, глядя ей в глаза с недоверием и гневом.

— Будь она проклята! — Отпустив Эдвину, он направился к двери, но возле Джона остановился. — Я должен сегодня же вернуть то, что принадлежит мне. Присмотри за замком в мое отсутствие. Никого не выпускай отсюда. Как быть с пленниками, мы решим потом. Вы с Тибальдом остаетесь за старших.

Джон кивнул. Тристан покинул комнату; плащ развевался у него за спиной, точно боевое знамя.

Эдвина с беспокойством взглянула на Джона. Тот закрыл дверь. По спине женщины пробежала дрожь — то ли страха, то ли предвкушения… Она знала, что должна опасаться за Женевьеву, но пока беспокоилась лишь о собственной участи.

На миг Эдвина закрыла глаза. Ее судьба решена: по гневным глазам Джона она поняла, что сегодня же будет принадлежать ему.

Она с удивлением осознала, что почти рада этому. Ее загнали в угол, отрезали все пути к бегству. Помимо воли Эдвина стала сообщницей предателей. Теперь пришла пора поплатиться за это.

И все-таки она видела, что Джон молод, прекрасно сложен и силен. Эдвина вспыхнула, охваченная желанием прикоснуться к нему и ощутить ответное прикосновение. Ей следовало бы сгорать от стыда; будь она невинной девушкой, то покраснела бы до корней волос. Но Эдвина уже знала тайны супружеского ложа. Джон ничем не напоминал ее покойного мужа, и Эдвину неудержимо влекло к нему.

Внезапно она поднялась.

— Моя дочь здесь, она спит…

— Позови служанку. Пусть унесет девочку.

Эдвина не верила своим ушам, ее ноги приросли к полу. Джон открыл дверь и сам позвал слуг.

Вскоре в спальню заглянула старая судомойка Мэг, бледная от ужаса.

— Забери ребенка, — приказал Джон. — И спи с девочкой до утра.

Мэг, не посмев взглянуть на Эдвину, осторожно взяла на руки Анну.

— Прикажете отнести ее в детскую, миледи?

— Да, — прошептала Эдвина.

Мэг ушла с Анной. Джон запер дверь на засов. Подойдя к Эдвине, он приложил ладони к ее щекам и заглянул в глаза.

Она не шелохнулась. Джон улыбнулся и дотронулся до ее груди:

— Сердце у тебя трепещет, как у птички.

Эдвина затаила дыхание, когда Джон обхватил ее грудь. Он снял с женщины сорочку, и обнаженная Эдвина потупилась. Джон отступил на шаг, с восхищением оглядывая ее.

Затем он вновь шагнул к ней и заключил в объятия. Поцелуй был пылким и продолжительным. От прикосновения теплых губ Джона у Эдвины закружилась голова. Этот поцелуй возбудил обоих. Джон нежно гладил Эдвину по спине, а она обвила руками его шею и тихо застонала.

Джон подхватил ее на руки и опустил на постель.

Он ласкал Эдвину ладонями и губами, шептал слова, которых она не понимала, но впитывала всем существом. Эдвина даже не пыталась протестовать.

К тому времени как Джон сбросил одежду и лег рядом с ней, уже не сдерживая возбуждения, она поняла: сегодня ночью ее ждет отнюдь не наказание и не боль, а наслаждение. Бесконечное блаженство, подобное смерти и возрождению.

Женевьева беспокойно ходила по коридору Виндзорского дворца, изредка переглядываясь с сэром Хамфри. Они провели во дворце уже три дня и до сих пор ждали аудиенции нового короля.

Чтобы поскорее добраться до Лондона, они провели в пути несколько дней и ночей, довольствуясь лишь краткими привалами. В Виндзоре Женевьеве отвели комнату, которую занимало несколько знатных дам, для Мэри нашлось место в людской, а сэр Хамфри остановился у старого друга. Воины Женевьевы расположились в конюшне.

Лондон переполняли беженцы, торговля шла полным ходом, купцы наживались. А король Генрих VII устраивал аудиенции с щедростью скряги.

Сэр Хамфри прокашлялся.

— Женевьева, вам не о чем беспокоиться.

— Но мне так тревожно! Напрасно мы не остались в Иденби. Может, стоило подождать и отправить королю письмо, заверив его в нашей преданности?

Сэр Хамфри покачал головой и взял девушку за руки.

— Женевьева, если бы я был помоложе! — он смущенно улыбнулся. — Увидев вас, король будет очарован. Он простит вам все, и вы сохраните Иденби!

В платье из серебристого атласа, с глубоким декольте, с пышными рукавами, отделанными мехом редкой белой лисы и элегантным шлейфом, Женевьева была необычайно хороша собой. Волосы она распустила по спине, а голову украсила маленьким головным убором из полудрагоценных камней. Если бы только король согласился принять их! И тут перед ними появился паж.

— Леди Женевьева Иденби? — Он учтиво поклонился. — Его величество просит вас.

Улыбнувшись сэру Хамфри, Женевьева последовала за пажом. И вдруг почувствовала, как кто-то положил руку ей на плечо. Она обернулась.

Перед ней стоял сэр Гай, привлекательный и невредимый, в мантии с алой розой.

— Гай!

— Тише, тише! — Он увлек ее в сторону. — Женевьева, это долго объяснять, но я здесь для того, чтобы встретиться с вами, подбодрить вас. В Босуортской битве я сражался на стороне Генриха.

— Генриха?

— Я сделал это ради Иденби. Мне известно, что сейчас вам назначена аудиенция. Что бы он ни говорил, соглашайтесь. Потом я постараюсь убедить его изменить решение. Он поймет, что я предан не только ему, но и вам. — Гай улыбнулся.

— Леди Женевьева! — окликнул ее паж. Гай быстро поцеловал девушку в щеку и затерялся в толпе придворных.

Женевьева ослепительно улыбнулась и догнала пажа. Она старалась держать себя в руках — чтобы спасти Иденби, пожертвовав достоинством.

Вместе с ней в зал для приемов вошли еще несколько высокопоставленных особ. Женевьеву оттеснили в угол зала, где она и остановилась, разглядывая нового короля.

Он был молод, но некрасив: лицо казалось слишком узким и худым, длинный нос сильно выдавался вперед, из-под бровей поблескивали маленькие темные глазки.