Наследница. Графиня Гизела (сборник)

Но в то время как руки Фелиситы машинально работали, сердце ее беспокойно билось, озабоченное решением тяжелой задачи. Суд напрасно искал серебро и драгоценности старой девы. Сначала это успокоило молодую девушку, но с тех пор Генрих ходил расстроенный. Госпожа Гельвиг с двусмысленным взглядом в сторону Генриха сказала комиссии, что к старой деве приходили только дворник и служанка, и из-за показаний хозяйки, очень похожих на обвинение, честного старика призвали к допросу. Он был вне себя… Какая мука была для Фелиситы видеть горе своего старого, верного друга и не сметь открыть тайну!

Теперь было вдвое труднее попасть в мансарду. Профессор в день снятия печатей прошел по комнатам таинственной старой тетки и решил поселиться в них. Возможно, что при виде оригинальной обстановки комнат ему стала понятна душа одинокой отверженной родственницы.

Он приходил вниз только к обеду и всегда с «угрюмым лицом», как говорила Фридерика. Советницу тоже охватила страсть к «очаровательному тихому убежищу», и она выпросила у своего кузена позволение приходить в мансарду. Роза должна была мести полы, а молодая вдова собственноручно вытирала пыль. Комнаты тети Кордулы ни на минуту не оставались без надзора. К тому же профессор заменил старый замок новым, к которому ключ Фелиситы не подходил, и, таким образом, она могла воспользоваться только дорогой через крыши. Мысль, что она должна, как преступница, проникнуть в запертые комнаты, переполняла ее негодованием, и само ожидание момента, когда ничего не подозревающий Иоганн уйдет из квартиры, было для нее ужасно. Но все-таки она не отступала и приходила в ужас от мысли, что для выполнения этой задачи ей оставалось только две недели.

Наконец дождь прошел. Может быть, сегодня все уйдут в сад и дорога через крыши будет свободна. Но надежда Фелиситы не оправдалась. Сразу же после обеда пришла Роза и сказала, чтобы молодая девушка шла с Анхен в сад. Господа тоже придут туда ужинать.

Вскоре Фелисита шла с девочкой по саду. Вместо черепиц крыши и деревянного пола воздушной галереи у нее под ногами была освещенная солнцем земля аллеи пустынного сада. Во время дождя сотни роз открыли свои чашечки. Фелисита, не замечая прекрасных цветов, шла с опущенной головой, и маленькая Анхен молча ковыляла рядом с ней, не мешая думам молодой девушки. В голове Фелиситы теснились горестные воспоминания. Розы не так благоухали раньше, когда еще не угасли ясные, смотрящие с любовью глаза тети Кордулы, которая в тихие воскресные послеобеденные часы, сидя около своей внимательно, не шевелясь, слушающей ученицы, читала классиков, а с галереи доносился опьяняющий аромат цветов, и вдали расстилался зеленый Тюринген…

Она подняла голову и посмотрела через забор в соседний сад. Там виднелся белый чепчик госпожи Франк. Старая дама сидела с сыном за столом; он читал ей вслух, а она вязала. Фелисита подумала, что у этих людей она до известной степени будет свободна. Но от этих мыслей ей не становилось легче. Еще до смерти тети Кордулы какая-то непонятная тяжесть легла на ее душу. Одно было ясно: это настроение было в связи с приездом ее прежнего мучителя. Перед тем она была убеждена, что его личное присутствие только усилит ее ненависть и озлобление, но даже не подозревала, что эти чувства так сильно и загадочно омрачат всю ее духовную жизнь.

До нее доносился звучный голос читающего, но в этом голосе не было тех оттенков и той силы, которые слышались в голосе профессора. Фелисита сердито покачала головой. Почему ей пришло в голову это сравнение? Она заставила себя думать о другом. Суд назначил адвоката Франка попечителем наследников из рода Гиршпрунг. Два дня назад в газетах появился вызов этих наследников. Фелисита напряженно ожидала результата, хотя была уверена, что он принесет ей новые неприятности. Если семья Гиршпрунг из Киля предъявит свои права на наследство, то тогда предположение, что жена комедианта была отвергнута своей семьей, подтвердится…

Госпожа Франк заметила Фелиситу и в сопровождении сына подошла к забору. Оба сердечно поздоровались с молодой девушкой, и адвокат выразил свою радость по поводу того, что она вступает в их семью. Таким образом, он легко и непринужденно завязал с ней продолжительный разговор. Но на этого светского человека находило удивительное смущение в присутствии серьезной девушки, смотревшей на него так спокойно и непринужденно и так ясно и определенно выражавшей необыкновенные мысли. Госпожа Франк спросила о здоровье Анхен. Фелисита взяла девочку на руки и с веселой улыбкой показала на личико ребенка, начинавшее покрываться здоровым румянцем. На прощание старая дама подала Фелисите руку. Ее сын последовал примеру матери, и молодая девушка, не задумываясь, приветливо подала ему руку. В этот момент заскрипела калитка и Иоганн вошел в сад. На секунду он остановился, потом приподнял шляпу и поклонился – Фелисита видела, как вспыхнуло его лицо. Адвокат хотел позвать его, но профессор отвернулся и вошел в дом.

XXII

Громадная стена тисов служила прекрасной защитой от солнца, ветра и недовольных взглядов. Фелисита слишком хорошо знала лицо профессора, чтобы ошибиться в его настроении: он был рассержен, а не рассеян, и девушка предполагала, что знает причину его неудовольствия. Он всегда требовал беспрекословного послушания, а сегодня она снова пренебрегла его запретом и держала Анхен на руках. Только этим она могла объяснить себе тот удивленно-сердитый взгляд, который он бросил на нее при входе в сад.

Фелисита села на скамейку у плотины. Анхен рвала цветы, и Фелисита должна была составлять из них букет для «дяди доктора». Это занятие совершенно поглотило ее, и она не заметила, как профессор вышел из-за стены тисов и быстро приближался к ней. Восклицание Анхен вывело ее из задумчивости, но он уже был подле нее. Она хотела подняться, но профессор нежно взял ее за руку и сел рядом с ней.

В первый раз в его присутствии она потеряла самообладание. Еще четыре недели тому назад она оттолкнула бы его руку и ушла… Но теперь она сидела – неподвижная и ослабевшая, точно удерживаемая силой каких-то чар. Она досадовала на то, что он говорил теперь с ней доверчиво и просто, ее сильнейшим желанием в эту минуту было убедить его, что она так же, как и прежде, смертельно ненавидит и презирает его, но у нее не хватало ни мужества, ни слов, чтобы высказать это. Фелисите было досадно, что это некрасивое, решительное лицо против ее воли оказывает на нее влияние.

Несколько минут Иоганн сидел молча. Она больше чувствовала, чем видела, что он пристально смотрит на нее.

– Доставьте мне удовольствие, Фелисита, снимите вашу ужасную шляпу, – прервал он молчание, и его голос звучал спокойно, почти весело. Не ожидая согласия девушки, он тихо снял с ее головы некрасивую шляпу и бросил на траву.

– Так, теперь я могу видеть, как в этой головке работают злые мысли! – сказал он со слабой улыбкой. – Мне неприятна битва в темноте – я должен видеть своего противника.

Что означало это странное введение? Может быть, он ожидал ответа, но она упорно молчала, собирая в букет цветы, которые ребенок продолжал ей приносить. С маленьких рук Фелиситы сошел загар, и они выглядели почти розовыми. Профессор взял ее правую руку и посмотрел на ладонь, на которой оставались следы тяжелой работы. Нельзя было отрицать, что девушка, по приказанию своего неумолимого опекуна воспитанная как служанка, честно подготовилась к своей будущей деятельности.

Фелисита сильно покраснела, но к ней вернулось прежнее самообладание. Она спокойно посмотрела на профессора, и он опустил ее руку.

– Вы охотно посещали школу, не правда ли? – неожиданно спросил он. – Занятия доставляли вам удовольствие?

– Да, – удивленно ответила она. Вопрос был странен и неожидан. Но, в сущности, дипломатические переходы совершенно не были свойственны профессору.

– Ну, хорошо, – продолжал он, – вы, без сомнения, еще помните, о чем я просил вас подумать?

– Да, помню.