Куртизанки

В последующие годы она почти не выезжала из Кведлинбурга, радовалась любому визиту, постоянно принимала у себя гостей, играла и пела на устраиваемых ею самой концертах и продолжала по мере возможности свою прежнюю великосветскую жизнь к негодованию набожных монастырских дам, постоянно все больше страдая от охвативших ее недугов: астмы и водянки.

В последние годы жизни появились сочиненные ею стихи, вошедшие в «Северный фимиам, или Сборник стихов шведских женщин». После того как в конце 1727 г. ее состояние значительно ухудшилось и два самых лучших врача не могли ей ничем помочь, она написала завещание и умерла в ночь с 15 на 16 февраля 1728 г.

После нее осталось очень мало: небольшая, но хорошая библиотека, много нотных тетрадей, несколько драгоценных украшений, 52 талера денег и очень много долгов в разных городах и странах. Ее завещание пропало, и адвокат ее сына Морица обвинял людей Левенхауптов в его похищении.

17 февраля траурные флаги были вывешены на всех башнях Кведлинбурга в ознаменование четырехнедельного траура. В книге записей монастырской церкви св. Серватия сохранилась запись о смерти Авроры, однако и здесь не указан год и день ее рождения.

О самих похоронах до нас не дошло ни рукописных, ни печатных свидетельств. Только упоминания о том, что они были очень скромными и простой деревянный гроб простоял в склепе более года.

Аббатиса известила графиню фон Левенхаупт о том, что «нежная и добрая» пробстина Аврора умерла, попросила прислать кого-либо из членов семьи для участия в похоронах и урегулирования наследственных дел.

Несмотря на очень плохое финансовое положение, у Авроры было очень много прислуги: камерфрейлина с помощницей, кастелянша, горничная, умывальщица, кухарка, духовник, секретарь, паж, управляющий, повар, официант, слуга, кучер, посыльный, поваренок. И это еще не все...

Прибыл молодой граф фон Левенхаупт, очень быстро исчезнувший, когда обнаружил, что, кроме судебных процессов и 21 000 талеров, долгов и процентов по ним, его тетя не оставила почти ничего.

Граф Мориц, сын Авроры, вступил в права наследования. Движимое имущество было продано с молотка, и на вырученную сумму были оплачены расходы на похороны, судебные издержки, выплачена зарплата прислуге и т.п.

Родственникам и прислуге были розданы разные принадлежавшие Авроре вещи, которые все они тоже продали. Монахини и монастырская прислуга не получили ничего. Исключение составил только суперинтендант фон дер Шуленбург, получивший 100 талеров, и аббатиса – пожелание здоровья и дальнейшего благополучного правления...

Постоянные прихожане этого монастыря еще 20 лет спустя обсуждали ее завещание...

Через год после смерти Авроры ветхий саркофаг был наконец заменен на каменный и установлен, где полагается. Однако оплатить счет в 10 талеров оказалось не под силу монастырской канцелярии, и Шуленбург покончил с этим делом, заплатив 10 талеров, которые он затем потребовал у монастыря.

С литературным наследием Авроры произошла полная неразбериха. То, что находилось в ее комнате, частично попало в подвал монастырской церкви, где рукописи лежали много лет. Потом, во время нашествия вестфальцев, они попали в комнату, где находился склад амуниции. Ничем не прикрытые рукописи валялись в пыли и мусоре и служили зачастую оберточной бумагой. Именно здесь нашел и спас несколько из них первый и лучший биограф Авроры Крамер. Однако это были всего лишь случайные находки.

Многое пропало навсегда, как, например, то, что находилось в Дрездене и Лейпциге и было уничтожено теми, кто был заинтересован в их сокрытии. К сожалению, едва ли возможно проследить жизнь графини во всех подробностях. «Ее саркофаг из белого мрамора, поставленный во второй саркофаг, обитый черным бархатом с золотой тесьмой», был постоянно открыт, чтобы удовлетворять любопытство посетителей – через много лет после ее смерти увидеть прекрасную Аврору, которая была известнейшей великосветской дамой и быстро забытой возлюбленной повелителя, имевшего самый блестящий в Европе его времени двор. Она также была матерью великого полководца. Его беспокойная и горячая кровь проявилась у одной из потомков, в честь его матери тоже названной Авророй – у Авроры Дюдеван, знаменитой Жорж Санд...

Глава V

АННА-КОНСТАНЦИЯ, ГРАФИНЯ ФОН КОЗЕЛЬ

(1680—1765)

Леди Монтегю рассказывала, что, когда Август Сильный первый раз пришел к госпоже фон Гойм, в одной руке у него была подкова, которую он при ней сломал, а в другой – мешок с сотней тысяч талеров. Таким образом он силой и деньгами домогался милости женщины, которая среди всех его куртизанок занимает особое место. Это, конечно, только одна из легенд, сложенных об известнейшей куртизанке польско-саксонского короля. Поучительная и трагическая ее судьба способствовала все новым попыткам отобразить ее жизнь строго документально или в виде художественного произведения.

Анна-Констанция фон Брокдорф происходила из старинного голштинского дворянского рода. Ее отец был датским кавалерийским полковником, мать – богатой голландкой. У нее было два брата, поступивших на польско-саксонскую службу, и сестра, которая рано умерла. Сама Анна уже в возрасте пятнадцати лет была принята в свиту дочери герцога Кристиана-Альберта Голштейн-Готторпского, которая вышла замуж за наследного принца фон Брауншвейг-Вольфенбюттеля. При этом миниатюрном дворе Анна прославилась тем, что энергично защищалась оплеухами от нежных приставаний наследника. Здесь же она познакомилась с дворянином Адольфом фон Гоймом. Он был старше ее на двенадцать лет и женился на ней через много лет после помолвки, когда ей шел уже двадцать третий год. Однако брак не был счастливым. Очень скоро муж стал вызывать отвращение у молодой жены, она отказалась от совместного с ним проживания и уже через год написала ему одно из так характерных для нее писем: «... если Вам мои манеры и поведение кажутся невыносимыми, то могу Вам сказать, что испытываю те же чувства в отношении Вас, и создавшееся положение приводит меня в такое отчаяние, что я уже не раз хотела бы умереть. И я не вижу другого выхода из создавшейся ситуации, кроме как, если на то будет Ваше согласие, расставание, и чем быстрее, тем лучше...»

И далее: «Если Вы упрекаете меня в неспособности к дальнейшему проживанию вместе, так для этого у меня достаточно оснований, и я никогда не откажусь от своей клятвы (она под присягой отказалась от совместного проживания с мужем), в чем Вы всегда можете удостовериться».

Таким образом, уже 22 января 1705 г. Гойм подал в оберконсисторию иск о расторжении брака, и в нем, а также во всех других имевших отношение к процессу бумагах речь идет только об отвращении жены к мужу, без какого-либо более подробного разъяснения. В иске выдвигалось требование полного расторжения брака, а в дополнении – требование запретить «злонамеренной грешнице» когда-либо вступать в брак. Молодая женщина ни под каким видом не хотела возвращаться к своему супругу и поспешно заявила, что лучше предпочла бы завтра же умереть...

И 8 января 1706 г. брак был расторгнут. Гойм мог снова жениться, что он и сделал через два года. Но ему снова не повезло: вторая жена тоже оставила его, и он жаловался, что ему не везет с женским полом...

Позднее именно Август был назван разрушителем этого брака, и тому есть свидетельство некоторых современников, среди которых сам Гойм, утверждавший, что его жена превосходила всех придворных дам в красоте и грации, с чем не был согласен князь фон Фюрстенберг, поставивший 1000 дукатов в пари с другим придворным. А призванный в качестве третейского судьи король назвал ее первой красавицей, после чего и возникла любовная связь между Августом и баронессой...

Однако Анна, как утверждают сплетни, не жила далеко от Дрездена в своем имении, так как Гойм якобы опасался тлетворного влияния двора на свою супругу, а, напротив, с момента замужества находилась в столице Саксонии, а Август только в конце 1704 г. приехал в Дрезден из Польши, уже после того, как брак Гойма был признан неудачным и супруги разошлись...