Единорог и три короны

Естественно, нечего и помышлять о том, чтобы вернуться в таверну. Когда офицера королевской гвардии найдут, поднимется страшный шум… Наверняка всех посетителей таверны будут допрашивать. А ведь Камилла и ее друзья так старались не привлекать к себе внимания, чтобы не спугнуть заговорщиков. Теперь негодяям станет ясно, в чем дело, если только…

Если только молодой офицер, очнувшись, не пожелает сохранить происшедшее в тайне и договориться с хозяином таверны — это было бы в интересах обоих. К чему Филиппу признаваться, что его оглушила женщина, которую он пытался изнасиловать? Положение кабатчика также было незавидным — хороша таверна, где официантки бьют по голове блестящего дворянина!

Как бы то ни было, теперь оставалось только ждать в надежде захватить заговорщиков врасплох.

— Их надо немедленно арестовать! — бросила она так резко, что Пьер вздрогнул.

— Подождем, пока вернется Тибор, тогда и решим, — осторожно проговорил он.

— Я хочу переодеться. От меня разит жареной курицей. Неужели в этом доме нет слуг?

Карлик понимал, что она нервничает, но все-таки был огорчен до слез — никогда еще молочная сестра не говорила с ним таким тоном! Однако обстоятельства изменились — тихая Савойя далеко, Камиллу со всех сторон окружали враги, поэтому она потеряла безмятежность и хладнокровие! И этот шевалье д’Амбремон… Пьер догадывался, что молодой офицер стал причиной необычной взвинченности подруги, но ему хотелось окончательно убедиться в этом.

— Камилла, почему на тебя напал тот, кому следовало быть твоим защитником? Он не входит в число заговорщиков.

Она долго смотрела в окно, прежде чем заставила себя ответить, и в голосе ее прозвучала усталая грусть:

— Он ненавидит меня. Сама того не желая, я несколько раз задела его гордость, и он это мне никогда не простит. А сегодняшнее событие не оставляет никакого шанса на примирение.

— Вижу, ты сердишься на меня за то, что я его ударил. Но у меня не оставалось другого выхода. Я ведь не так силен, как Тибор! В честном поединке он справился бы со мной играючи.

Девушка взглянула на карлика, и ей сразу бросилось в глаза его расстроенное лицо. Она подумала, что ради нее он оставил мать и родные края, сносил опасности и лишения, чтобы помочь ей, — и пожалела о своей резкости. Подойдя, она обняла его за плечи и ласково сказала:

— Прости меня и не сердись, дорогой Пьер. Я совсем потеряла голову. Что бы я делала без тебя? Даже представить такое страшно!

Они надолго застыли в нежном объятии, и только стук хлопнувшей сзади двери вернул их к реальности. Они обернулись, полагая, что это пришел Тибор, но перед ними предстал запыхавшийся граф де Ферриньи. Старик пришел в ужас при виде растерзанного платья Камиллы.

— Боже мой, ваше высочество! — вскричал он, воздевая руки к небу. — В какое печальное время мы живем! Довести принцессу до подобного состояния — это неслыханно! Король очень беспокоится о вас, поскольку давно не получал никаких известий.

— Успокойтесь, граф. Я чувствую себя прекрасно. Но мне хотелось бы переодеться в чистый костюм… Лучше всего мужской. Мне надо идти.

— Я сейчас распоряжусь, ваше высочество. Но прошу вас никуда не уходить, хотя бы до возвращения метра Хайноцеи. Я не имею права отпустить вас без надежной охраны! Вы не потеряете время, если примете горячую ванну, — добавил он, слегка потянув носом. — Это придаст вам сил и освежит.

Славный Ферриньи! Камилла едва не бросилась ему на шею — горячая ванна ей действительно необходима. В сущности, только этим средством и можно снять крайнее нервное напряжение.

Горничная отвела девушку на второй этаж в красивую комнату, украшенную мозаикой в арабском стиле. Посредине возвышалась ванна с теплой душистой водой, в которую Камилла с наслаждением погрузилась. Внезапно она почувствовала, как оживает. Полюбовавшись узорами на стенах, она сомкнула веки, и ее охватил блаженный покой.

Она лежала в ванне до тех пор, пока вошедший слуга не доложил о возвращении Тибора. Она тут же вышла из воды, вытерлась пушистым полотенцем и натянула на себя мужской костюм, уже приготовленный для нее. В гостиную она вошла твердым, решительным шагом. В голове прояснилось, и девушка теперь четко знала, как нужно действовать.

Войдя в комнату, Камилла увидела, что венгр пришел не один. Его сопровождал начальник королевской секретной полиции. Пьер объяснил, что Тибор побывал у короля, которого нужно было предупредить, — ведь затея с таверной окончательно провалилась. Венгр передал собранное Камиллой досье, и монарх тут же принял все необходимые меры, распорядившись схватить заговорщиков силами особой полиции.

— Раскрывать дело весьма рискованно, — сказала юная принцесса. — О наших намерениях теперь известно многим людям, и даже в полиции может оказаться лазутчик…

Глава службы безопасности, которого звали Виллипранди, поспешил вмешаться в разговор:

— Вам не стоит тревожиться, мадемуазель де Бассампьер. Мои люди полностью готовы, но суть дела им неведома. Они привыкли не задавать лишних вопросов.

— Вижу, король все предусмотрел.

— Именно так. Наш повелитель никогда не ошибается. Поручив вам слежку, он также не обманулся, если судить по результатам вашей работы.

Камилла почувствовала себя неловко в присутствии этого человека с медовым голосом и вкрадчивыми манерами. Судя по всему, он не знал, кто она такая и принимал ее за королевскую шпионку. Но можно ли ему верить? На лице его застыло любезное выражение, однако ничто не ускользало от пронизывающего взора холодных глаз.

Она с вызовом бросила:

— Я счастлива, что заслужила вашу похвалу, господин Виллипранди. Сегодня вечером мы будем действовать сообща.

— Вовсе нет, мадемуазель. Король отдал на сей счет четкие распоряжения: ваша миссия окончена, и вам следует оставаться в надежном месте. Его величество не желает подвергать вас бесполезному риску.

Камилла с трудом удержалась от желания влепить пощечину этому улыбающемуся полицейскому. Как смеет он приказывать ей? Заговор направлен против нее, и она намеревалась завершить начатое ею дело. Виллипранди, догадавшись, о чем она думает, мягко добавил:

— Мне поручено передать вам распоряжение короля, но я не получал приказа мешать вам. Решение зависит только от вас. Однако должен предупредить — наш государь не любит, когда ему перечат…

— Мне все равно, — раздраженно ответила она.

— Мадемуазель, — воскликнул Ферриньи, — воля его величества должна быть священной для вас.

— Только не в этом случае. Я обязана сама покончить с заговорщиками, и королю это известно. Не для того я две недели прозябала в таверне, чтобы теперь отойти в сторону. К тому же лишь я одна могу опознать негодяев, не забывайте об этом…

— Мадемуазель, — умоляюще произнес старый граф, явно удрученный упрямством Камиллы, — вы навлечете на себя гнев монарха, если пойдете ему наперекор! Он безжалостно карает тех, кто ставит под сомнение его могущество. — И зашептал Камилле на ухо: — Он так надеется на вас, не разочаровывайте его!

— Я разочарую его скорее тем, что спрячусь от опасности, как трусливая мышь. Решение принято — я приму участие в облаве. Мне необходимо увериться, что никто из этих мерзавцев не ускользнул, поймите!

Старик вздохнул. Упрямство принцев Савойского дома было ему слишком хорошо известно. В глубине души он сознавал, что доводы девушки справедливы и отговорить ее не удастся.

Тибор с Пьером участия в споре не принимали — оба в любом случае встали бы на сторону Камиллы.

Условились, что участники полицейского рейда встретятся с наступлением темноты у дворца графа де Ферриньи.

Когда солнце зашло, подул легкий ветерок, но жара не спадала. Камилла, задыхаясь в своем мужском костюме, стала почти жалеть о легком наряде официантки. В этом пекле легкая блузка и юбка пришлись бы кстати.

Вскоре появился Виллипранди со своими людьми, и Камилла осмотрела их взглядом знатока. Она боялась, что полицейские напялят на себя мундиры, но их начальник знал свое дело — его подчиненные могли незаметно раствориться в толпе и подобраться к заговорщикам, не вызывая никаких подозрений.