Пленительная страсть

Риган не стал говорить о том, что иногда нанимал пиратов охранять не только свои корабли, но и суда голландской Ост-Индской компании от испанцев.

— Вы потратили свои деньги? Но если корабли принадлежат компании, почему она не платит за это?

— Платит, Калеб. Но сейчас я говорю о своих собственных кораблях! Я снабдил свой флот пушками, самыми крупными и современными. В настоящее время судоходство стало слишком опасным. Если не найти способ противостоять всем бедствиям, можно потерять свое дело, — он выглянул в окно и увидел, что солнце уже клонилось к горизонту. — Думаю, тебе уже пора вернуться к сестре. Наверное, она уже прочитала все необходимые молитвы и волнуется за тебя, — усмехнулся голландец.

Калеб покорно собрался уйти.

Риган задержал его, обратившись уже более мягко:

— Я уже говорил тебе, какую роль твой отец сыграл в моем освобождении из тюрьмы. Я всегда чувствовал себя его должником, хотя ни разу с ним не встречался. И я рад, что познакомился с тобой, его сыном, — ван дер Рис положил руку на плечо мальчика. — Ты сможешь найти один дорогу домой? Если нет, я попрошу одного из служащих провести тебя...

— Нет, я смогу сам найти дорогу. Я знаю, что вам нужно присутствовать на собрании служащих компании.

Риган крепко пожал руку Калеба.

— Я с удовольствием провел время с тобой. Скоро мы повторим это. А теперь иди, чтобы твоя сестра зря не волновалась. Встретимся за ужином.

* * *

Вернувшись домой, прежде чем идти к себе и переодеться к ужину, Калеб направился в комнату Сирены. Сердце мальчика разъедали противоречивые чувства, он был смущен. Еще находясь на «Ране», он выражал свое сомнение, что менеер ван дер Рис организовал нападение Дика Блэкхарта и его команды. А теперь Калебу еще труднее было поверить, что Риган способен на такое. Как мог человек, переживший из-за пиратов столько горя (трагическую смерть жены и потерю ребенка), нанести подобный удар невинным людям? Задумавшись, мальчик некоторое время стоял перед дверью сестры, пока наконец решился постучать и услышал, как она просит его войти.

— Как прошла прогулка, братишка? Тебе понравилось?

— Да, очень. Менеер показал мне свой новый корабль и попросил меня придумать ему название. Он также просил, чтобы я звал его по имени. Он сказал, что нет нужды быть таким официальным. Но я не стал называть его Риганом, — поспешно добавил мальчик, боясь ее недовольства. Он поклялся в верности и сдержит свое слово, несмотря на то, что сомневается в вине ван дер Риса.

Затем Калеб быстро пересказал события дня.

— Тебе известно, что он раньше был женат и что у него был сын?

Сирена постаралась скрыть удивление.

— Да, отец рассказывал об этом мне и Исабель. Тебе нравится менеер, не так ли, братишка?

— Да, — неуверенно признался он. — Но не беспокойся: я ничего ему не рассказывал. Он заметил, что я неразговорчив, и сказал, что ему это нравится в мужчинах, так как дела лучше слов.

Калеб передал историю, рассказанную Риганом о пиратском нападении и заключении его в испанскую тюрьму, хотя Сирене кое-что уже было известно об этом.

— Ты бы посмотрела на его спину! Она вся в шрамах и рубцах. Это старые раны, и они уже затянулись, но все равно вид их ужасен.

— Его истязали и били в испанской тюрьме, а он все равно согласился жениться на испанке! Или, по крайней мере, согласился выполнить волю отца... — удивилась Сирена. — Если то, что он говорил, правда, тогда он, должно быть, затаил желание мстить испанцам, так же, как и я — голландцам.

— Менеер с уважением говорил о твоем отце, Сирена. Он сказал, что благодарен ему за помощь в освобождении из тюрьмы.

— И благодарность менеера выразилась в том, что его гнусные пираты захватили и ограбили «Рану», убили Исабель и дядю! — горько возразила девушка.

Она повернулась спиной к Калебу, отойдя к окну в глубине комнаты, выходящему в сад, и долго стояла там молча. Мальчик подумал, что Сирена плачет. Но когда она наконец обернулась к нему, глаза ее были сухими.

— Пора одеваться. Думаю, этот ужин устраивается из-за нас. Ненавижу великосветские приемы!

— Много будет гостей? — поинтересовался Калеб.

— Если честно, то я не знаю, меня это не волнует. Единственно я надеюсь, что менеер будет вести разговор о своем новом корабле, который отправится в Голландию на следующий день после свадьбы.

Отвлекшись от своих Мыслей, она увидела, что мальчик чем-то взволнован. Считая, что причиной его беспокойства является предстоящий ужин, Сирена успокаивающе заметила:

— Знаю, что для тебя это очень важно, братишка. Все-таки это твой первый официальный ужин. Не переживай, все будет замечательно. Просто наблюдай за мной и делай как я. Ты обладаешь природным чувством такта и вряд ли будешь вести себя неправильно. Если какое-то из блюд вызовет у тебя затруднение, сошлись на плохой аппетит. Голландцы ничего не поймут, это дикари! Сомневаюсь, что им известны такие понятия, как этикет и хорошие манеры. Так что расслабься и наслаждайся едой. Мы слишком долго сидели взаперти, и я уже устала от этого заточения, — выражение досады на ее лице вызвало у Калеба смех. — Все эти молитвы очень утомляют!

Мальчик не выдержал и рассмеялся открыто, даже слезы выступили у него на глазах.

— Почему ты смеешься надо мной, братишка? Конечно, я сама все это себе придумала, но, — она предупреждающе подняла палец, — если я хочу осуществить свой план, нужно потерпеть и скуку. Только боюсь, что нас разоблачат.

— Нас не разоблачат, Сирена. Ты все спланировала очень хорошо. Нам все удастся.

Темные глаза мальчика возбужденно блестели в предвкушении дальнейших действий. Его единственным желанием было вернуться в море, где, как он считал, его место.

Далекий грохот прервал их беседу. Сначала показалось, что где-то пальнули из большой пушки. Но грохот нарастал, приближаясь. Сирена и Калеб поспешили к окну, ожидая увидеть на горизонте черный дым от пушечных ядер. Неужели обнаглевшие пираты напали на Батавию? Выскочив на балкон, молодые люди напряженно всматривались в даль. Ничего не увидев, они вернулись в комнату.

Лампа, стоявшая на туалетном столике Сирены, начала дрожать, издавая тихий звон. Калеб резко повернулся, и лицо его приняло спокойное выражение.

— Это всего лишь вулканы, — вздохнул он. — Один из вулканов решил напомнить о себе.

Только он сказал это, как звон лампы прекратился, грохот за окном стих.

Сирена была явно испугана, и ее ладони от волнения сжались в кулаки, а губы нервно подрагивали.

— Если ты собираешься жить на Яве, то тебе нужно привыкнуть к капризам огненных гор. Очень редко бывает что-либо помимо грохота. Правда, иногда случаются камнепады...

И сразу же мальчик подумал о том же, о чем и Сирена: два вулкана охраняют вход в бухту, где спрятана «Рана». Если рухнут прибрежные скалы, перекрыв большими валунами реку Смерти, то их фрегат окажется запертым в бухте. Похороненным! Капли пота выступили на верхней губе Калеба.

— Завтра перед дождем, когда менеер уедет в свой офис, поезжай верхом к бухте и посмотри, все ли там в порядке с «Раной», — сказала девушка, надеясь отвлечь мальчика от мрачных предчувствий. — А затем поезжай вдоль берега вниз по реке и посмотри свободен ли проход в море. Хотя я не сомневаюсь, что все в порядке.

Мысли о «Ране» отвлекли мальчика. Лицо его засияло. Если Сирена говорит, что все в порядке, значит, так оно и есть. Ребяческая вера светилась на его лице.

— Хорошо. Я все сделаю, как ты сказала, Сирена! Как хочется снова увидеть корабль!

Калеб явно чувствовал себя здесь не в своей тарелке. Обитая в этом богато обставленном доме, одеваясь в тонкие, из льняного батиста рубашки и обуваясь в блестящие жесткие башмаки, юнга мечтал о море и качающейся под ногами палубе.

Сирена молилась, чтобы ее уверения оказались правдой. Если «Рана» будет заблокирована в бухте, то это приведет лишь к одному — к провалу ее мстительных планов. А тогда лучше умереть!