Больше чем скандал

– А теперь отдохните, Кэт.

– Вы… вы… – она пыталась придумать особо оскорбительное слово, но в голове царила пустота. – Лжец!

Кэтрин поняла, что проиграла сражение, и сдалась.

– Вы снова стали самой собой, и я рад этому, – пробормотал Маркус с облегчением, которое могло показаться проявлением слабости. Он был чуть ли не в восторге оттого, что она так быстро очнулась и чувствует себя достаточно хорошо, по крайней мере, для того, чтобы оскорбить его.

Если бы из-за него с Кэт произошло что-то нехорошее…

Отбросив страшную мысль, Маркус нагнулся и погладил шелковистые волосы девушки. Однако, представляя, как выглядели бы ее разметавшиеся золотые пряди волос на его подушке, он меньше всего желал увидеть подле них окровавленные повязки. Он был не прочь завлечь ее в свою постель, но не таким способом. Под глазами Кэтрин проступили темные круги, а фарфоровая кожа ее лица покраснела и распухла от рвотных спазмов. Маркус провел пальцами по ее лбу, чтобы исчезли морщинки. Лицо Кэтрин совсем разгладилось. Сон одолел девушку, и от ее розовых красиво изогнутых губ исходило легкое дыхание.

С тех пор как они расстались, Кэтрин очень изменилась. Тихое домашнее животное превратилось в львицу, защищающую свое потомство. Вмешаться в уличную драку… и для чего? Она вмешалась, чтобы… спасти его? Абсурдная мысль.

Возможно, она и спасла его, но, скорее всего, ею просто руководил обычный инстинкт. Иначе и быть не могло. Кэтрин никогда не доверяла ему и не упускала возможности сообщить об этом. Возможно, она вообразила, что он повздорил с прохожими, и хотела их остановить. Образ объятой праведным гневом Кэт, которая кидается в драку, намереваясь ее прекратить, показался ему наиболее правдоподобным. И все-таки в глубине его сознания продолжала маячить мысль о том, что Кэтрин его намеренно подстерегала, и это отнюдь не доставляло ему удовольствия.

После своего возвращения Маркус неоднократно наблюдал, как усердно она трудится на благо приюта, как безоговорочно полагается на нее отец и как самоотверженно защищает она тех, кто ей дорог. В глубине души Маркус даже завидовал той преданности, с которой Кэт относилась к его отцу. Он был бы не против, если бы кто-нибудь столь же преданно заботился и о нем самом.

О чем это он?

Маркус поерзал на краю кровати. Он привык рассчитывать только на себя. Одинокий волк, преследующий добычу. Только так и никак иначе. Он не обязан ни о ком заботиться, у него нет никакой ахиллесовой пяты. Связав себя с кем бы то ни было, он станет уязвимым, оставаясь же в одиночестве, он не подвластен ни манипуляциям, ни предательству…

– Вы такого и вообразить себе не могли, сэр, – проговорил из-за его плеча Там.

Маркус вздрогнул. Он чуть не забыл о присутствии сержанта. Судить о его возрасте по обветренной коже, собиравшейся возле глаз и рта в морщинки и ложившейся на лбу волнообразными складками, было затруднительно. И хотя лысина Тама блестела, как отполированная от времени дверная ручка, Маркус подозревал, что ему едва минуло тридцать пять. Там был жилистым и долговязым. Кроме того, у него был большой крючковатый нос, из-за которого некоторые называли сержанта дятлом. Правда, лишь тогда, когда его не было поблизости.

Там отличался редким упорством и все свое время посвящал службе. Три года назад он получил звание сержанта. Маркусу нравилась его самостоятельность и способность принимать неординарные решения. Там не был склонен играть роль агнца для заклания, что нередко делали подчиненные офицеров, выполняя их смехотворные приказы. Как и все прочие, он гонялся за птицей удачи, но никогда не предавал своих. И поэтому хорошо, что он всегда был под рукой.

– Ее лицо скрывал ужасный чепчик, неудивительно, что вы ее не узнали, – продолжил Там.

– Я ее заметил, Там, – возразил Маркус, припоминая свой взгляд, брошенный на Кэтрин. – Просто не посчитал опасной. Мне следовало предвидеть, что она может выкинуть что-нибудь неожиданное, особенно после вчерашнего разговора.

– И она всегда была такой отчаянной?

Маркус медленно покачал головой:

– Я ничего такого в ней и не подозревал, хотя, возможно, я просто не обращал на нее внимания. Я ошибочно считал ее сдержанность робостью, а скромность – слабостью. – Он взъерошил волосы. – Не знаю…

Раздался стук в дверь. Там взглянул на Маркуса и тихо подошел к двери. В его руках появилась дубинка.

Маркус тоже подошел к двери, положив руку на саблю. Не обращая внимания на боль, пронзавшую бок, он был готов отразить любую опасность.

– Кто там? – спросил он.

– Отец.

Маркус узнал бы этот низкий, полный неодобрения голос где угодно. Он кивнул Таму и отпер дверь.

Двигаясь в характерной для него сдержанной манере, Урия Данн вошел в комнату и сразу же проследовал к постели. Казалось, его суровое лицо было высечено из гранита.

Глава 13

Отдавая себя на беспощадный отцовский суд, Маркус убрал саблю, постаравшись положить ее подальше от спящей Кэтрин. Он махнул Таму рукой. Осмотрев все уголки комнаты, усердный денщик незаметно выскользнул из спальни и прикрыл за собой дверь.

Маркус закрыл ее на задвижку и обернулся.

Его взгляд встретился с пронзительными голубыми глазами отца, и он едва удержался, чтобы не отвернуться.

– Сэр, у меня и в мыслях не было…

– Зачем тебе понадобилось втягивать во все это Кэтрин? – отрывисто спросил Данн-старший.

– Я ее не втягивал…

– Но тогда почему она здесь? – отец указал на кровать, где спала Кэтрин. – С окровавленными повязками на голове?

– Она следила за мной…

– Перестань нести чушь! Ты же опытный солдат, Маркус! Шпион!

– Говорите потише, – проворчал Маркус.

Урия Данн неодобрительно поморщился, но все же понизил голос.

Бросив шляпу и трость на пустой стул, отец Маркуса приблизился к кровати.

– Как я уже сообщил вам в записке, с ней все будет хорошо. – Маркус отошел к противоположной стороне постели, чтобы Кэтрин оказалась между ним и отцом. – А вот я получил резаную рану. Быть может, это сообщение доставит вам удовольствие.

Данн-старший поморщился снова:

– Конечно не доставит.

– Тогда, может быть, вы потрудитесь объяснить, почему Кэтрин преследовала меня, к тому же так странно вырядившись?

– Вырядившись?

Маркус кивком указал на серую кучу одежды, лежавшую в противоположном углу.

– Не думаю, что эта одежда принадлежит ей самой.

– Даже не знаю, откуда она могла… – Данн потер небритый подбородок. – Впрочем, я слышал, что одна из приятельниц наших служанок сбежала.

– Вы знали о ее планах?

– Нет, мне доложили, что она читает в библиотеке.

– В какой именно?

– Я не уточнял. Она редко покидает приют, и я порадовался, что она решила куда-то пойти.

– И вы ни о чем не подозревали?

– Конечно нет, – отец склонил голову. – Почему ты допрашиваешь меня, Маркус? Мы не сделали ничего предосудительного.

«Это „мы» включает и Кэт», – понял Маркус.

– Я просто пытаюсь понять, что могло вдохновить ее на преследование.

– Ей было ясно сказано, что дальнейших распросов о тебе я не потерплю. Очевидно, Кэтрин решила действовать самостоятельно.

Маркус покачал головой:

– Почему она так решительно настроена против меня?

– Возможно, Кэт тебя боится…

– Чушь собачья! – буркнул Маркус, однако, заметив во взгляде отца осуждение, решил добавить: – Простите, но Кэт, кажется, мало чего боится… – Вспомнив, как отважно она сражалась в переулке с головорезами, Маркус не мог не почувствовать восхищения. – Эта малышка спасла мне жизнь.

– Что? – Данн-старший схватился за столбик кровати, словно ноги отказались ему служить.

– Сэр! – Маркус подбежал к отцу и поддержал его.

– Со мной все в порядке, – бросил Урия Данн хриплым голосом. – Минутная слабость. Все нормально. Правда.

Несмотря на протесты, Маркус усадил отца в кресло и налил ему бренди. Руки директора дрожали, когда он брал у сына стакан с янтарной жидкостью. Кроме того, цвет лица Данна-стар-шего, несмотря на все его заверения, также свидетельствовал об обратном. К счастью, после нескольких глотков бренди щеки Урии снова порозовели, а в глазах появился обычный уверенный блеск.