Роковые тайны

– У меня нет свадебного платья, грязное лицо и…

– Я договорюсь в гостинице, чтобы вы смогли помыться и причесаться, пока я переговорю с судьей. И, Эдди, пожалуйста, не надо завязывать волосы узлом. Пусть свободно спадают на спину.

– С чего бы это? Ни за что!

– Я знаю, что вы никогда так не делаете, но ради меня. Это будет для меня свадебным подарком.

Через дверь-турникет они вошли в гостиницу. Человек за стойкой оторвался от своего гроссбуха, при виде вошедшей парочки лицо его вытянулось. Высокий мужчина в кожаной куртке выглядел не очень хорошо: волосы свисали до плеч, а от природы темное лицо было еще темнее от выросшей за несколько дней щетины. Но вскочить служащего заставило другое.

Женщина была бледной от усталости. На лице грязные потеки, волосы растрепались. У нее были волшебные фиолетовые глаза, но они казались воспаленными и безжизненными.

Все это запечатлелось в памяти служащего в одно мгновение, потому что, когда мужчина заговорил, все внимание переключилось на него.

– Судья Карлсон. В каком он номере?

– Почему… э… во втором. Прямо по коридору.

– Мне нужна комната, где леди может уединиться на короткое время.

– Да, сэр. Прямо сюда. Номер один.

Они прошли за служащим до конца коридора. Он открыл дверь и отступил. Эдди и Джон вошли в комнату, в которой были кровать, кресло и умывальник.

– Я зайду через несколько минут, – сказал Джон.

Казалось, он хотел прибавить еще что-то, но, уловив открытое любопытство служащего, пожал руку Эдди и вышел из комнаты, прикрыв за собой дверь.

Увидев свое отражение в маленьком треснувшем зеркале умывальника, Эдди застонала. Она выглядела гораздо хуже, чем думала. Наклонившись к зеркалу, чтобы лучше видеть, Эдди поняла, почему глаза так чесались. Грязь пленкой покрывала лицо и скопилась в уголках глаз. Налив воды в кувшин, Эдди смочила конец полотенца и приложила к лицу.

«О Боже! Как здорово!»

Стараясь не думать о предстоящем событии, она закатала рукава до локтей и вымыла лицо, шею и руки. Затем вынула шпильки из волос и достала из кармана расческу. Вспомнив пожелание Джона, распустила волосы, расчесала и заплела в длинную косу. Она обдумывала, чем завязать косу, когда услышала стук в дверь.

Джон стремительно вошел, как только она открыла дверь. Шляпу он держал под мышкой. Не проронив ни слова, извлек нож из ножен, отрезал полоску от своей замшевой рубашки и аккуратно завязал ей косу.

Сердце Эдди забилось, ее пробрала дрожь. Джон был высок и широкоплеч, и она почувствовала себя за ним как за каменной стеной. Их взгляды были прикованы друг к другу. Они настолько приблизились друг к другу, что своей кожей она ощущала теплоту его дыхания.

– Эдди, я сделаю все, чтобы вы не пожалели, что вышли за меня замуж.

– Это вы можете пожалеть…

– Нет. Когда вы лучше узнаете меня, то поймете, что я не совершаю необдуманных поступков.

– Следовало бы подождать, чтобы мы узнали друг друга поближе. Дети… Они будут раздражать вас.

Утром он на какой-то миг почувствовал, что она привязана к нему. Сейчас Джону нелегко давались слова, чтобы выразить самое сокровенное.

Он хотел раскрыть сердце, но, глядя в ее глаза, лишился дара речи. Многое в ней нравилось Джону: манера держаться, посадка головы, то, как она улыбалась. Все говорило о том, что это та женщина, которая ему нужна.

– Судья Карлсон будет здесь через несколько минут. Я хочу умыться. На мне десять фунтов грязи.

Кинув шляпу на кровать, он подошел к умывальнику. Эдди слила грязную воду в помойное ведро. Джон наполнил таз чистой водой и начал умываться. Вытирая лицо полотенцем, он внимательно смотрел на Эдди.

«Она будет со мной, пока смерть нас не разлучит». Эта мысль обрадовала его. Он не сомневался, что Эдди станет верной женой; и кто знает, может быть, она увлечется им, возможно, даже полюбит, как бабушка полюбила Джона Пятнистого Лося, а мать – отца. Но Джон тут же выбросил это из головы. Слишком рано мечтать о таком чуде.

Он посмотрел на нее, потом подошел, приподнял пальцами подбородок и поцеловал в губы. Это был невинный поцелуй.

– Вы похожи на испуганного кролика, пойманного в капкан. Не бойтесь, мне от вас ничего не надо. Когда мы станем мужем и женой, то оба захотим этого.

– Спасибо, – прошептала Эдди, быстро моргая, чтобы удержать слезы.

– Нет ли у вас гребня? – спросил Джон, отступив от нее. Она вынула обломок, которым пользовалась. Он сгорбился, чтобы увидеть себя в зеркале. – На днях вам придется постричь меня, иначе мне надо будет заплетать косы.

Эдди все еще не пришла в себя от сладостного поцелуя. Она и не подозревала, какое удовольствие он может доставить. Керби поначалу был нежен, но затем его поцелуи стали грубыми и требовательными.

«О Боже, не совершаю ли я снова ошибку?» Внезапно Эдди вспомнила, как мать говорила ей много лет назад: «Не повторяй вчерашних ошибок. Каждое утро начинай все сначала, по-новому».

Стук в дверь прозвучал как гром среди ясного неба. Эдди вскочила, сердце у нее бешено забилось. Джон открыл дверь и впустил коротышку с седыми волосами, усами и козлиной бородкой. На нем были темный саржевый костюм и белая сорочка со стоячим воротником. Он выглядел именно так, каким подобает быть судье. Карлсон со стуком захлопнул дверь за собой.

– Надо заполнить бумаги. – Судья подвинул кресло к скамье умывальника. – Убери-ка, сынок, эти вещички. Мне нужно на чем-то писать.

Джон убрал кувшин и ковш, пока судья доставал из саквояжа бумаги, ручку и чернильницу.

– Ну, юная леди. Ваше полное имя.

– Эдди Фей Джонсон Гайд.

– Вдова?

– Да, сэр.

– Возраст?

– Двадцать пять.

Судья Карлсон гордился своим почерком, который отличался завитушками и росчерками, как если бы документы должны были висеть в рамке на стене.

– Теперь вы, молодой человек. Полное имя.

– Джон Пятнистый Лось Толлмен. Судья поднял голову от бумаг:

– Имеете отношение к Рейну Толлмену?

– Это мой отец.

– Угу. Вдовец?

– Нет.

– Первый раз женимся, а? Возраст?

– Тридцать.

Эдди показалось, что прошли часы, хотя судье понадобилось несколько минут на заполнение бумаг; затем он отложил документы и встал.

– Возьмите ее за руку, – велел он Джону и добавил: – Мне кажется, вы выглядите в точности, как ваш отец тридцать лет назад.

– Вы его знали?

– Все здесь знали Рейна Толлмена. Девочка, если этот парень вроде своего отца, вам повезло.

Когда судья сказал «парень», глаза Эдди сверкнули. Назвать этого верзилу парнем! Церемония была столь короткой, что закончилась почти сразу, едва началась. Карлсон не любил терять время.

– Вы берете эту женщину, чтобы любить и защищать?

– Да.

– Вы берете этого мужчину, чтобы любить и слушаться?

– Да.

– Объявляю вас мужем и женой. То, что соединил Господь, не разорвать человеку. Можете поцеловать невесту. Ваши бумаги, госпожа Толлмен. Храните их в надежном месте и, если этот верзила станет бродяжничать, помахайте ими у него перед носом.

Все это было произнесено на одном дыхании. Мигом позже судья уложил ручку и чернила и двинулся к двери, но остановился и посмотрел на Джона. В его глазах сверкали искорки, и он в первый раз улыбнулся:

– И не говорите, что хотите, чтобы я здесь околачивался.

– Спасибо, сэр!

– Ну, парень! – фыркнул судья, и дверь за ним с шумом захлопнулась.

Джон взглянул на покрасневшую Эдди:

– Полагаю, мы женаты.

– Думаю, да.

– Он велел мне поцеловать невесту.

Эдди подернула плечами – от страха она буквально боялась вздохнуть.

Джон наклонился к ней и поцеловал. Ощутив мягкое прикосновение усов, Эдди чуть не заплакала. Она для него всего лишь женщина, которая родит ему детей, будет вести дом и работать вместе с ним. Эдди закрыла глаза.

Он оторвался от ее рта и вздохнул:

– Эдди… Эдди, не делай вид, что я тебе противен. Открой глаза и посмотри на меня. – Она посмотрела на него. – У нас будет хорошая жизнь.