Исповедь куртизанки

– Это значит, что его величество выражает свое сожаление невозможностью увидеться со мной вечером, – сказала я. – Прошу вас, передайте ему мои искренние соболезнования в связи с этой ужасной потерей и скажите, что я буду ждать его в любое удобное для него время.

– Его величество не собирается отменять назначенную на сегодня встречу, – возразил Лебель. – Совсем наоборот, он уполномочил меня узнать, не согласитесь ли вы принять его раньше и помочь ему пережить горечь утраты.

– Когда король Луи желал бы увидеться со мной?

– Не могли бы вы уделить ему время прямо сейчас?

– Но я, как вы видите, еще не вполне одета.

– Я уверен, что король прекрасно знает об этом, – сказал Лебель.

– В таком случае пусть его величество войдет.

Когда Луи поднялся ко мне, я отпустила служанок и встала поприветствовать его. Обняв его, я выразила свои соболезнования. Женская интуиция подсказывала мне, что Луи старается по возможности избегать неприятных моментов. Он не хотел, чтобы ему напоминали о смерти жены. Он пришел ко мне, чтобы отвлечься от грустных мыслей и размышлений о собственной смертности. Прижавшись к нему веем телом, я нежно поцеловала его, чтобы он понял, что его ждет. Когда он со всей пылкостью нетерпеливого любовника ответил на мой поцелуй, я решила, что сейчас самое время начать испытывать его терпение, и продемонстрировала ему бесстрастность, которая необходима женщине, если та хочет властвовать над мужчиной.

– Я уверена, что ваше величество хочет, чтобы я выглядела наилучшим образом, – сказала я. – Вы пришли раньше назначенного времени, а потому я еще не одета. Разумеется, это не помешает мне подарить вам наслаждение, которое я приготовила для вас. Но без макияжа и лосьона для тела я чувствую себя обнаженной. Надеюсь, ваше величество подарит мне несколько минут. Прошу вас, располагайтесь, а я вернусь к вам буквально через мгновение.

Я повернулась к Луи спиной, села на мягкую скамейку к туалетному столику и начала выщипывать брови. Украдкой взглянув на его отражение, я увидела широко раскрытые глаза короля, в которых светилось обожание. В его брюках стало явно тесно. Это придало мне смелости. Я сказала ему, что до его прихода одна их моих служанок натирала мне ноги ароматизированным лосьоном, чтобы ему было приятно касаться их. Если он продолжит ее работу, я буду очень ему признательна. Жеманным жестом я поставила баночку с лосьоном на пол рядом, с собой. Король упал на колени и начал растирать мои стопы и лодыжки.

Мне не было нужды накосить румяна. Щеки алели от осознания собственного могущества: я поставила короля Франции на колени на второй вечер знакомства. Я взяла его за руку, уложила в пастель и легла рядом, распахнув халат и раздвинув колени.

Мы занимались любовью всю ночь. Луи был моим без остатка. Рано утром он проснулся с блаженной улыбкой на лице. Собираясь на похороны своей жены, он буквально сиял от удовольствия.

Не прошло и часа после ухода Луи, как Лебель доставил мне очередную расплату за грехи: платиновое колье, усыпанное изумрудами и рубинами, и двести тысяч ливров.

Лебель ушел, и гостиничный слуга сообщил, что в фойе меня ожидает герцог де Ришелье. Триумфальное ликование, охватившее меня, было столь сильно, что я и не подумала волноваться. Я сказала, что герцог может подняться.

В чересчур подобострастном поклоне старого надменного петуха я уловила насмешку.

– Мадам, – произнес он, – как такое возможно, что вы не помните старых друзей?

– Месье, – ответила я, – но ведь забывчивостью страдаю не одна я. Мне показалось, что вам не больше моего хотелось посвящать окружающих в подробности нашего знакомства.

– Я был ослеплен совершенством вашей зрелой красоты, мадам. Когда мы виделись с вами в последний раз, вы были нимфой. Только вчера утром я понял, что богиня, с которой я делил вечернюю трапезу той ночью, и моя подружка из дома мадам Лагард – одно лицо.

Я не сомневалась, что он вспомнил также и женщину, которую пообещал ему граф Жан, но которую он так и не дождался, но, понимая, что эти воспоминания неуместны в создавшейся ситуации, он перевел нашу беседу в настоящее:

– Если вы желаете получить статус официальной фаворитки короля, вам понадобятся преданные и надежные помощники, которые смогут поручиться за вас. Вам нельзя также пренебрегать придворными формальностями: вы должны быть женой аристократа.

– Но, месье, я же графиня дю Барри. Или нет?

Он понимающе улыбнулся.

– Прошу вас, считайте меня своим другом, – сказал он.

– Вы в свою очередь можете рассчитывать на меня, – я отблагодарила его с той же аристократической учтивостью, в которой он упражнялся на мне.

– Я бы хотел, чтобы вы позволили мне представить вас моему племяннику герцогу Эммануэлю д'Эгийону. Он может стать для вас полезным союзником, действующим в ваших лучших интересах. – Ришелье понизил голос и доверительно сказал мне: – Король часто уезжает по делам. Не думаю, что вы найдете более достойную ему замену, чем мой племянник. Он молод, красив и весьма силен.

Я поблагодарила Ришелье за предложение и согласилась пообедать с Эгийоном. Ришелье учтиво поклонился и вышел. Я не успела насладиться одиночеством, как доложили о приходе де Вогийона. После обмена любезностями он начал расписывать мне достоинства иезуитов.

– Простите, что перебиваю вас, месье, – сказала я, – но мой опыт подсказывает, что люди, желающие сообщить мне о своих религиозных воззрениях, обычно не желают знать моих.

Он заверил меня, что сильной стороной ордена иезуитов является их уважение к дискуссиям и другим мнениям. Все члены ордена владеют сократическим методом ведения диалогов, в соответствии с которым любая точка зрения имеет право на существование, если выдержит доскональную проверку.

– Мне часто доводилось слышать, что иезуиты отличаются нелюбовью к женщинам, – сказала я.

– Уверяю вас, это не имеет никакого отношения к действительности, мадам, – ответил Вогийон. – Я не знаю ни единого члена нашего ордена, который бы не интерпретировал обет целомудрия как позволение иметь одну любовницу или по крайней мере мальчика, который может сойти за нее.

– Тем не менее они используют свою изощренную логику, стараясь доказать, что именно женщина повинна в первородном грехе и всех последующих жестокостях, которые творят мужчины.

– Иезуиты не утверждают ничего подобного, – запротестовал адвокат дьявола.

Я не отступалась:

– По мнению вашего ордена, кто согрешил первым – Адам или Ева?

– А кто вступил в связь со змеем? – как истинный софист, Вогийон отвечал вопросом на вопрос.

– Но, месье, это был змей или змея? – подхватила я. – И не говорите мне, что вы не видите сходства между извивающимся куском плоти, спрятанным в мужских штанах, и этим вероломным адским червем!

– Я понимаю, к чему вы клоните, – сказал он. – Надеюсь, вы не думаете, что я пришел к вам от лукавого?

– Ни в коем случае, месье, – ответила я, одарив его дразнящей улыбкой. – Как бы то ни было, я умею обращаться со змеями. И прошу вас, раскройте мне цель вашего визита.

– Я здесь, чтобы сообщить вам, что у нас с вами одни и те же враги, – сказал Вогийон. – Премьер-министр Шуасель пытается добиться изгнания иезуитов из Франции. И этот же человек может стать злейшим вашим врагом. Его сестра, ведьма по имени мадам де Грамон, имеет далеко идущие планы на короля. Если она узнает о ваших отношениях с Луи, она сойдет с ума от ревности. Эта гарпия имеет полную власть над братом, и поверьте, она заставит его сделать все, чтобы убрать вас с дороги.

Я не особенно следила за политикой, но знала, что премьер-министр Шуасель оказал Франции неоценимые дипломатические услуги. Он возродил казну после катастрофического альянса мадам Помпадур с Австрией. На его стороне были парламент, философы и литераторы. Вольтер и д'Аламбер, которых буквально обожествляли при дворе, поддерживали его. Более того, несмотря на свое уродство, Шуасель благодаря богатству и могуществу разбил множество женских сердец. Король прекрасно осознавал популярность премьер-министра. Меня же будут презирать, опасаясь получить новую Помпадур. На первый взгляд у Шуаселя имеется явное преимущество. У меня есть лишь одна сильная сторона: власть над королевским малышом. Она дает мне возможность влиять на его рассудок.