Король моря

Через некоторое время Коль уже входил в большой зал, где повсюду вповалку спали усталые солдаты. Возле огня мирно посапывали дети, обнаруженные в ночном лесу, рядом с ними лежали саксонские женщины, которым поручили присматривать за малышами.

Коль подошел ближе; он разыскивал ребенка с ангельским личиком в обрамлении блестящих темных кудряшек и вскоре нашел то, что искал: мальчик крепко спал, уткнувшись в грудь молодой служанки. Викинг стал разглядывать черты его лица. Длинные густые ресницы, румяные, круглые щечки. Когда этот малыш вырастет, он превратится в красивого мужчину.

Под пристальным взглядом Торлекссона служанка проснулась, и, увидев перед собой датчанина, она сначала испугалась, а потом неожиданно улыбнулась. Колю была хорошо известна эта улыбка: женщина истолковала его интерес по-своему.

Молодая служанка бережно отодвинула от себя ребенка, положив его на звериную шкуру рядом с собой, и когда она потом протянула руку викингу, он оценивающе окинул ее взглядом. Женщина была довольно миловидна: с большими карими глазами, с пышной грудью, маленьким румяным ртом и волосами цвета меда.

Коль из вежливости улыбнулся ей в ответ. Среди женщин покоренных земель всегда находились те, кто искал внимания победителей. Иногда он уступал и принимал от них то, что они ему предлагали, но куда чаще отказывал. Вот и в этот раз он покачал головой и отошел в сторону.

В его венах с новой силой вспыхнуло желание, которое он испытывал к другой женщине – к несравненной Изабел, той самой, которая наверняка в этот миг снова замышляла что-то против него, чтобы при первой же благоприятной возможности осуществить свое намерение. Но даже если это так, ни одна женщина на свете не сможет ее заменить.

Оставив служанку и малыша Изабел, Коль повернулся, собираясь уйти, но тут его окликнул Векелль:

– Мой господин, что случилось?

Коль прищурился и тихо, так, чтобы никто больше не мог его слышать, ответил:

– Я желаю переговорить с саксом-предателем; надеюсь, он еще здесь?

– Да, но он ранен и тронется в путь только перед рассветом.

На огромной каменной плите горел огонь, но после разговора с Изабел Колю и так было жарко. Он нервно потеребил металлическую застежку, которой на плече был скреплен его плащ, и острый зуб металлической зеленоглазой гадюки больно вонзился ему в ладонь. Выругавшись, Коль подумал о том, что слишком часто красота наносит самые болезненные раны.

Его кельтская мать, как и Изабел, была красавицей, но вместо того чтобы подарить своему сыну любовь, с момента появления его на свет она желала ему смерти. Еще будучи ребенком, Коль настоял на том, чтобы своими глазами увидеть женщину, которая настолько сильно ненавидела его. Когда-то она обрекла своего беспомощного младенца на мучительную смерть, и поэтому ему никогда не забыть, как он сумел уговорить Векелля показать ему его мать – сумасшедшую женщину, жившую на окраине села. Она продолжала там жить, не желая знаться с Колем, пока однажды, когда ему было двенадцать зим отроду, не произошел один удивительный случай. Тогда он, возглавив отряд воинов-оборванцев, отомстил за убийство отца, и в тот же вечер мать вызвала его из дома, где он сидел за праздничным столом с другими воинами. Она произнесла над ним изрядное количество таинственных заклинаний и, хотя в деревне Коля чествовали как героя, под конец прокляла его – прокляла за то, что родила от человека, который изнасиловал ее – беспомощную рабыню, желая удовлетворить свою похоть. Она наложила на Торлекссона проклятие, согласно которому он должен умереть молодым, не оставив после себя потомства.

Векелль кивнул и направился к выходу.

– Пойдемте, мой господин, я отведу вас к нему.

В сопровождении своих собак Коль последовал за Векеллем, и они вместе вышли во двор замка. Темнота окутала их своим мягким покрывалом, ночная прохлада приятно бодрила. Торлекссон глубоко вдохнул ночной воздух, родной его сердцу запах моря, которое билось волнами о берег Колдарингтона. Целительный соленый дух моря радовал и очищал его душу.

Когда они вышли из ворот, к ним присоединился Сварткелль, после чего они пересекли неглубокий ров и направились к убогой хижине на окраине города. Возле лачуги стояло несколько стражников; они грели озябшие руки над пламенем костра.

При появлении Коля солдаты встали и почтительно приветствовали своего предводителя.

– Я желаю побеседовать с этим человеком с глазу на глаз. – Коль толкнул дверь и вошел в лачугу, оставив Векелля, Сварткелля и часовых у входа.

На земляном полу теплился огонь, слабо освещая убогую лачугу, которая, казалось была пуста, но вдруг в дальнем, углу что-то зашевелилось, и Коль привычным жестом схватился за рукоять меча.

– Кто здесь? – послышался встревоженный голос. Мужчина говорил на языке саксов.

– Это я, – спокойно ответил Коль. – Торлекссон. – Человек поднялся.

– А я все думал, доведется ли нам когда-нибудь свидеться или меня не удостоят этой чести и мне придется иметь дело только с вашими помощниками.

– Я вижу, вы ранены. Прошу вас, садитесь. – Несмотря на вежливые слова, Коль не скрывал раздражения: ему откровенно претила наглость этого человека.

Прихрамывая, человек подошел вплотную к предводителю скандинавов.

– Я не смею стоять в присутствии Коля, сына Торлека.

Как оказалось, мужчина до сих пор не снял боевого облачения, и при тусклом свете была видна его испачканная кровью кольчуга.

Некоторое время оба воина стояли лицом к лицу и, не мигая, смотрели друг на друга, словно оценивая отвагу и силу соперника.

– И как ваши раны? – вежливо поинтересовался Коль. – Надеюсь, они не очень сильно вас беспокоят?

– О нет, мой датский брат, – высокопарно произнес перебежчик, и слабая усмешка тронула его губы. – Меня излечила радость от одержанной сегодня грандиозной победы, а также мастерство вашего талантливого лекаря.

Изменникам и предателям Коль никогда не доверял, однако ненависть сакса к Ранульфу сыграла ему на руку. Этот человек вполне годился для достижения дальнейших целей Торлекссона, и он столь же вежливо поинтересовался: