Нежные обятия

– Мне кажется, я уже это сделал, разве не так? Повторяю вам, у меня мало времени. А посему желаю всего наилучшего.

– Нет! Вы не должны мне отказывать. Я сообразительна, знаю математику, умею думать.

– Такими же качествами обладают и остальные мои служащие. С той лишь разницей, что они при этом мужчины.

– Это не важно, мистер Дэниелс! Вы передо мной в долгу.

– Да? Интересно, за что же? – Неистовая ярость охватила ее сердце.

– Вы сами прекрасно знаете за что! Но, если вам изменяет память, я могу напомнить. Это я вам помогла вынести из огня все эти бумаги, я тащила вместе с вами этот проклятый сейф. Одно только это стоит благодарности, не так ли? Не говоря уже о других вещах. О той ночи, которую мы провели вместе. И о моем отце.

Лицо Риордана вдруг резко изменилось, став холодным и непроницаемым.

– Я уже объяснял вам, вы ошибаетесь, считая меня виновником гибели вашего отца. Что же касается пожара, то за спасенные бумаги я заплатил спасением вашей жизни. А ночь… Разве вам хотелось этого меньше, чем мне? Так что, я думаю, мы квиты.

В эту минуту Элизе больше всего хотелось стереть Риордана с лица земли. Она еле сдерживалась, чтобы не броситься на него с кулаками. Однако вместо этого она совершенно спокойно сказала:

– Ладно, оставим это. Но ваш кабинет превращен в грязную свалку. Бумаги в жутком беспорядке. А вы тратите свое драгоценное время на возню со всем этим, вместо того чтобы нанять меня в помощники и сберечь его. – Элиза гордо вздернула подбородок. – И кроме того, знайте: я не уйду отсюда до тех пор, пока не получу работу. Вы не заставите меня покинуть этот дом, разве что велите лакею вывести меня силой. Но вас это не спасет. Я все равно добьюсь своего.

– Я в этом не сомневаюсь.

Они исподлобья смотрели друг на друга. Но Элиза решила, что ни за что на свете не отведет глаза первой. К ее удивлению, выдерживать суровый, озлобленный взгляд Риордана оказалось не трудно. Силы и уверенности ей прибавляло огромное желание добиться задуманного. Черт бы побрал этого Риордана, она ему не уступит!

Но незаметно в их противостоянии что-то изменилось, Элиза вдруг почувствовала себя вовлеченной в томную, сладкую пучину глубокого, бархатного взгляда. Она теряла контроль над собой, ощущала стук крови в висках, но не могла отвести глаз. Вдруг Риордан улыбнулся и тем самым спас Элизу от неминуемого поражения.

– Бог мой, даже Сайрес Маккормик не осмеливался смотреть мне в глаза подобным образом. Откуда у вас такой металл во взгляде, мисс Эмсел? Никогда не встречал таких упрямых людей, как вы. Пожалуй, старику Смиду не удастся вывести вас отсюда, а? Непременно начнете кричать и драться?

Насупившись, Элиза молча смотрела на Риордана, силясь справиться с дрожью в ногах.

– Ну что ж, посмотрим, как вы расправитесь с этой свалкой. Надо признаться, мне порядком надоело возиться с бумагами.

– Так, значит, – недоверчиво начала Элиза, – вы берете меня на работу?

– Если вы согласны работать по восемнадцать часов в день, то да. Но предупреждаю вас: я требую от своих служащих полного подчинения моим деловым интересам и предельного усердия. Как только я услышу от вас первую жалобу на усталость, можете считать себя уволенной, мисс Эмсел.

Сердце Элизы радостно забилось в груди – она победила. Но ей пришлось призвать на помощь всю выдержку, чтобы не выказать своего безмерного счастья. Напротив, на ее лице появилась учтивая, холодная улыбка:

– Прекрасно. В таком случае я могу приступить к работе немедленно, мистер Дэниелс. Только отпущу экипаж.

Риордан кивнул:

– Хорошо. Надеюсь, вы не обманетесь в своих ожиданиях, мисс Эмсел.

Она отпустила экипаж и попросила передать Иде, что не вернется раньше полуночи. «Пусть теперь сама возится с детьми», – злорадно подумала Элиза и вернулась в библиотеку. Вскоре она обнаружила на первом этаже особняка целую галерею комнат, где на столах грудой лежали бумаги, спасенные из сгоревшей конторы на Стэйт-стрит. В огромном бальном зале тоже расставлены столы, за которыми сидят клерки и бухгалтеры, погруженные каждый в свою работу. Здесь царила атмосфера делового беспорядка, в воздухе стоял гул десятков приглушенных голосов. Между столами ходил Риордан Дэниелс, отдавая распоряжения и решая возникающие затруднения. Со стороны была особенно видна его реальная необходимость для работы этого огромного человеческого механизма.

Что она должна делать? С чего начать?

В первый момент Элиза испытала замешательство, граничащее с отчаянием. Ведь она не знакома со всеми тонкостями бухгалтерии и счетоводства. А значит, ей придется расписаться в своем невежестве. Получается, она выпросила работу и теперь не знает даже, как к ней подступиться. Стоит только Риордану Дэниелсу обнаружить ее беспомощность, и ей ничего другого не останется, как с позором удалиться, выслушав справедливые насмешки от своего заклятого врага.

«Элиза, девочка моя, сердечко мое, – эхом отозвался в ее мозгу голос отца, полный любви и нежности. – Ты сможешь это сделать, я знаю. Разве ты не дочь моя? Разве ты не из рода Эмселов?»

Элиза смахнула с ресниц слезы и решила не отступать. Подойдя к столу, заваленному обгоревшими бумагами, тяжело вздохнув, она прошептала себе самой: «Без паники».

Прежде всего надо рассортировать бумаги, выбросить ни на что уже не годные, которые нельзя восстановить, а нужные отдать в переписку клеркам. Потом необходимо составить подробный каталог, чтобы иметь возможность сразу же найти нужный документ.

Как только Элиза принялась за дело, страхи ее бесследно исчезли.

– Все еще трудитесь? – спросил Риордан, входя в библиотеку.

Вид у него был довольно усталый.

– Я… да. – Элиза взглянула на свои маленькие золотые часики и с ужасом обнаружила, что близится полночь, – она без перерыва проработала более девяти часов.

– Я решил прерваться на ужин. Должен признаться, у меня в животе давно урчит от голода. А вы хотите есть?

Выражение лица Элизы красноречиво говорило, что подобная грубая лексика, непринятая в порядочном обществе, режет ей слух.

Риордан же, заметив это, усмехнулся и сказал:

– Я и не знал о вашей чопорности, Элиза.

– Я предпочитаю, чтобы меня называли мисс Эмсел, – поднимаясь из-за стола, холодно сказала она.

– А почему не Элиза? По-моему, очень красивое имя. В нем есть какая-то музыка. Оно звенит на устах подобно трели какой-то маленькой птички.

– Мне бы не хотелось вызывать у вас ассоциации… с птичкой и тому подобными вещами. Вы наняли меня на работу, а значит, наши отношения должны всегда оставаться сугубо деловыми.

Риордан выслушал эту отповедь, улыбаясь и поглаживая свою растрепанную шевелюру. Потом шагнул навстречу Элизе, и ее обдало запахом мужских духов, чистого белья и дорогого табака. Вздрогнув, она инстинктивно отступила назад, пугаясь его притягательной близости.

– Нас действительно связывают сугубо деловые отношения. Так вот, я, как ваш работодатель, ставлю вас в известность – не в моих правилах называть служащих по фамилиям. Придется к этому привыкнуть.

Элиза молча кивнула, потом, перебарывая смущение и неудержимо краснея, опустила глаза и сказала:

– Я хотела бы узнать… где находится… мне необходимо…

– Наверху направо четвертая дверь. Простите, что не поставили вас в известность. Если понадобится что-нибудь еще, требуйте без стеснения.

– Спасибо.

– Ну вот и прекрасно. Я надеюсь, вы не откажетесь поужинать со мной? Моя столовая чересчур большая для одного человека, да и вообще приятнее есть не в одиночестве.

Элиза заторопилась наверх. Там она, трепеща от странного, необъяснимого волнения, постаралась привести себя в порядок. Ужинать вместе с ним! О чем они будут говорить? В ее голове крутился целый хоровод мыслей одна другой беспорядочнее.

Десять минут спустя она обнаружила Риордана в столовой, являвшей собой огромный зал высотой не менее пятнадцати футов, посреди которого стоял невероятных размеров стол красного дерева. Убранство столовой дополняли хрустальные канделябры и занимающий целую стену гобелен с изображением средневековой охоты на оленя; на полках изящного дубового буфета красовалась прекрасная коллекция фарфоровой посуды и статуэток. Элиза восхищенно ахнула, не в силах сдержать восторга при виде маленькой фарфоровой собачки, раскрашенной теплыми пастельными красками. Риордан улыбнулся: