Таинственная служанка

Все это было совершенно необъяснимо. И то, что граф очередной раз оказался не в состоянии понять причину странного поведения Жизели, вызвало в нем страшное раздражение, так что за ленчем он дулся, словно раздосадованный ребенок.

Однако если Жизель и понимала причину его дурного расположения духа, она делала вид, что это. не имеет к ней никакого отношения. Вместо этого она оживленно рассказывала о тех людях, которых видела в бювете этим утром, и о переполохе, который воцарился в городе из-за того, что герцог со своей герцогиней, двумя детьми и огромным количеством сопровождавших его слуг прибыли в Челтнем до того, как город успели украсить цветами и флагами. И фейерверки тоже были не готовы!

Рассказ Жизели вскоре подтвердил капитан Генри Сомеркот, который зашел к графу Линдерсту вскоре после того, как Жизель уехала в фаэтоне Джулиуса. Он живописно обрисовал графу картину переполоха, который вызвал преждевременный приезд герцога.

— Полковник в ярости обрушился на меня, — сказал Генри. — Но я-то ведь не виноват! Старик сам сказал мне, что приедет двадцатого. Откуда мне было знать, что он потом передумает и приедет восемнадцатого?

— Фиц быстро остынет, — утешил его граф. — И, кстати, благодаря этой неожиданности он будет слишком занят, чтобы вмешиваться в мои дела.

— А как он вмешивался? — поинтересовался Генри.

— Вчера он научил Жизель играть в экарте.

— Боже правый! Надеюсь, она не проиграла!

— Нет, она выиграла десять гиней. Но ей не следует играть в азартные игры: ведь Джулиус будет ожидать, что она станет делать высокие ставки!

— Да, конечно, — согласился капитан Сомеркот. — Не могу понять, как это полковник мог сделать такую, глупость. Обычно он действует осмотрительно и не совершает ошибок.

— Ну на этот раз он ее совершил, по моему глубокому убеждению, — проворчал граф, — и когда я его увижу, то непременно ему об этом скажу.

— Это очень на него непохоже, — еще раз сказал Генри. — Я слышал, что он был просто великолепен, когда играл с Гримальди, Королем шутов. Мне об этом рассказывал Джордж Байрон, который гостил в тот момент в замке Беркли.

— Неужели Фиц действительно был хорош? — недоверчиво переспросил граф.

— Байрон утверждает, что он был настолько хорош, что ему аплодировали чуть ли не больше, чем самому Гримальди!

— Интересно, с чего это Гримальди согласился играть с любителем?

— Полковник дал ему с сыном сто фунтов в качестве вознаграждения. Байрон рассказывал, что в тот день весь Челтнем явился, чтобы им аплодировать.

— Это меня не удивляет. Но в то же время я не могу не желать, чтобы Фиц предоставил нашу пьесу мне и не играл перед моей дебютанткой роль благодетеля.

— Пока герцог гостит здесь, Беркли будет настолько занят, что больше такого не сделает, — поспешил успокоить графа Генри.

Поскольку Жизель чувствовала себя немного виноватой за то, что так резко отказалась встретиться с герцогом Веллингтоном, вечером того дня, когда его светлость в три часа навестил графа у него в спальне, она заказала для графа особенно вкусный обед.

Переговорив с поваром, она выбрала именно те блюда, которые нравились графу больше всего.

Граф Линдерст уже некоторое время тому назад предоставил составление меню на ее усмотрение, хотя довольно едко критиковал ее в тех случаях, когда ее решения расходились с тем, что бы он сам посчитал нужным выбрать.

— Каждая женщина должна научиться составлять хорошее меню, — говорил он, и Жизель поняла, что это умение было одним из тех, которые она приобрела с тех пор, как начала работать в Немецком коттедже.

Она переговорила и с дворецким, который дал ей свою рекомендацию относительно выбора кларета, который должен был понравиться графу.

Закончив дела, она переоделась в одно из самых красивых платьев, которые предоставила ей мадам Вивьен. Оно было сшито из тканей разных оттенков голубого и синего цветов, расшито искусственными бриллиантами и украшено букетиками нежно-розовых розочек.

Граф поначалу решил, что такой простой стиль не совсем согласуется с ролью миссис Бэрроуфилд, но когда Жизель примерила наряд, то показалась ему настолько очаровательной, что граф настоял на том, чтобы непременно его купить. Сама Жизель тоже усомнилась в том, что такой туалет подходит для вдовы, каковой она должна была считаться.

Когда Жизель вернулась с прогулки в экипаже, которую специально затянула дольше обычного, то от прислуги она узнала, что герцог Веллингтон ушел от графа в шесть часов, а обед был назначен на половину восьмого. Она прошла по коридору, который вел из ее комнаты к нему в спальню, примерно в двадцать минут восьмого.

Жизель чувствовала, что граф по-прежнему очень на нее сердит, хотя о визите герцога они больше не говорили. Ей оставалось только надеяться, что удовольствие от встречи с герцогом Веллингтоном развеет дурное настроение графа. Тот наверняка должен получить немалое удовольствие от воспоминаний о славном боевом прошлом и, возможно, благодаря этому простит ей ее нежелание отвечать на его вопросы. Легонько постучав в дверь, она открыла ее — и изумленно замерла на месте, глядя на пустую постель.

Заметив, что кровать застлана и, значит, граф поднялся с нее достаточно давно, она с удивлением прошла через спальню и открыла дверь, ведущую в соседнюю комнату, гостиную.

Граф занимал в Немецком коттедже главную спальню, которая составляла часть апартаментов, в которые входила гостиная и еще одна спальня. Поскольку ее наниматель был прикован к постели все то время, которое Жизель у него работала, она практически никогда не заходила в гостиную.

Теперь она оказалась в очень красивой комнате с огромными окнами, которые выходили в расположенный за домом сад. Дальше открывался просто великолепный вид на холмы Мальверна. Однако в эту минуту взгляд Жизели был прикован к человеку, стоявшему у камина. Это был граф — и Жизель впервые увидела его одетым и стоящим во весь рост.

— Добрый вечер, Жизель, — произнес он своим звучным низким голосом, обращаясь к потерявшей дар речи девушке.

Та от удивления застыла в полной неподвижности.

— Ты удивлена тем, что я встал с постели? — добавил он. — Но ты же не могла думать, что я приму моего командующего не при полном параде!

С этими словами он улыбнулся. Жизель никак не могла прийти в себя.

Она не подозревала, что граф окажется настолько высоким и широкоплечим, что он будет выглядеть так элегантно! Сегодня она посмотрела на него новыми глазами — и увидела, что он необыкновенно привлекателен.

Его гофрированный шейный платок, завязанный самым сложным и модным узлом, был настоящим шедевром, вышедшим из-под ловких пальцев Бэтли. Его панталоны, в отличие от тех, которые носил Джулиус, были именно того бледного оттенка шампанского, какой искали все светские щеголи. И если после долгой болезни плечи графа были обтянуты не так туго, как того требовали строгие правила мужской моды, то Жизель этого не заметила. Зато она сразу заметила смех, который заискрился в глазах графа при виде ее изумления.

— Ты должна меня извинить, — сказал он, — но я не стал переодеваться перед обедом. Не стану скрывать: мне пришлось затратить немало усилий, чтобы облачиться в модный наряд. Я слишком долго был на положении инвалида.

— Вы не слишком переутомились, милорд? — встревоженно спросила Жизель, с удивлением почувствовав, что голос плохо повинуется ей.

— Ты не собираешься сделать мне комплимент по поводу моей внешности?

— Вы… великолепны, и не сомневаюсь, что прекрасно это знаете, милорд. Но я тревожусь, не слишком ли много вы себе позволили: ведь вы встали в первый раз!

— Я надеялся тебя удивить — и мне это удалось, — сказал граф. — По правде говоря, Ньюэл позволил мне вставать — при условии, что это будет ненадолго.

— Но не лучше ли вам тогда пообедать в постели?

— Мы будем обедать здесь, — твердо сказал граф. — И, насколько я понял, ты подобрала отличное меню для такого радостного события. Наверное, ты обладаешь даром ясновидения, Жизель.