В ожидании судьбы

— Мне подумалось, что несчастный Сенуик легко отделался. Вообразить, что политика слишком перегрузит вашу голову! Вы почти заставили меня поверить в реинкарнацию.

— Не понимаю, о чем вы.

— В прошлой жизни вы, очевидно, были Жанной д'Арк.

— Да, вам бы хотелось посмотреть, как меня сожгут на костре, не так ли? Это заставило бы меня замолчать.

— Ума не приложу, что еще, кроме этого, — мрачно ответил он.

— Вы правы. Ничто и никогда меня не утихомирит. Политика касается женщин точно так же, как мужчин. Вам следовало бы это понимать, но, в каком-то смысле, вы ничем не лучше лорда Сенуика. Да, я хочу, чтобы женщины получили право голоса. Да, я хочу увидеть нас в парламенте, и однажды это случится.

— С нетерпением жду, чтобы…

— Не опекайте меня, сударь.

— Я не…

— Да-да, пытались. Мне знаком этот тон: «Ну вот, она опять размечталась о чудесах». Но я всего лишь хочу, чтобы женщины могли защищаться от бессовестных мужчин, и сделаю все для этого. А вы, думается, сделаете все, чтобы этому помешать.

— Это откровенная несправедливость…

— Ха!

— Что это значит?

— Это значит «ха!»

— Это значит, что вы исчерпали аргументы, — выпалил сэр Джон. — Когда сказать нечего, усмехайся в лицо оппоненту. Боже правый, Розина! Мне почти захотелось увидеть вас на парламентских дебатах. Некоторых моих знакомых вы бы просто уложили на лопатки.

— Ну вот, вы снова меня опекаете.

— Я хоть что-то могу сказать так? — взревел сэр Джон. — Розина, я восхищаюсь вашей отвагой, но все-таки вы еще очень многого не понимаете.

— Как удобно! — с издевкой в голосе сказала девушка. — Как просто сказать это и отмахнуться от меня.

— Отмахнуться от вас сумеет только очень смелый человек, — с жаром сказал сэр Джон. — Ему также понадобится толстая шкура, и очень кстати придется глухота.

Розина почувствовала огромное искушение снова сказать «ха!», но чутье подсказало, что это будет неразумно. Вместо этого она отвернулась, собираясь пошагать взад-вперед по комнате, но вдруг замерла, ошеломленная тем, что увидела.

На пороге стоял Уильям Гладстон.

— Дядюшка Уильям! — воскликнула Розина.

— Моя дорогая.

Он сердечно обнял девушку.

— Вы давно здесь? — спросила она.

Лицо политика озарила улыбка.

— Достаточно давно, чтобы услышать кое-что интересное. Понятия не имел, что ты такая смутьянка. В одном ты права: стране нужны большие перемены. Очень большие. И скоро придет их время.

Розина бросила на сэра Джона торжествующий взгляд.

— В таком случае я с нетерпением жду выборов, — объявила она.

— Осталось недолго.

— Дела продвигаются?

— Законопроект о реформе отправлен на подпись королю. После этого Дизраэли может распускать парламент.

— Но если он не станет?

— Тогда мы заставим его, — решительно сказал дядюшка Уильям. — А теперь мне нужно обсудить с твоим отцом уйму вопросов.

— Я позову его, — сказала Розина и поспешно вышла в коридор.

У нее было чувство, что она завоевала еще одно очко в игре, в которой сошлись они с сэром Джоном.

Но не успела Розина далеко уйти, как из комнаты донеслись слова дядюшки Уильяма:

— Моя крестница по-настоящему образованная, умная барышня. Идеальная жена для тебя, Джон.

Тут же последовал выразительный ответ сэра Джона:

— Я скорее женюсь на ядовитой мухе!

На этот раз Розина все-таки сказала: «Ха!»

Она еще раз повторила это про себя, когда передала отцу сообщение, и вышла в сад.

Девушка не совсем понимала, какой смысл вкладывает в это восклицание, но от него ей становилось легче.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Наконец пришло время покидать Лондон. В новых округах политики боролись за голоса избирателей.

Поместье лорда Блейкмора попало в избирательный округ сэра Элроя, и семья графа отправилась в Восточный Грэдли на том же поезде, что и Кларендоны. Сэр Джон поехал вместе с ними и большую часть времени разговаривал с леди Дорин.

— Эти выборы отличаются от всех предыдущих тем, — объяснял он, — что в нашей стране появилось полтора миллиона новых избирателей. Мужчины, владеющие землей определенной ценности или даже снимающие жилье определенной ценности, впервые могут проголосовать.

— Но только мужчины? — спросила леди Дорин.

Сэр Джон усмехнулся.

— Об этом поговорите с мисс Кларендон. У нее на этот счет собственное непреклонное мнение, как, впрочем, и на любой другой.

— К чему следует стремиться каждой женщине, — твердо сказала Розина.

— Неужели, сударыня? — поддразнил сэр Джон. — Только женщинам? Ну а нам, бедным мужчинам, тоже позволено иметь твердый взгляд?

— Уверена, никто не сумеет этому помешать, — невольно улыбнувшись, ответила Розина.

Позднее она отвела леди Дорин в сторону, чтобы поговорить наедине.

— Как ты себя чувствуешь теперь? — спросила она. — Ты всегда такая веселая внешне, что я боюсь, не страдаешь ли ты до сих пор в душе.

— Как мило с твоей стороны, — сказала подруга. — Нет, я уже не страдаю. Мое сердце не разбито. Не думаю, что я по-настоящему его любила. Просто он казался таким особенным: человек без влиятельной родни, твердо решивший пробиваться своими силами. Я считала, что этим стоит восхищаться. Теперь мне хочется одного: забыть, что я чуть не наломала дров. Слава Богу, что ты пришла мне на помощь.

— Не думай больше об этом! — сказала Розина. — Мы начинаем новое и волнующее предприятие, которое поглотит все твои мысли и чувства, и переживать из-за чего-нибудь еще просто не останется времени.

Леди Дорин рассмеялась.

— Мне нравится, как ты на это смотришь, — сказала она. — Знаю, ты не дашь мне скучать.

В Восточном Грэдли обе семьи покинули поезд, а сэр Джон поехал до следующей станции — Западный Грэдли.

Розина стояла на платформе и махала рукой вслед уходящему поезду. Когда он скрылся из виду, мир показался пустым.

— Пойдем, дорогая, — сказал отец. — Нас ждет работа.

Вечером к сэру Элрою пришли руководители партии. В присутствии леди Кларендон и Розины секретарь местной партийной ячейки без обиняков заявил, что парламентское кресло сэра Элроя под угрозой.

— В той части округа, которую отделили, чтобы сформировать Южный Грэдли, у вас была самая надежная поддержка, — объяснил он. — А на той, что осталась от вашей территории, оказалось большинство новоиспеченных избирателей. На данный момент мы не знаем, как они проголосуют. Нам всем придется хорошо поработать, чтобы заручиться их поддержкой.

— А что с моим соседом, сэром Джоном Кросби? — поинтересовался сэр Элрой. — У него такие же проблемы?

— К счастью, нет. Он сохранил своих избирателей, а большинство новых живут в той части, которая отошла к Южному Грэдли. С его возвращением в парламент трудностей не должно возникнуть.

— Слава Богу! — сказал сэр Элрой. — Он приедет помогать мне, но я бы не хотел, чтобы он рисковал поддержкой собственных избирателей.

— Не волнуйтесь, сэр. Сэр Джон настолько популярен, что его партийные помощники сами справятся со всем необходимым. Он правильно делает, что помогает вам. Страшно подумать, что вы можете потерять место в парламенте в шаге от…

— Ни слова, — быстро сказал сэр Элрой. — Не говорите и даже не думайте об этом.

— Я понял, сэр. Но в пивных принимают ставки.

— Если им нужно принимать на что-нибудь ставки, скажи им, чтобы держали пари, выберут меня или нет, — с раздражением ответил сэр Элрой. — Нет ничего хуже, если люди будут думать, что я принимаю успех как должное.

Когда Розина тем вечером ложилась спать, ей было о чем подумать. Отцу грозила вполне реальная опасность. Он может потерять место в парламенте и не получить высокий политический пост.

«Нельзя, чтобы папа проиграл, — лихорадочно думала девушка. — У него должно получиться. Скорее бы приехал сэр Джон. Уверена, он поймет, что надо делать».

С этой мыслью Розина уснула.