Сладкое безумие (Глубокая, как река)

– Похоже, жокей Олли оказался леди, – выкрикнул со смехом один из проигравших.

– Раз в штанах – какая же это леди? – вставил другой.

– Это неслыханно! – заявил Жорж Жадо. – За столь грубое нарушение правил месье Вескотту и его жокею следует запретить навсегда участвовать в скачках на всей территории Луизианы.

Его слова были встречены всеобщим одобрением, но тут подал голос Симмс.

– Я никогда бы не поверил этому, если бы сам не был свидетелем, – сказал он, отвернувшись от Оливии, зябко кутавшейся в одеяло. – Вы сами знаете, Эмори, – обратился Симмс к Вескотту, – что я обязан наложить запрет на ваше участие в состязаниях на местном ипподроме.

– Не горячитесь, Лаймен. Ведь эта девушка – прирожденный жокей. За три года она десятки раз участвовала в скачках и всегда выигрывала.

– Она женщина, женщинам неприлично участвовать в скачках, и на моем ипподроме я этого не допущу, – упорствовал Симмс.

– Пошли вы все к черту с вашими приличиями! – вмешался наконец Сэмюэль. – Вы что, джентльмены, не видите, что дама окоченела от холода?

– Да, да, конечно, – засуетился Вескотт. – Я позабочусь о ней, полковник, не волнуйтесь. Что касается нашего пари, я готов предложить хорошие деньги за кобылу.

– Дядя Эмори! Неужели вы заключили пари на Цыганку? – вскинулась пораженная до глубины души Оливия.

– Если бы ты пришла первой, у меня бы осталась Цыганка, да еще я бы выиграл этого чудесного жеребца, – зло возразил Вескотт и вновь обратился к Шелби: – Так насчет кобылы…

– Вы найдете меня завтра в конторе Куинна. Там и поговорим, – прервал Вескотта полковник. Ему хотелось только одного: как можно скорее оказаться в помещении и переодеться во все чистое и сухое. Оливии тоже не помешало бы переодеться, но у заносчивой девчонки было свое на уме. Она пушинкой взлетела в седло, посмотрела на своего опекуна, кипевшего от ярости из-за проигранного пари, и перевела взгляд на Сэмюэля, будто предлагая ему попробовать забрать у нее кобылу. Полковник отвернулся от Вескотта и подошел к Оливии. Даже перепачканная грязью с головы до ног, она выглядела чертовски привлекательной.

– Отправляйтесь домой и сразу же в горячую ванну, проказница, – едва слышно шепнул Сэмюэль.

– Вам тоже ванна не помешала бы, – с коротким смешком заметила она. – Теперь мы квиты. Я спасла вам жизнь, и вы не остались в долгу. Если, конечно, я не заболею воспалением легких и не умру.

И, тронув поводья, она поскакала прочь. Сэмюэль немного постоял, провожая ее глазами, и у него было тепло на сердце. Полковник не заметил, как напрягся Вескотт, изучая его и что-то прикидывая в уме. Однако это не прошло мимо внимания Лизы Куинн и вызвало у нее смутную тревогу.

– Да-а, сегодня Эмори Вескотт проиграл по всем статьям, – подытожил события дня Сантьяго, с лица которого не сходила радостная улыбка после победы на скачках.

Куинны пригласили Сэмюэля в свой новый дом, солидный, прочный, хотя и не столь великолепный, как шикарный особняк Шуто. Двухэтажное каменное здание имело стены толщиной в два фута, способные укротить палящее летнее солнце, и шесть спален, где могли свободно разместиться растущая семья и часто навещавшие хозяев бесчисленные гости.

Едва переступив порог просторной гостиной, полковник возмущенно воскликнул:

– Эх, попался бы мне в руки тот мерзавец на сером жеребце! Ведь он едва не убил Оливию.

– Хитер, – откликнулась Лиза, задумчиво покусывая нижнюю губу. – Не стал мозолить глаза и поспешил смыться, как только стало известно, что жокей, которого он загнал в пруд, на самом деле девушка и находится под опекой Вескотта.

– Меня волнует другое, – сказал Сантьяго. – Что может заставить уважаемого господина рисковать своей репутацией, позволяя женщине выступать на скачках на его лошади?

– А какая уважающая себя девушка согласится на это? – вставил Сэмюэль.

– Но ведь на прошлых состязаниях она показала себя прекрасной наездницей, – напомнила Лиза, решив защитить слабый пол от нападок мужчин с их предрассудками. – Мы, женщины, не такие уж хрупкие и беспомощные создания, какими вы хотите нас видеть, – добавила она мягко. – Если помнишь, дорогой муженек, именно ты преподал мне первый урок верховой езды в мужском седле.

– Но не в мужской одежде, – отрезал Сантьяго.

– Верно – вначале. Но потом я все равно стала надевать брюки, – возразила упрямая Лиза.

Куинну оставалось лишь тяжко вздохнуть, и Сэмюэль рассмеялся. Мужчины понимали, что спорить бесполезно. Лиза с победным видом выплыла из гостиной и направилась наверх проведать детей. В этот момент раздался стук в дверь, и Сантьяго встал, чтобы впустить гостя. На пороге стоял Натаниэль Эверетт, один из молодых курьеров почтмейстера Истона.

Юноша вежливо поклонился и нервно сглотнул, отчего на худой шее дернулся кадык.

– Мистер Истон решил, что вам нужно доставить это как можно быстрее, полковник, – проговорил курьер, протягивая Шелби конверт, окаймленный черной полосой.

Предчувствие надвигающейся беды охватило полковника при прикосновении к плотной шероховатой бумаге. Пока он вскрывал конверт, Сантьяго поблагодарил курьера и закрыл за ним дверь.

Буквы плясали перед глазами Шелби, и ему потребовалось сделать усилие, чтобы вникнуть в смысл послания Уортингтона Соамса:

«Дорогой Сэмюэль,

С глубоким прискорбием сообщаю о смерти твоей супруги. Летиция и Ричард направлялись на плантацию Миллер, когда лодка, в которой они находились, села на мель и затонула. Летицию не удалось спасти…»

Сэмюэль не верил собственным глазам и перечитал первые строчки, потом пробежал письмо до конца и тупо уставился на размашистую подпись сенатора под текстом. «Должно быть, он вне себя от горя, – стучало в голове. – А я ничего не чувствую. Нет, чувствую, но не горе, а радость». Шелби попытался представить лицо тестя, но перед его мысленным взором возникла иная, совершенно непрошеная картина – Оливия Сент-Этьен, отвечающая на его поцелуй в саду возле особняка Шуто.

«Боже правый! Какое же я чудовище! – упрекнул себя полковник. – Произошло несчастье, погибла моя жена, а я испытываю облегчение и думаю о другой женщине». Но внутренний голос подсказывал, что винить себя не в чем. Ведь это непомерные амбиции Тиш погубили его любовь к ней, так же как она сама убила дитя, которое они зачали. Но неужели теперь и он, Сэмюэль, опустился до уровня своей жены, стал настолько холодным и расчетливым, что может думать лишь о своей выгоде, когда происходит страшная трагедия?

Сэмюэль вздрогнул, ощутив на плече руку Сантьяго, и начал постепенно приходить в себя, отбросив сомнения и терзания.

– Надо полагать, плохие новости. – Сантьяго налил им обоим виски, пока Сэмюэль перечитывал письмо, и молча вручил полковнику стакан.

– И да и нет. – Шелби провел рукой по волосам и нервно выругался. – Конечно, мне не следовало бы так говорить. Новость и впрямь плохая – погибла Летиция, утонула, когда вместе с Ричардом плыла на лодке по Джеймс-Ривер. Ричард, наверное, места себе не находит оттого, что не смог ее спасти.

Куинн наблюдал, как Шелби залпом опорожнил стакан и тут же наполнил его снова.

– Летиция была самовлюбленной и взбалмошной женщиной, – проговорил Сантьяго. – Мне не раз доводилось встречать подобных ей. Честно говоря, я не женился на такой только по счастливой случайности. Тебе совсем не обязательно горевать из-за ее смерти.

– Однако испытывать чувство облегчения тоже недостойно, – возразил Шелби. – Едва узнал о смерти жены, как перед глазами замаячила рыжая красотка. – И полковник обругал себя последними словами.

– Незачем терзаться, – внушал Сантьяго. – Не твоя вина, что ты не можешь оплакивать Летицию и конец несчастливой семейной жизни.

Сэмюэль, глубоко задумавшись, казалось, уже не слушал его.

Эмори Вескотт был доволен. Нельзя сказать, чтобы полностью и совершенно, поскольку утратил постоянный источник дохода, который обеспечивало участие девчонки в скачках, да и его репутации был нанесен ущерб, когда стало ясно, кого он использует в качестве жокея. Отныне Оливии будут чураться, перестанут принимать в обществе и она станет для опекуна обузой. Однако хитрый торговец уже подыскал ей применение и при мысли об этом удовлетворенно хмыкнул. Потом откинулся на спинку сиденья своего городского экипажа и подставил лицо теплому утреннему солнцу, предвкушая беседу с полковником Шелби.