Рискованное увлечение

– Я бываю ответственным, – сказал Олден. – В редких случаях, когда это оправданно. Но по части удовольствий я – профессионал.

Джульетта положила ладонь рядом с доской. Его внимание было приковано к ее пальцам. Он живо представил их на своей обнаженной коже и не мог ничего с этим поделать.

– И вы полагаете, я должна воспользоваться вашей искушенностью?

– Конечно, мэм. Она целиком в вашем распоряжении.

– Тогда я признаю, – сказала Джульетта, – что мне доставляет удовольствие играть с вами в шахматы, сэр. Даже несмотря на то что вы собираетесь выиграть и эту партию тоже. – В голосе у нее прозвучали веселые нотки.

– Я? – Олден удивленно откинулся назад.

Она засмеялась:

– А то кто же! Я ведь уже ничего не смогу поправить?

– Нет, не сможете. – Он двинулся ладьей на ферзевом фланге. – Шах.

– Тогда я сдаюсь. – Джульетта притронулась кончиком пальца к своему королю и опрокинула фигуру. – Но вы, наверное, правильно сделаете, если запомните одну вещь, сэр. Вы можете выигрывать каждую битву, но никогда не выиграете войну.

Олден медленно улыбнулся.

– Я не веду войну, мэм. Я преследую другую цель – соблазнить вас. Добьюсь ли я успеха или нет, победителем всегда будете вы.

Белый меховой ком промелькнул, точно вспышка молнии. Авденаго прыгнул на доску, рассыпав фигуры. Джульетта вскочила. Другие коты тут же бросились за пешками, ладьями и слонами, катая их по плиткам под столом, устроив на минуту настоящий кошачий аттракцион.

Джульетта разразилась смехом, предоставив Олдену ползать на коленях. Он взглянул на ее лодыжки. Почему не насладиться первопричиной взыгравшего в нем мужского голода! Но чисто плотское желание каким-то таинственным образом переродилось во что-то другое. Сердце вдруг охватило странное чувство, которое он не мог передать словами. В нем смешались радость, вожделение и тот необычный всплеск нежности, какую он испытал некоторое время назад. Это было такое неожиданное и неуловимое чувство, что сразу он не успел в нем разобраться.

Снова присев на корточки, Олден поднял на нее глаза.

– Возможно, мы с вами зря забавлялись той неприличной байкой о лисах, мэм. Ваши коты снискали гораздо лучшую награду за учиненный беспорядок.

– Нет, отчего же, – сказала Джульетта, подавляя смех. – Наш разговор о лисах был для меня очень полезен. Между прочим, вы выиграли этот матч. Можете заявлять ваш штраф.

Олден встал и положил фигуры на стол. Коты исчезли.

Джульетта подняла брови.

– Я слушаю, – сказала она. – Я ожидаю что-то экстравагантное.

– Экстравагантное, мэм?

– В обмен за то геркулесово задание с моим лугом.

– Экстравагантное… – повторил Олден, собирая мысли. – Хорошо, мэм, если вам так угодно. Хотя то, что у меня на уме, исполнить весьма просто… Завтрашний матч мы проведем так, как если бы мы играли в Италии.

Вид у нее был озадаченный. А чего она ждала? Что он захочет что-то такое, на что можно будет просто и с пафосом ответить отказом? Или что он открытым текстом попросит ее о благосклонности, чтобы в тот же момент получить от ворот поворот?

– Теперь я заинтригована, – сказала Джульетта. Олден отвесил ей небольшой поклон.

– То, чего я действительно хочу, я никогда не попрошу. Я удовольствуюсь ожиданием, пока вы сами это предложите, мэм.

– Чего никогда не произойдет, – ответила она.

Олден оглядел сад. Он был так ухожен. Сплошная практичность. Однако увлечение цветами говорило о глубокой тоске по красоте, даже фривольности. Неужто им всем уготовано что-то наподобие применения первоцвета?

В этом плане у Олдена не было никаких представлений.

Все вокруг свидетельствовало о нескончаемом тяжелом труде. Что заставляло ее это делать? Большинство вдов, тем более с такой внешностью, поспешили бы снова выйти замуж. Вместо этого Джульетта Ситон похоронила себя здесь, работая в одиночестве, что указывало на огромный запас мужества. Этого Олден не мог понять, но хотел бы. Очень сильно хотел. Тьфу, он ведет себя как болван! Она – всего лишь женщина. Если он доставит ей несколько часов удовольствия, чем это может навредить?

Олден снова повернулся к ней и еще раз поклонился. Это был безупречно исполненный, изысканный, почтительный поклон.

– Давайте тогда предадимся более невинным занятиям. Ваше лицо засветилось, когда я упомянул об Италии. Я не могу взять вас туда, поэтому позвольте мне принести сюда немного ее аромата. Просто следуйте инструкциям, которые я вам пришлю, и встречайте меня завтра после захода солнца.

Джульетта взглянула на него с недоверием, но в ее глазах появилось что-то еще. Неизбывная тоска и жгучее любопытство.

Олден был тронут этим.

– Очень хорошо, – сказала она, едва дыша.

– А моя работа по хозяйству? Какое задание будет для меня?

– Какое уж тут задание! Теперь, когда в доме три служанки, у меня не осталось никаких дел! О чем вы думали, посылая их? – В голосе Джульетты звучала насмешка. – Думали, что вам удастся так легко уклониться от вашего долга?

– Вовсе нет. Вы можете что-то попросить.

– Тогда мое поручение будет следующее. Мне нужен ананас.

Замечательная нелепость! Олден расхохотался.

– Я потрясен! Зачем он вам?

– Есть. Это мой каприз.

– Но где я достану такую штуку?

– Может, в Лондоне? Когда достанете, можете заявлять свой штраф. Тогда мы и проведем наш вечер в Италии.

– Охота за этим фруктом определенно потребует от меня отъезда из Мэнстон-Мингейт.

– Прекрасная мысль, – сказала Джульетта.

Олден отвесил ей самый изысканный поклон, искусно используя свой носовой платок. Однажды такой цветистый жест привел к тому, что некая леди лишилась чувств прямо на месте.

– Боюсь, что ваша воля, мэм, будет стоить мне еще одной бессонной ночи.

– Зачем вам сон? – Джульетта круто повернулась на каблуках, словно на ней были широкие юбки с панье, а не простое рабочее платье. – Чтобы понапрасну мечтать обо мне, сэр? – Она сделала отмашку, будто прогоняя его воображаемым веером.

Глава 5

В Грейсчерч-Эбби Олден прибыл уже затемно. Шерри давно должен быть в постели. Тем не менее он направился прямо в детскую; Он тихо переговорил с няней и удостоверился, что мальчик здоров. Потом тихо приоткрыл дверь и вошел в спальню. Ребенок спал. Его белокурые волосы оставались в тени, одна рука была откинута на подушку, куда падал лунный свет. «Цыпленок, беззащитный цыпленок», – подумал Олден.

Несколько минут он смотрел на ребенка. Если поместье перейдет во владение сэра Реджинальда Денби, что будет с Шерри? Вряд ли удастся взять его с собой, когда придется бежать в Париж. И как тогда безвестный сирота выживет в этом мире?

Олден подавил в себе порыв убрать светлый локон, упавший мальчику на лоб. Если на повестке дня встает вопрос выбора между ребенком и Джульеттой Ситон, ответ очевиден. Олден даже подумал, что, возможно, она поняла бы это, если б знала.

Он молча вышел из комнаты и спустился в свой кабинет.

Сначала он послал за главным садовником. Их беседа была короткой.

– Милорд? – Вошедший мужчина указательным пальцем притронулся к своему хохолку.

– Мистер Эпплби, мне нужен ананас.

Садовник почесал седеющую голову.

– Милорд, в этом году я не сажал ананасы в оранжерее. Ваша светлость обычно не бывает в резиденции…

– А у моей матери есть, во вдовьем домике?

Лицо мистера Эпплби просияло.

– Гм, у ее светлости? Вполне может быть, милорд. Послать кого-нибудь узнать?

– Я сам поеду. А вы пока пошлите, пожалуйста, слугу за мистером Примроузом.

Главный садовник снова притронулся к хохолку и вышел. Питер Примроуз вошел и улыбнулся.

– Лорд Грейсчерч. – Он коротко поклонился Олдену. – Надеюсь, все хорошо? Я рад вас видеть, милорд.

– Я тоже, сэр. Проходите и присаживайтесь.