Люби меня вечно

Только графиня и Гуго, как заметил герцог, казались серьезными и даже мрачными. Для Гуго это выражение лица было обычным, а графиня с ее, видимо, нежным и мягким сердцем искренне огорчалась, думая об опасностях, которые подстерегали убежавшую девушку.

— Если слуги вашего преосвященства не нашли эту девушку неподалеку от монастыря, логично предположить, что она убежала с разносчиком или каким-то образом перебралась через границу — в Испанию или в Италию, — заметил герцог.

— Но как же она могла убежать с кем-то? Монахини в монастырях не общаются с мужчинами! — пылко откликнулась графиня.

— Разве?

Кардинал слегка нахмурился.

— Монахини монастыря де ла Круа ухаживают за больными и помогают путникам, которые просят приюта. Совершенно непонятно, что можно предположить в данном случае, — уклончиво ответил кардинал.

Графиня откинулась на спинку стула.

— Но это же просто ужасно! Молодая девушка исчезла бесследно! Не понимаю, почему ваше преосвященство сохраняет спокойствие!

— Вовсе нет. Уверяю вас, что этот неприятный случай стоил мне тяжелых размышлений и сомнений. Но теперь, надеюсь, все разрешится!

Герцог не мог не заметить напряжение, даже неприязнь, которые возникли между графиней и кардиналом, и то волнение, с которым графиня отнеслась к судьбе неизвестной ей молодой девушки.

Обратившись к своей соседке слева, которая казалась осведомленной обо всем, что происходило вокруг, он поинтересовался происхождением графини де Фремон. Услышав ее девичью фамилию, герцог вздрогнул от неожиданности.

— Так что же, наша хозяйка — родственница его преосвященства? — переспросил он.

— Ну конечно! Отец графини — двоюродный брат кардинала. Их семья нуждалась, очень нуждалась. Брак с де Фремоном оказался просто великолепной партией. Ведь он унаследовал огромное состояние и лучшие имения в Арденнах.

Графиня поднялась из-за стола, обед закончился. По дороге в гостиную кардинал не переставал превозносить магическую силу графа Калиостро. В другое время все это позабавило бы герцога, который прекрасно знал, сколь холодно этот «маг» был принят в Лондоне. По обвинению в мошенничестве ему пришлось просидеть целый месяц в королевской тюрьме.

Но сейчас Мелинкорт с ужасом представлял, что ожидало его самого и его подопечную. Что, если граф Калиостро действительно укажет на Эме как на ту послушницу, которую разыскивает кардинал?

Уехать и увезти с собой Эме? Но это неизбежно вызовет подозрения, усиленные тем, что его карета в роковую ночь проезжала мимо монастыря. Кардинал и его шпионы могут следить за ними. А тон, которым говорил кардинал за обедом, красноречиво свидетельствовал, что идея участия герцога в похищении Эме не покидает его преосвященство.

Мелинкорт несколько растерялся, но все-таки надеялся, что, если вести себя как можно более естественно и не предпринимать ничего, что могло бы вызвать подозрения, магические способности графа Калиостро окажутся на деле не такими уж всеобъемлющими.

Герцог видел, как тревожится Изабелла. Сделав вид, что у нее расстегнулся браслет, она отвела герцога в сторону, поближе к хрустальному канделябру, наклонилась к нему и прошептала:

— Что же нам делать, Себастьян? Говорят, что этот человек действительно ясновидящий.

— Если мы уйдем сейчас, то подпишем себе приговор, — так же тихо ответил герцог.

— Ну, в таком случае нам придется все выдержать, — решительно произнесла Изабелла.

Герцог только поразился ее мужеству и выдержке, когда, вновь подойдя к толпе гостей, она громко проговорила:

— Благодарю вас, кузен, за то, что помогли мне справиться с браслетом. Мне было бы очень жаль потерять его!

— Ну, граф Калиостро сделал бы вам другой! — утешил ее принц Конде.

— Похоже, что все драгоценности графа предназначены лишь для кардинала, — не растерялась Изабелла.

Раздался общий смех. Герцог улучил минутку, чтобы подойти к Эме. К его изумлению, девушка казалась совершенно спокойной. Ее глаза лучились исходящим из глубины души светом, словно она готовилась к битве, одевшись в невидимую, но прочную броню.

— Не волнуйтесь, — постарался успокоить ее герцог, — я думаю, это не более чем шарлатан.

— Судя по тому, что о нем говорят, — ответила Эме, — он зол и жесток. Но в этом случае он не сможет ничего мне сделать. В этом я вполне уверена.

Герцог не смог скрыть удивления, но сказать ничего не успел. Объявили, что экипажи поданы, и гости стали одеваться.

Дворец кардинала находился недалеко. Но всю дорогу Мелинкорт мечтал, чтобы кареты сломались или случилось что-нибудь непредвиденное.

Дворец кардинала был одним из самых роскошных зданий Парижа. Даже авторы злых памфлетов устали описывать любовь его преосвященства к всевозможным излишествам.

Этот дворец с легкостью мог затмить блеск Версаля. Драгоценные шпалеры, великолепие мраморных залов и арочных переходов, широкая лестница, инкрустированная золотом и хрусталем, на минуту поразили Эме. Она осматривалась с таким явным изумлением, что привлекла к себе внимание самого кардинала.

— Я вижу, ваша подопечная искренне восхищена моим домом, — заметил его преосвященство герцогу. — Как-нибудь в другой раз, когда мы будем располагать временем, вы должны обязательно привезти ее ко мне посмотреть мои картины и коллекции. У меня уникальная коллекция изделий из нефрита и редкая коллекция оружия.

— Ваше преосвященство необычайно любезны, — вежливо ответил герцог.

— Сейчас нам предстоит подняться на самый верх, в специальную комнату, которую я оборудовал для графа Калиостро. Я предлагал графу комнату в парадных покоях дворца, но он выбрал помещение, которое я называю чердаком, потому что якобы оно ближе к звездам.

Если это и был чердак, то весьма роскошный. Длинную узкую комнату со сводчатыми потолками устилали богатые ковры. В одном конце стоял стол, покрытый белой скатертью. На нем — две огромные свечи. Воздух казался напоенным острым экзотическим ароматом. Дышать было трудно, хотелось открыть окно и впустить свежий воздух. Однако окна скрывали тяжелые шторы из лилового бархата. Стены были обиты таким же бархатом.

Прошло не более минуты, и голос в дверях объявил:

— Его превосходительство граф Калиостро!

Великий маг был одет в шерстяной зеленый расшитый золотом сюртук, волосы собраны под золотую сетку, так что их концы торчали сквозь ячейки. Рубины и бриллианты украшали его пальцы, свисали с часовой цепочки. На башмаках сверкали драгоценные пряжки. В руке он держал мушкетерскую шляпу с белыми перьями. Человек среднего роста, смуглый, с широкими ноздрями, короткой толстой шеей и пронзительным, острым взглядом, Калиостро был сыном крещеного сицилийского еврея, и звали его Жозеф Бальзамо. Родился он в Палермо, а обучался в монастыре, где получил свои знания по химии. Путешествовал по Египту. Говорили, что именно там он приобщился к тайнам великих пирамид.

Граф отличался гордой, дерзкой манерой в обращении, которую, как полагал герцог, он выработал специально. Его театральная жестикуляция, хвастовство показались бы смешными любому, если бы не поражали своей искренностью.

— Прошу прощения за то, что прервал ваши труды, граф, — произнес кардинал.

—

Я лишь хотел, чтобы вы познакомились с моими друзьями и показали им некоторые из своих чудес. Я подробно рассказывал о них, но мои друзья хотели бы увидеть все своими глазами.

— Как мало веры живет в этом мрачном мире! — негромко пробормотал граф. — Так что вам угодно от меня? — спросил он у собравшихся дерзко и высокомерно.

— Мы всего лишь просим продемонстрировать нам ваши магические возможности и ответить на наши вопросы.

— Прекрасно, — устало проговорил граф. — Но если вы хотите, чтобы я предсказывал будущее или открывал скрытое от вас самих, я должен иметь помощника, невинного ребенка.