Бегство от грез

Люди, ожидавшие прибывшее судно, теперь хлынули к трапу, и Ровена напряженно всматривалась в их лица, стараясь обнаружить среди встречающих дядю или брата.

– Мисс де Бернар...

Ровена моментально обернулась, глаза ее смотрели выжидающее. Но перед ней опять стоял капитан Йорк. В выражении его лица было нечто такое, что заставило Ровену быстро, на одном дыхании спросить:

– Что-нибудь случилось?

– К сожалению, ваш дядя был лишен возможности прибыть сюда. Дороги на Францию перекрыты.

– Перекрыты? Неужели так сильно ухудшилась погода?

– К погоде это не имеет ни малейшего отношения. Мост через реку Бидасоа взорван, а он был единственным связующим звеном между Испанией и страной басков!

Ровена нахмурила брови.

– Но ведь есть же, наверное, другие дороги, по которым мой дядя мог бы добраться до этой пристани!

– Вы меня неправильно поняли, мисс де Бернар. В настоящий момент нет ни одной дороги, ехать по которой можно было бы не подвергаясь опасности. Мой ординарец сообщил мне, что основная часть французской армии расположилась лагерем в Байонне и что на прошлой неделе батальоны лорда Веллингтона были атакованы частями одной из французских дивизий, которая разбила лагерь в Найвилле, расположенном менее чем в пятнадцати милях отсюда. Завязалось жестокое сражение и, кажется, нет ни малейшего намека на то, что оно близится к завершению. В это время ни ваш дядюшка, ни кто-либо другой не смогли бы сюда пробиться.

– Тогда что же, война в стране по-прежнему продолжается? – с дрожью в голосе спросила Ровена.

– Да, – мрачно согласился Тарквин. – И надо сказать, что мы очутились в самой горячей ее точке.

Глава 5

Совершенно иначе представляла Ровена свою первую ночь на континенте. Спартанские условия замка Лесли приучили ее к жизни, лишенной роскоши, и научили быть непритязательной, обходясь самым что ни на есть необходимым. Однако убожество, с каким они встретились в этом городке, превзошло все ее представления!

Ровена недовольно и сердито взглянула на женские юбки, набитые жестким конским волосом, которые должны были служить ей матрасом. С каким довольным видом показывал ей это тряпье хозяин-баск, пытаясь через адъютанта, выполнявшего роль переводчика, объяснить Ровене, что он вовсе не будет ущемлен, если синьорита пожелает спать на них: они почти как новые, никем не использовались вот уже почти четыре года, с тех пор как умерла его жена, и, разумеется, они чистые.

– Так я тебе и поверила, – хмыкнула Ровена, – хоть какие-нибудь вещи и предметы в этом доме с грязными полами, дырявой крышей и уныло-убогой мебелью могут быть чистыми?!

От сырости побелка стен давно уже поблекла, подоконник и мебель, включая и шаткую железную кровать, были покрыты толстым слоем пыли. Ложиться спать Ровена не решалась, так как боялась, что в комнате могут водиться вредные насекомые. Лучше она присядет у окна и будет слушать, как дождь барабанит по крышам, будет думать о миссис Синклер и Аделаиде Такер и завидовать им, ведь она, Ровена, уступила этим женщинам из уважения к их возрасту большую кровать с соломенным матрасом и несколькими простынями, являвшимися личной собственностью сапожника.

«Узнать бы, какие события происходят на фронте», – подумала Ровена, присев на маленькую скамеечку у окна.

Может быть, не все обстоит так уж плохо, можно даже смириться с мыслью, что в этой мрачной, затхлой, лишенной воздуха дыре ей придется терпеливо ждать неделю, может быть, две, а то и три. Она не могла забыть о том чувстве глухого беспокойства, которое заполнило все ее существо, когда она увидела выражение лица капитана Йорка, обменявшегося несколькими фразами с полковником Пемберли-Мартином – после чего они сразу же уехали. Догадывалась Ровена и о состоянии тревожного ожидания, в котором пребывала миссис Синклер, хотя с ней она не обмолвилась ни единым словом.

Ровена беспокойно заерзала на своей приземистой скамеечке. Тарквин еще не появлялся, он даже не счел нужным сообщить им, куда уходит и когда вернется. Ровена предполагала, что его ординарец Пир Исмаил Хан, афганец по национальности, знал о местонахождении капитана, но не пожелал говорить с ней на эту тему.

Именно Пир Исмаил Хан показал им этот грязный, забитый всяким хламом домишко и выполнял роль сопровождающего для полковника Пемберли-Мартина, ехавшего в ландо по немощеным улицам, заполненным грязью и отбросами.

Маленький городишко, прилепившийся к склону горы, выглядел уютным и привлекательным только с палубы пакетбота, вблизи же оказалось, что он наполовину разрушен. За пять месяцев до их прибытия сюда городок был опустошен и разграблен частями английской и португальской армий и теперь представлял унылое и печальное зрелище. Очень мало попадалось домиков с явными признаками человеческого жилья: ставни и двери были плотно закрыты, а из щелей иногда выглядывала мордочка блеющей козы.

Ветераны армии лорда Веллингтона прозябали, ежась от холода в хижинах, сараях и полусгоревших овинах, и когда Ровена видела голодных, плохо обмундированных солдат, с трудом пробиравшихся по раскисшим от грязи улицам, ее охватывал холодный ужас.

– Нельзя ли для них что-нибудь сделать? – сочувственно спросила она у Пир Исмаил Хана, но афганец только покачал головой.

Полковник Пемберли-Мартин объяснил Ровене, что останавливаться сейчас с пустыми соболезнованиями было бы крайне неразумно: они только накличут неприятности. Предостережение полковника было встречено с большим пониманием его женой и миссис Синклер. Через десять минут Ровена, миссис Синклер и Аделаида Такер уже стояли на пороге домика, принадлежавшего сапожнику-баску и прощались с супругами Пемберли-Мартин. Отиллия категорически отказывалась хоть ненадолго покинуть своего супруга и остаться со своими спутницами не захотела, отправившись с полковником в другое место, где им было подыскано временное жилье. А дождь и не думал прекращаться: весь вечер он барабанил в оконные стекла, просачиваясь через незаделанные отверстия в потолке.

Напряженно всматриваясь через окно в дождливую ветреную ночь, Ровена устало размышляла о том, что им придется ждать здесь еще много-много дней, прежде чем о них кто-нибудь вспомнит. Полковнику Пемберли-Мартину сейчас не до них, он занят сбором, анализом и обработкой информации, полученной в порту. Большая часть этой информации, рассудила Ровена, касается событий в штаб-квартирах союзнических армий. Поговаривают, что оба императора – как российский, так и австрийский – не смогли достигнуть соглашения по брюссельской проблеме и, оставшись очень недовольными друг другом, отбыли в противоположных направлениях со своей многочисленной свитой.

По выражению лица полковника Пемберли-Мартина было заметно, что эта новость заставила его серьезно призадуматься и, наверное, вызвала в его голове рой новых мыслей.

А что если намекнуть Пир Исмаил Хану, чтобы он им помог? Помог же он им устроиться в городишке только потому, что его попросил об этом капитан Йорк. Но едва они вошли в дом, афганец, не теряя времени, скрылся за пеленой дождя.

Ровена вздохнула и прислонилась лбом к оконному стеклу. Городок погрузился в темноту, и она ничего не могла рассмотреть, кроме расплывчатых фантасмагорических очертаний соседних домов и слабого мерцания огоньков впереди, у подножия холма.

Тяжело вздохнув, Ровена слегка встряхнула смятые юбки, которые ей приходилось использовать вместо матраса, и неохотно уложила их на постель. Тарквин уверял женщин, что в отношении предоставляемых удобств выбор этого дома представляется наиболее удачным.

– Дом баска – это его крепость, – торжественным голосом произнес Тарквин. – Еще ни разу нога чужестранца не переступала через порог этого дома. Сеньор Луис Аронки вошел в наше положение и дал нам приют в своем жилище.

«Невелико утешение», – с горечью подумала Ровена. Набивка из жесткого конского волоса царапала ее щеку, а капли дождя с потолочных стропил с глухим стуком ударялись о пол.