Под южным солнцем

Хотя от особняка Василовичей до королевского дворца рукой подать и ранним летним утром в Белграде было довольно прохладно, протокол предписывал сестрам Василовичам преодолеть это расстояние в открытом ландо.

Когда лошади свернули на улицу Князя Милана [1] , Наталья Василович недовольно сморщила свой хорошенький носик.

— Почему мы должны терпеть название улицы в честь одного из Обреновичей? Почему ее не переименовали, скажем, в честь короля Александра или дяди Петра, или даже Сандро?

Катерина Василович с усмешкой посмотрела на свою младшую семнадцатилетнюю сестру.

— Если менять названия белградских улиц всякий раз, когда на трон вместо Карагеоргиевичей будут всходить Обреновичи, а затем снова Карагеоргиевичи, народ окончательно запутается, — сказала она таким бесстрастным тоном, что Наталья возмутилась.

— Как ты можешь относиться к этому равнодушно? — воскликнула она. — В твоих жилах течет половина той же крови, что и у дяди Петра и у Сандро, а ты ведешь себя так, будто принадлежишь только к роду Василовичей.

— Да, я чувствую себя именно так, — сказала Катерина, и ее серо-зеленые глаза слегка потемнели.

— А я нет! — В отличие от сестры глаза Натальи были не сероватого, а золотистого оттенка, и сейчас они вспыхнули огнем.

Катерина перехватила поудобнее перламутровую ручку раскрытого над ней зонтика и нахмурилась, наморщив лоб. То, что сестра унаследовала от прадеда по материнской линии его вспыльчивый, необузданный нрав, было очевидно с раннего детства. И она знала, что их мать, так же как и отец, искренне об этом сожалела.

Пока ландо Василовичей ехало мимо Российской дипломатической миссии, приближаясь к воротам дворца, Катерина думала о том, почему все Карагеоргиевичи такие несдержанные, не считая, конечно, ее матери. Вспыльчивость не была присуща ни ей, ни самой Катерине, но послужила причиной насильственной смерти их прадеда и многочисленных родственников мужского пола.

— Как жаль, что я не могу выйти замуж за Сандро, — с тоской произнесла Наталья, забыв о недавнем раздражении и переключившись на более злободневную тему. — Разве так уж важно, что мы родственники? Члены королевской семьи всегда сочетались между собой браком, и я была бы замечательной королевой.

— Тетя Зорка тоже была бы великолепной королевой, — сказала Катерина, в то время как гвардейцы в парадной форме открыли высокие ворота и их ландо въехало в дворцовый парк.

Прошло несколько секунд, прежде чем Наталья ответила.

Тетя умерла задолго до того, как родились они с Катериной, но их мать, хорошо знавшая Зорку, часто рассказывала о ее необычайной красоте и о том, как страстно та ждала дня, когда ее муж прогонит Обреновичей с сербского трона и вернет корону Карагеоргиевичам. Через четырнадцать лет после смерти жены ему наконец это удалось. Сейчас в Сербии нет королевы и не будет до тех пор, пока Сандро не взойдет на престол и не сделает королевой девушку, на которой женится.

— Да, — медленно произнесла Наталья, — но я сомневаюсь, что Зорка удовлетворилась бы только титулом королевы Сербии. Она хотела быть правительницей всех южных славян: сербов, хорватов, словенцев, черногорцев, боснийцев, герцеговинцев…

Ее лицо приняло такое восторженное выражение, что Катерину внезапно охватило дурное предчувствие. Черногория, как и Сербия, являлась независимым королевством, а не частью Османской империи, но Босния и Герцеговина, перестав быть турецкими владениями, шесть лет назад отошли к Австро-Венгрии и сделались частью огромной империи Габсбургов.

В белградских кофейнях постоянно собирались молодые фанатики, которые строили планы освобождения своих братьев-славян от австрийцев, и Катерина не хотела видеть среди них свою юную, очень впечатлительную, не знающую жизни сестру.

— Ради Бога, перестань забивать себе голову несбыточными мечтами, — сказала она с не свойственной ей резкостью, когда ландо, качнувшись, остановилось. — И не вздумай обсуждать с Сандро проблему объединения южных славян. Мы здесь только для того, чтобы поговорить о его визите в Санкт-Петербург и узнать, какую из царевен прочат ему в жены.

Наталья ничего не ответила. Катерина была двумя годами старше и всегда пыталась ее сдерживать, а она уже давно перестала обращать внимание на замечания сестры. Встав с сиденья, она расправила длинную, до лодыжек, юбку своего платья из желтого парижского шелка и еще раз удивилась тому, насколько все-таки Катерина отличается от нее как по внешнему виду, так и по характеру. Сестра унаследовала отцовские черты. Все Василовичи были высокими и стройными. Мужчины отличались элегантностью, а женщины — грациозностью и умением сохранять спокойствие и хладнокровие в любой ситуации.

Наталья уже не впервые подумала о том, почему каким-то таинственным образом и по внешности, и по характеру она не похожа на Василовичей. Когда она говорила, что чувствует себя в большей степени представительницей Карагеоргиевичей, это было абсолютной правдой. Все женщины этого семейства были низкорослыми, с черными вьющимися, как у цыган, волосами и с безрассудным, импульсивным характером.

Ее прадед Георгий прославил свое имя, которое известно вот уже на протяжении последних ста лет. Бывший крестьянин, он стал повстанцем и получил прозвище Кара, что означает «черный». Карагеоргий поднял сербов на восстание против турок.

Перебив турецкий гарнизон и захватив Белград, он провозгласил себя королем Сербии, на какое-то время избавившись от османского владычества, длившегося три с половиной столетия.

— Но характер его подвел, — грустно отвечал отец, когда малышка Наталья расспрашивала его о семье матери. — Прогнав захватчиков, он затеял свару со своими сторонниками, а когда турки попытались вновь захватить Сербию, многие сербы пошли за другим предводителем, Милошем Обреновичем.

— И тогда прадедушка был вынужден покинуть Сербию? — спрашивала девчушка, сжав свои маленькие кулачки при мысли об этом зловредном выскочке Милоше Обреновиче.

— Да, — мягко отвечал отец, обнимая ее за плечи. — Но ты должна помнить, Наталья, что Милош Обренович никогда не смог бы провозгласить себя королем Сербии, будь твой прадед более сдержанным. Из-за своей вспыльчивости он лишился народной поддержки, и его семейство утратило свое неоспоримое право на сербский трон.