Безумный экстаз

— И потом, — продолжал Сэмюэл Карсон, — вам не была назначена встреча, мисс Деннехи.

Мэри-Мишель улыбнулась. Ямочка появилась возле уголка ее пухлых губ. Эта улыбка явно привлекла бы внимание Этана Стоуна и заставила секретаря залиться краской — она появилась снизу, из-под жесткой манишки и воротничка рубашки и постепенно затопила все лицо. Карсон ощутил жар, напомнил себе, что женат и имеет четырех детей, и стремительно вернулся к работе.

Забыв о своей улыбке и о влиянии, которое она оказала на Сэмюэла Карсона, Мэри-Мишель потянулась и снова склонилась над столом. Карандаш выбился из густого пучка и упал на бумагу. Чудесная улыбка на ее лице сменилась пренебрежительной гримасой, когда Мэри-Мишель запустила пальцы в волосы и выудила оттуда последний карандаш. Оглядев его, она пожала плечами и сунула карандаш за ухо — на случай, если он потребуется позднее. Потребоваться он должен был неизбежно.

Отодвинув упавший на бумагу карандаш, Мэри-Мишель продолжила писать. Складочка вновь появилась между ее бровями, губы сосредоточенно сжались. Мэри-Мишель писала все так же быстро, словно и не отрывалась от своего дела. Действительно, она уже забыла о разговоре с Сэмюэлом и целиком отдалась работе.

Прошло не менее получаса, прежде чем Мэри-Мишель закончила писать. У нее онемела шея, руку свела судорога. Подняв голову, Мэри-Мишель принялась двигать ею — вправо, влево, вперед и назад. Отложив карандаш, она потрясла рукой, прогоняя онемение, потом сняла очки, аккуратно сложила дужки и положила очки на законченную работу. С отсутствующим видом потирая большим и указательным пальцами нос, она прикрыла глаза и наконец откинулась на стуле, вытянув ноги под столом.

— Не время отдыхать, мисс Деннехи, — упрекнул Фред Воллрат, кладя на ее стол внушительную пачку писем. Пачка накренилась и рассыпалась. — Это только что принесли для вас.

Мэри-Мишель открыла один глаз, оглядела рассыпавшуюся лавину писем и подняла голову, встретившись с откровенно насмешливым взглядом редактора отдела.

— Вы, должно быть, шутите, мистер Воллрат. — Но Мэри-Мишель понимала, что редактор не шутит. Открыв второй глаз, она выпрямилась. — Я просто не в состоянии ответить…

— Не в состоянии? Похоже, я ослышался. Вы ведь не говорили этого, правда?

Поступая на работу в «Кроникл», Мэри-Мишель предвидела подобные ситуации, знала о них и заранее смирилась. Но она работала уже больше года, а испытания все не кончались. Все вокруг ждали, что она уйдет с работы через неделю, через месяц-другой, самое большее — через полгода. Когда Мэри-Мишель проработала год, большинство сотрудников отдела решили, что она делает это назло всем. Мэри-Мишель знала, что в редакции заключили пари, сколько она здесь продержится. Она продержалась так долго, что один наивный юноша забыл, о чем спорит, и предложил ей сделать свою ставку и назвать дату. Мэри-Мишель согласилась. К изумлению всех окружающих, она дала юноше двадцать центов и сказала: «Когда замерзнет ад». На следующий день кто-то положил ей на стол кусочек льда с вырезанным на нем словом «ад». Мэри-Мишель не убирала лед, пока тот не растаял.

Мэри-Мишель не знала, что в тот день завоевала у окружающих уважение. Постоянно оставаясь начеку, она даже не почувствовала, как общая настороженность исчезла.

— Конечно, вы ослышались, сэр, — спокойно отозвалась она. — Я отвечу на них сегодня же.

Густые брови Фреда приподнялись.

— Я не имел в виду всю пачку, Деннехи. Я не говорил, что вы должны закончить ее сегодня. Вы сами так решили.

Когда редактор отошел, Мэри-Мишель состроила гримаску. Она понимала, что Фред прав. Она всегда считала, что должна успевать больше, выполнять свою работу лучше, вечно что-то доказывать.

— У меня была другая работа, — тихо пробормотала она и увидела, как редактор остановился, словно услышал ее. Смутившись, Мэри-Мишель затаила дыхание и дождалась, пока Фред отойдет подальше. Испустив тяжелый, унылый вздох, Мэри-Мишель вскрыла первый конверт.

Вынув письмо, прочла его, отодвинула прежнюю работу и начала писать ответ.

В половине пятого Мэри-Мишель взглянула на часы. Она уже успела ответить на дюжину писем, что составило треть стопки. Результаты не радовали, особенно когда она огляделась и увидела, что ее коллеги поглощены важными, значительными заданиями. Но, заметив, что Сэмюэл Карсон исчез из-за стола и теперь путь к кабинету Логана Маршалла свободен, Мэри-Мишель приободрилась.

Она сумела взять себя в руки: момент был как раз подходящим, чтобы загнать владельца газеты в угол. Несмотря на то что Мэри-Мишель виделась с ним почти каждый день, у нее было мало шансов начать разговор. Для этого не годилось просторное, со множеством закутков помещение редакции, где все было слышно. К тому же в разговоры постоянно встревали сотрудники, падкие на сплетни и готовые разнести их по редакции с быстротой лесного пожара.

Надев очки, Мэри-Мишель подняла их на лоб, взяла блокнот и бумаги, над которыми работала раньше, и встала. Решение было принято, Мэри-Мишель не смущаясь подошла к двери кабинета Маршалла и взялась за ручку.

— Туда нельзя, — крикнул Сэмюэл от дверей общей комнаты. — Он еще не…

Мэри-Мишель глубоко вздохнула, повернула ручку и вступила в святая святых «Кроникл». Быстро закрыв за собой дверь, она прошла прямо к столу владельца газеты.

На взгляд стороннего наблюдателя кабинет Логана Маршалла мог показаться вместилищем хаоса. Полки на противоположной стене комнаты, поднимающиеся от пола до потолка, стонали под тяжестью папок, писем, газет и книг. Фотографический аппарат, стоящий без дела уже несколько лет, приткнулся в углу, собирая пыль и паутину. Стол владельца был усеян финансовыми документами, чеками от кассиров и записками от юристов. Два деревянных ящика на краю стола переполняли входящие и исходящие документы, ждавшие внимания Маршалла.

Сам Логан Маршалл уютно расположился посреди этой неразберихи. В сущности, по его мнению и мнению других сотрудников «Кроникл», в кабинете царил всего лишь рабочий беспорядок. Мэри-Мишель уже видела, что владелец газеты способен в считанные секунды разобраться с любым делом, вызывая искреннее изумление посетителей и репортеров-новичков. Сэмюэл Карсон надежно удерживался на посту секретаря только потому, что никогда ни к чему в кабинете Маршалла не прикасался.

Когда Мэри-Мишель вошла в кабинет, Маршалл сидел в кресле лицом к окну, положив подбородок на кончики пальцев сложенных рук с выражением глубокой задумчивости или мольбы. Мэри-Мишель понадеялась, что верным окажется первое предположение. Молиться следовало ей.

Обернувшись на стук двери, Логан вопросительно приподнял брови. Это был еще привлекательный сорокалетний мужчина с жесткими чертами лица и свинцово-серыми оценивающими глазами. Он выглядел не рассерженным, а просто удивленным — Мэри-Мишель сочла это хорошим признаком.

— Что вам угодно, мисс Деннехи?

Значит, он помнит ее имя! Мэри-Мишель удивилась: она считала, что владелец газеты забыл о ее существовании сразу же, едва принял на работу. Он обычно приветствовал всех в общей комнате, направляясь в свой кабинет, и, казалось, никогда не замечал Мэри-Мишель. Она с трудом глотнула, чувствуя, что язык намертво приклеился к небу. В любой момент Сэмюэл Карсон мог прервать разговор, извиняясь за ее вторжение.

— Я хотела поговорить насчет судебного заседания по делу Гаррисона, предстоящего на этой неделе, — начала Мэри-Мишель, — об убийстве Сарой Гаррисон своего…

Маршалл поднял голову и сделал жест, избавляя Мэри-Мишель от долгих объяснений.

— Я слышал о нем. Уильям Пирсон ведет это дело с самого начала.

— Да, сэр, но мистер Пирсон болен уже четыре дня и, по-видимому, не успеет выздороветь к тому времени, как… — Маршалл снова перебил ее, на этот раз высылая из кабинета секретаря, едва тот открыл дверь. Впервые с момента появления в кабинете Маршалла Мэри-Мишель начала верить, что сумеет добиться своего. Она уже открыла рот, чтобы изложить свою просьбу, но Логан откинулся в кресле и объявил, что дело, которое она желает осветить, еще утром передано Адаму Кушингу.