Мой враг, мой любимый

В то же время Кирнан понимала, почему Патрисия в таком отчаянии. Война только началась, а девочка уже потеряла почти всех родных. И если бы не безрассудное замужество Кирнан – она стала женой старшего брата Патрисии, – даже ее не было бы сейчас рядом.

– Не тревожься, – попыталась успокоить она девочку. – С нами все будет в порядке.

– Черта с два! – услышала она вдруг и, подняв глаза, увидела, что на крыльцо вышел брат-близнец Патрисии Джейкоб Миллер. Кареглазый и светловолосый, как и сестра, он был гораздо выше, держался очень прямо, а сейчас сжимал в руке отцовское ружье. Во взгляде мальчика читалась боль и мудрость, которых и быть еще не должно в глазах столь юного существа.

– Плохи дела, Кирнан. Очень плохи… Надо бы вам с Беатрисией где-нибудь спрятаться. – Голос Джейкоба дрогнул. – Она еще девчонка, а вот если янки увидят тебя!..

– Джейкоб! – прервала Кирнан взволнованный монолог, с трудом скрывая улыбку.

Этот ребенок полон решимости защищать ее честь – даже ценой собственной жизни! Она, конечно, слышала о бесчинствах, творимых наступающей армией северян, но неужели же полсотни мужчин, подчиняющихся командиру, идут сюда только для того, чтобы обесчестить одну беззащитную женщину?

– С нами ничего не случится. Им нужна оружейная фабрика Миллеров. Наверное, хотят отомстить и всего лишь.

– Кирнан…

Она взялась за ствол ружья и направила его в землю.

– Джейкоб Миллер, одному тебе не справиться с ротой янки. В память о твоих родителях и Энтони я сделаю все, чтобы ты вырос и дожил до глубокой старости. Ты понял?

– Но они сожгут дом!

– Что делать…

– И ты им так просто спустишь?

– Нет, Джейкоб. – Кирнан окинула детей невеселым взглядом. – Они надолго запомнят этот вечер! А теперь оба идите в дом. Один пусть сидит в библиотеке и читает, другой сходит к Джейни и узнает насчет ужина. А я встречу их на крыльце. Если нам будет велено убираться отсюда, мы уйдем, но не торопясь и сохраняя достоинство.

Судя по всему, Джейкоб все еще был полон решимости стрелять. «О Господи, близнецы ведь всегда меня слушались! Сделай так, чтобы Джейкоб не стал мне перечить именно сегодня…»

– Джейкоб, прошу тебя!.. Клянусь, я больше не вынесу вида крови. Янки ничего плохого нам не сделают…

– Да все янки только и мечтают о том, как бы причинить зло южанам! – чуть не плача выкрикнул парень.

Он совсем еще ребенок и явно напуган, напомнила себе Кирнан. В то же время не хочет выглядеть трусом. Теперь он единственный мужчина в доме, а значит, должен защищать женщин.

– Ерунда, – возразила Кирнан, но без особой уверенности.

Может, так оно раньше и было, но война не только опустошила земли, но и расколола семьи.

Когда-то здесь, на Юге, считали, что северяне позволят им отделиться и идти своим путем.

Те времена давно прошли.

Когда-то все они считали, что южанам потребуется лишь несколько недель, чтобы расправиться с северянами.

Эти времена тоже минули, и теперь не имело значения, что у южан есть доблестные генералы и бравые солдаты, которые лихо скачут на лошадях и виртуозно владеют саблей. На самом деле все началось в тот далекий день на окраине Харперс-Ферри, когда Джон Браун сделал попытку овладеть арсеналом. Старого фанатика схватили, подвергли пыткам, затем признали виновным в измене и убийстве и приговорили к повешению.

В день своей казни он воскликнул, что земля скоро почернеет от крови…

– Никто ничего тебе не сделает, – повторила Кирнан. – Убери ружье!

– Я его спрячу, – буркнул Джейкоб и направился к дому. «Слава Богу, – подумала Кирнан, – что у него хватает ума не рисковать жизнью ради показной доблести».

– Спасибо, – проговорила она ему вслед и улыбнулась. Янки тем временем все приближались.

– Живо в дом! – скомандовала девушка, стараясь не выдать своего волнения, и в то же время судорожно сжала руки.

На крыльцо вдруг выскочила Джейни, пожилая полная негритянка. В ее чернильно-черных глазах светилась тревога.

– Миз Кирнан! Янки идут!

– Да, Джейни, знаю, – откликнулась девушка, сама удивляясь тому, как спокойно звучит ее голос. – Возвращайся в дом и занимайся ужином.

– Ужин будет готов через минуту, миз Кирнан. Вы что, не слышали, что я сказала? Ян…

– Я тебя отлично поняла, Джейни, – сюда идут янки. А теперь слушайте: в этом доме всегда все вели себя с достоинством, и мы, конечно же, продолжим традицию. Идите внутрь, а я встречу наших… гм-м, визитеров. Вы же займетесь своими делами.

Все трое в изумлении уставились на Кирнан. Но вот Патрисия – благослови ее, Господи! – гордо выпрямилась, повернулась и зашагала к дому. Через минуту за ней последовал Джейкоб.

– Так не годится! – воскликнула Джейни и негодующе фыркнула. – Вы хотите, чтобы я готовила ужин, миз Кирнан, а для чего, спрашивается? Чтобы они его сожгли? Да вам надо сломя голову бежать отсюда, мисси, вот что я скажу! Если янки сюда доберутся, они не только дом сожгут, но и…

– Джейни, со мной ничего не случится. Это ведь не партизаны. Взгляни, как они маршируют! Вряд ли мне грозит…

– Может, насиловать они вас и не будут, – продолжила Джейни, – но ведь вы – единственный взрослый человек из семьи Миллеров, кто остался в живых. Думаете, янки забыли, как стреляет миллеровское оружие? А что, если они упрячут вас в тюрьму где-нибудь на Севере? Говорят, там не очень-то уютно!

– Перестань говорить глупости, Джейни, – отмахнулась Кирнан. – Женщины живут и на Севере, и ничего с ними не случается.

Внезапно ее охватило беспокойство. Полно, а так ли это? Хотелось бы верить… Впрочем, какая разница! Сейчас она по что бы то ни стало должна настоять на своем.

– На вашем месте я бы не обольщалась, миз Кирнан!

Кирнан и Джейни были добрыми друзьями, несмотря на то что негритянка все еще оставалась рабыней. По завещанию Энтони она получила свободу, но предстояло выполнить некоторые формальности, чтобы эта свобода стала реальностью. В сущности, это не играло никакой роли. Кирнан знала, что Джейни ее не бросит – во всяком случае, сейчас, когда они так нуждаются друг в друге.

И все же девушка немного повысила голос и произнесла привычным для нее тоном:

– Джейни, ты слышала, что я сказала? Иди в дом!

Негритянка снова фыркнула, однако послушно направилась к дому.

– Боже всемогущий, дай мне силы! Мои кости слишком одряхлели, чтобы двинуться в какой-нибудь заснеженный северный город за неразумной хозяйкой!

На пороге Джейни остановилась, в последний раз презрительно фыркнула и с вызовом взглянула на Кирнан:

– Не пойму, зачем готовить ужин, если ни одна живая душа его даже не попробует?! Вот возьму и сожгу все в уголья, так и знайте!

И громко хлопнула дверью.

Девушка осталась на крыльце. Ветер развевал ее волосы и шевелил юбку. А враги все приближались…

Они были подобны грозной волне синего океана, беспокойной и неотвратимой. А Кирнан стояла и ждала, молчаливая и неподвижная. Сердце ее отчаянно колотилось, дыхание стало прерывистым, несмотря на все усилия сохранять спокойствие.

Янки идут, чтобы сжечь дом. Помощи ждать неоткуда – они жаждут мести за каждое ружье, произведенное семьей, с которой она породнилась, выйдя замуж.

Девушка сама не понимала, почему не трогается с места. Ей давно следовало бы убежать – ведь она не в состоянии их остановить.

И вдруг поняла, что остается ради своих принципов, ради Виргинии, ради Конфедерации, наконец, ради самой себя и своей души. Она не склонится перед врагом – ни сейчас, ни в будущем. Она не сбежит и встретит врага лицом к лицу.

Кирнан снова взглянула туда, где были янки. Одна из лошадей северян вдруг галопом понеслась вперед и начала взбираться на холм. Сердце девушки отчаянно забилось, но она не двинулась с места.

Через минуту гнедую кобылу прямо перед носом Кирнан осадил лихой кавалерист с грубыми чертами лица. Темные усы и борода не скрывали его усмешки.

– Вы, должно быть, миссис Миллер, мэм?