Отказать королю.

В самом центре сада стояла беседка. Она представляла собой достаточно внушительное сооружение: деревянные столбы, поддерживавшие арочный свод, составляли не менее десяти футов[52] в высоту, а на каждом из четырех углов беседки было установлено по башенке, увенчанной птичьей клеткой под крышей. Пернатые обитатели этих клеток услаждали слух посетителей сада своими песнями в те часы, когда имели к этому охоту. Впрочем, сегодня птицы не пели. Арочные проемы беседки были увиты вьющимися растениями, скрывавшими сидевших в ней от любопытных глаз. Я решила провести какое-то время в этом тихом месте, чтобы в полной мере насладиться одиночеством — редким подарком для того, кто состоял при особе королевской крови.

Я подошла к беседке вплотную, когда услышала звук голосов. Внутри на деревянной скамье сидели мужчина и женщина. Я уже собралась уйти, но узнала в женщине леди Баттс, жену врача принцессы, и решила остаться.

— Но он же незаконнорожденный! — возмущенно воскликнула она.

Сгорая от любопытства, я опустилась на траву за живой изгородью рядом с беседкой. Отсюда я разглядела, что леди Баттс разговаривает со своим мужем. Хотя последний и получил от принцессы ливрею синего и зеленого дамаста, сегодня он был одет в черный свободный кафтан и черную докторскую шапочку. У доктора, как и у его жены, было некрасивое лицо с крупными чертами. Из своего убежища я не могла хорошо разглядеть собеседников, но не пропустила ни единого слова, как если бы сидела рядом с ними.

— Ты не должна говорить такие вещи, дорогая, — предупредил доктор Баттс свою жену. — Твои слова могут счесть государственной изменой.

— В моих словах нет ни капли лжи, — запротестовала леди Баттс. — Король признал этого ребенка своим сыном, но рожденным вне брака. Всем он известен под именем Генри Фицроя[53].

— Почти год назад король дал ему титул герцога Ричмонда, как ты прекрасно знаешь. А теперь он еще и герцог Сомерсет и граф Ноттингэм. Неплохо для паренька, которому только-только исполнилось семь лет. — Тут доктор Баттс издал то ли смешок, то ли презрительное фырканье.

— Король прижил его с Бесси Блаунт, — продолжала настаивать леди Баттс, — и ничего больше.

— Моя дорогая женушка, я прекрасно знаю, что ты предана всей душой королеве и принцессе, но нельзя же отрицать очевидное. Намерения короля совершенно ясны с тех пор, как он выделил этому мальчишке собственную резиденцию — замок Шериф-Хаттон в Йоркшире. Если у его величества не будет законного сына, он найдет способ сделать герцога Ричмонда своим наследником.

Хотя новость о том, что у короля есть незаконный сын, застала меня врасплох, не могу сказать, чтобы я этому удивилась. Мужчины часто заводили себе любовниц, которые рожали им детей. Достаточно было вспомнить то, что леди Кэтрин рассказывала о сэре Ральфе Эгертоне. В то же время предположение доктора Баттса о том, что Генри Фицрой в один прекрасный день может занять трон Англии, повергло меня в полное недоумение. Одна лишь мысль о том, что бастард отберет право наследования у законной дочери, была невыносима.

— Принцесса Мэри — вот кто наследница престола, — настаивала леди Баттс. — И не говори мне, что женщина не может править страной. Взгляни на Изабеллу Кастильскую[54], мать королевы Екатерины. Изабелла не только повелевала Кастилией по своему собственному праву, не только передала королевство своей старшей дочери Хуане[55], но и изгнала мавров и евреев со всей территории Испании. Она была истинной королевой-воительницей.

Сама я могла только мысленно поаплодировать королеве Изабелле и самой идее о том, что женщина способна управлять государством. Разве раньше я не говорила того же? Однако я отлично понимала, что король Генрих вряд ли обратит хоть какое-то внимание на мнение жены доктора и фрейлины принцессы... Стараясь ступать как можно осторожнее, я отошла от беседки и бегом бросилась вон из сада.

Очутившись вновь в покоях принцессы, я задумалась, что же делать с полученными мною только что сведениями? Стоит ли мне пересказать их ее высочеству? Я вспомнила ее слова после того, как она услышала историю леди Кэтрин: «Лучше узнать заранее, чем прозябать в неведении». В то же время Мария, несмотря на то что держалась совсем как взрослая, была всего лишь десятилетней девочкой. И король с королевой вполне могли еще дать жизнь их общему законному сыну.

Целых два дня я колебалась. И только когда я оказалась почти что наедине с принцессой в ее уборной, где, кроме нас двоих, была еще лишь Мария Витторио, я наконец-то решилась. Когда я приблизилась к ее высочеству с чашей теплой воды для мытья рук, в которую для аромата был добавлен отвар ромашки и апельсиновых корок, я прошептала:

— Ваше высочество, мне нужно кое-что вам сказать. Вы должны это знать.

Принцесса медленно погрузила руки в чашу и промолвила:

— Говори.

Я пересказала ей все, что подслушала, но не назвала доктора Баттс и его жену по именам, отговорившись тем, что не видела собеседников. Мария Витторио в это время как раз вытирала принцессе руки, и я увидела, как она презрительно и с неодобрением сжала губы. Я не могла сказать, на кого она больше злилась — на меня или на короля.

Ее высочество приняла мой рассказ внешне невозмутимо, но ее бледное лицо стало чуточку бледнее и кончики пальцев задрожали, когда она передала Марии Витторио полотенце. У принцессы была поразительная способность сохранять спокойствие в любой ситуации. Когда ее прямой взгляд, в котором не было ни теплоты, ни благодарности, задержался на моем лице, я решила, что мои дни в ее свите сочтены. Я опустила глаза в ожидании, когда карающий топор ее гнева опустится на мою бедную голову. Стояла я так близко, что слышала спокойное дыхание Марии, но принцесса не произносила ни слова.

— Я ценю честность превыше всего, — наконец нарушила молчание ее высочество, — даже если принесенные вести меня расстроили. Сегодня ты оказала мне большую услугу, Тэмсин Лодж, и я этого не забуду.

ГЛАВА 13

Из Оукли-Парка двор принцессы переехал в Вустер, где задержался почти на две недели. Оттуда в конце августа мы перебрались в аббатство Эвешэм, которое, впрочем, оказалось лишь остановкой на пути в поместье Лэнгли, что в графстве Оксфордшир. Принцесса буквально изнывала от нетерпения, что было неудивительно, так как в Лэнгли она должна была присоединиться ко двору отца, объезжавшего свое королевство. В первый раз за целый год принцесса Мария смогла бы увидеться со своими родителями.

Должна признаться, что я позавидовала ей. Ведь почти столько же времени я не видела свою мачеху. Иногда мне даже казалось, что я забыла, как выглядит Бланш. В детстве я была любимицей отца и проводила с ним долгие часы. В последний год его жизни подле него была Бланш, но она никогда не пыталась занять мое место в сердце моего родителя. Теперь, после года разлуки, я о ней почти и не вспоминала, так как стала частью новой семьи. Вместо родителей у меня были сестры, и каждая была мне дорога почти так же, как если бы была моей кровной родней.

После Рождества я получила всего одно письмо от мачехи, которая продиктовала его наемному писцу. В нем говорилось лишь то, что она теперь почти все время проводит в доме в Бристоле, завещанном ей моим отцом. После того как в наши с ней жизни вошел сэр Лайонел Даггет, она больше не появлялась в поместье Хартлейк.

Получив это письмо, я в очередной раз задумалась, что же будет с моим наследством, но недолго предавалась этим невеселым мыслям, ибо до того дня, пока я не достигну совершеннолетия, сэр Лайонел мог беспрепятственно им распоряжаться. Сейчас передо мной стояла гораздо более насущная задача — где взять темы для новых историй? Хотя принцесса не возражала против того, чтобы я вновь и вновь пересказывала те повести, которые ей особенно полюбились, нужно было время от времени потчевать моих слушателей свежими блюдами. Очень скоро я научилась как бы вышивать наново по готовой канве, придумывая удивительные приключения некоторым самым привлекательным героям.