Анжелика в России

Вслушиваясь в его произношение, Анжелика решила, что он голландец.

— Я ищу в России своего мужа, графа де Пейрака. Господин де Помпон сказал мне, что его агенты видели моего мужа в России, и рекомендовал мне обратиться к вам, Могу ли я рассчитывать?…

Марселис молчал и выжидающе смотрел на нее.

— Ах, да… — Анжелика достала из сумочки молитвенник и передала его хозяину дома.

— Одну минуту… С вашего позволения, мадам… — Марселис расплылся в улыбке и, попятившись, скрылся в соседней комнате.

Вскоре оттуда вышел еще один голландец, судя по всему — управляющий господина Марселиса, и предложил Анжелике отдохнуть и подкрепиться с дороги.

— Я хотела бы дождаться господина Марселиса…

Управляющий поклонился.

Вскоре появился и сам хозяин.

— Приношу вам свои извинения, сударыня. Господин де Помпон в своем письме ввел меня в курс дела…

— В молитвеннике было письмо? Где же? — спросила Анжелика.

Марселис слегка смутился, но быстро справился со смущением.

— Письмо было в обложке. Это давняя традиция дипломатических служб, — сказал он. — Так вот, прочитав письмо господина министра, мы, естественно, окажем вам полное содействие, сударыня. Да, наши агенты разбросаны по всей России. Нам действительно сообщили об этом человеке… Вы понимаете, о ком я говорю… Мы проследили его путь по России и… — господин Марселис победно сверкнул глазами, — …Следим за ним в Турции…

— Он в Турции?! — воскликнула Анжелика.

— Сколько вы добирались из Парижа в Москву? — вопросом на вопрос ответил голландец.

— Да-да… — поняла Анжелика. — Давно он там?

— Последнее сообщение поступило четыре дня назад.

— И где же он там?

— Не могу сказать точно. Две недели назад его видели в самом Стамбуле. Но за ним следят, — утешил Марселис Анжелику. — Я дам вам рекомендательное письмо к нашему послу в Турции господину Нуантелю, Если вы его потеряете, Нуантель не скажет вам ни слова. Сведения эти составляют государственную тайну…

— Я выезжаю немедленно…

— Да, это разумно… — согласился Марселис. — Но позвольте мне сперва угостить вас обедом. Путь предстоит не близкий.

Время до обеда Анжелика провела в специально отведенной для нее комнате, обдумывая таинственное исчезновение графа и таинственное письмо, спрятанное в молитвеннике, которое она так и не смогла найти.

Хозяин сам пришел пригласить Анжелику к обеду.

— Русская кухня — одна из лучших в мире, — говорил господин Марселис. — Отведайте этих соленых грибов, маркиза.

— Чем вы торгуете, господин Марселис? — спросила его Анжелика. — Я вижу здесь совершенно не освоенный рынок…

— И вы хотели бы посылать сюда свои корабли, — добавил Марселис, улыбаясь. — Я знаю о ваших увлечениях коммерцией, мадам. Что ж, вопрос серьезный. Царь разрешил нам беспошлинный проезд в Персию, и это главное. А в Россию мы ввозим бархат, атлас, сукно, красные и белые вина. Русские пропускают все, кроме табака и алкоголя. А отсюда вывозим шкурки ценных животных, сало, пеньку. Единственное серьезное препятствие для настоящего освоения этого рынка — долгий и довольно опасный путь вокруг Скандинавии в единственный русский порт Архангельск. Торговля по Балтике при шведских и польских таможенных сборах съедает всю прибыль. Мы несколько раз намекали московским властям, какие выгоды обещает России выход к Балтийскому морю…

— Он действительно обещает им выгоды? — усомнилась Анжелика.

— Ну… кое-какие выгоды перепадут и России. Вы совершенно правы, сударыня; у русских нет флота, и с выходом царя на Балтику всю торговлю будем держать в своих руках мы, как и раньше. Просто путь для нас станет короче.

— А если они построят корабли?

— Насколько я знаю русских (а я живу здесь третий год), в первую очередь они начнут строить военный флот. Дай бог, чтоб они хотя бы военный построили… И вообще у них нет навыков внешней торговли.

— А почему они так противятся ввозу табака и алкоголя? — расспрашивала Анжелика.

— Табак — по темноте, пускание дыма изо рта вызывает у них ассоциации с нечистой силой. Насчет алкоголя — дело сложнее. Я навел справки и узнал примерно следующее: до того, как среди московитов появилась христианская вера, у них в большом ходу были своеобразные богослужения, наподобие римских вакханалий, но римляне и греки пили вино и славили одни Вакха, другие — Диониса, а русские всей деревней варили, а затем всей деревней пили пиво; отсюда у них привычка пить помногу и большими компаниями; человек, не допущенный к совместному распитию, считается отлученным от общества, потерявшим всякое уважение к себе. Очень интересный обычай! С появлением винокурения и настоящего алкоголя на Россию обрушилась настоящая беда: выпить ведро пива для русского человека — пара пустяков, а выпить ведро водки… Пьянство обещает стать страшным бичом для России. Поэтому правительство и запрещает ввоз алкоголя.

— Как интересно!..

— Надеюсь услышать много интересного и от вас, сударыня. Как прошло ваше путешествие до Москвы? — спросил негоциант.

— Ах, можете передать вашему покровителю, господину де Помпону, что его опека была чересчур назойливой. Я, конечно, люблю разгадывать всякие загадки, но в этом путешествии их было слишком много.

— В каком смысле? — поинтересовался господин Марселис. — О, сударыня, вы совсем не попробовали эту рыбу!..

— Благодарю вас, очень вкусно… Загадки сопровождали меня всю дорогу… — и Анжелика описала все путешествие, язвительно высмеивая предосторожности де Бюзофа и назойливость графа Раницкого.

— Вы считаете, что граф Раницкий приставлен к вам для охраны?

— А для чего же еще? Я не верю, что это совпадение. Он первый бросился защищать меня, когда напали разбойники…

— Ах, вот в чем дело… Может быть, может быть…

— Но потом его поведение стало… Вы понимаете?

— Нет, не понимаю.

— Он бросил свою любовницу и стал домогаться… Понимаете?

— Да, теперь понимаю. Я хотел бы взглянуть на этого вашего графа, — вздохнул господин Марселис.

— Он наверняка появится возле меня, стоит лишь выехать из Москвы. Сегодня же вечером вы его увидите.

— Боюсь, что я не успею написать вам рекомендательное письмо к сегодняшнему вечеру, — обдумывая что-то, проговорил Марселис.

— Это так сложно?

— Есть еще причина, сударыня. В России масса разбойников. Дополнительная охрана не помешает. Мы найдем вам хорошего провожатого. Можно было бы нанять его за деньги, но… Россия такая страна!.. Они хорошо служат, когда взываешь к их чувству долга. Так вы говорите, что граф назойлив? Очень хорошо, за два-три дня я вам такую охрану найду.

— Опять два-три дня! Господин Марселис, мы с вами деловые люди, мы знаем цену времени, — взмолилась Анжелика.

— Надеюсь, вы никогда не заключаете скоропалительных сделок, сударыня, — усмехнулся негоциант. — Всему свое время. Кстати! Быть в Москве и не побывать на Красной площади! Хотели бы вы увидеть русского царя? Сегодня он выезжает в одно из своих подмосковных сел. Большой выезд… Уйма зевак… Я думаю, вам стоит выехать и посмотреть из окошка вашей кареты на это великолепие.

— Вы думаете?

— Да. И еще прошу вас разрешить мне посадить с собой в мою карету вашу служанку и ехать тихо за вами.

— Вы хотите, чтоб она указала вам графа Раницкого?

— Вот именно.

— Воля ваша. Когда же этот выезд?

— У нас еще есть время, сударыня.

Ближе к вечеру во внутренний дворик подали карету Анжелики. Возле кареты ее ждал господин с лицом и манерами бретёра.

— Это барон Тузенбах, — представил бретёра господин Марселис. — В Москве уйма воров и разбойников. Если вы не возражаете, сударыня, барон поедет с вами.

Барон галантно подсадил Анжелику в карету, вскочил сам и откинулся за кружевную занавеску.

На Красной площади народ ждал царского выезда. Русский царь Алексей Михайлович часто выезжал в свои загородные села и живал там подолгу. Народ гадал, куда на этот раз собрался великий государь: в Коломенское, Голенищево, Измайлово, а может в Семеновское или Дьяково. Площадь была запружена зеваками. Несколько карет с иностранцами островками высились над толпой. Отряд стрельцов вышел из ворот и, разбив толпу на две части, образовал длинный и широкий коридор.