Наследница (СИ)

Отъезд был намечен, бумаги готовы, оставалась неделя для того, чтобы окончательно собраться. Элен, поглощённая предстоящим путешествием, предвещавшим долгожданную встречу с дядей Яношем, не сразу заметила озабоченность брата. Ален принимал участие в общих хлопотах, но как-то неохотно. Наконец, обратив внимание на то, что он как будто чем-то расстроен, Элен спросила, что случилось.

— Я не хотел говорить об этом, у тебя и так много, о чём нужно думать. Но, уж если ты спросила… Я не могу решить, что делать с имением. Там необходимо начать хоть какие-то работы, в конце концов, хотя бы дом на зиму для меня поставить. А кому поручить присматривать за всем этим, не знаю. Ну, не ставить же на место управляющего одного из слуг нашего дорогого кузена!

— Нет уж! Только не это!

— Вот-вот. А кого? Остались одни мужики. А из них — какой управляющий!

— Ален, а что, если… только ты сразу не отказывайся, подумай, прикинь сначала… Что, если на место управляющего поставить Трифона?

— Кого? Тришку?!

— Да. Ты послушай меня, я его хорошо знаю. Более сообразительного слуги тебе не найти. Он умеет читать, знает счёт, так что обмануть его сложно. Да, и без счёта его обмануть сложно. Это, скорее, он кого хочешь, проведёт!

— Ага. Например, меня.

— Нет. Ты не прав. Если он берётся за порученное дело, то делает его честно. И не торгуется. Да, он занимался, и, как я подозреваю, до сих пор занимается… не совсем честными делами.

— Как мягко ты выражаешься о его делишках! — усмехнулся брат.

— Хорошо. Он вор. Причём, заметь: сам он не ворует. Зато разбирается в людях, как никто другой. Трифон может заставить любого сделать то, что ему нужно.

— Элен, он вор! А ты хочешь, чтобы я доверил ему деньги! Да он и до имения-то не доедет, просто скроется с моими деньгами, раствориться на наших просторах.

— А своим разбойникам ты доверял? Или тоже считал, что они воруют что-нибудь у тебя?

— Ну, сравнила! Этих людей я знал. Каждого из них. И не от хорошей жизни они в лес подались, да разбойниками стали.

— А Трифон, по-твоему, от хорошей? Просто скучно ему стало, да? Ты говоришь, что знаешь каждого своего человека. А Трифона знаю я. И ни разу он не подвёл меня. Неужели ты думаешь, что, если дать ему возможность зарабатывать на безбедную жизнь честным образом, он откажется? Или будет рисковать таким местом ради сомнительных прибылей и постоянного страха быть пойманным?

— Фу-у! С тобой невозможно спорить.

— А ты не спорь. Правда, Ален, дай ему шанс. Поручи для начала проследить за тем, чтобы зимний дом для тебя был построен быстро и хорошо. Много на этом ты не потеряешь, даже если я окажусь не права.

— Только останусь без жилья на зиму, — проворчал Ален. Затем сказал, чтобы только завершить этот спор: — Ладно, я подумаю.

Но разговор не шёл у него из головы. Аргументы Элен, если и не убедили его, то сильно поколебали его мнение о Тришке. Ален решил поговорить со Штефаном. Но эта беседа его и вовсе обескуражила. Он рассчитывал услышать мнение, противоположное мнению Элен, рассчитывал обсудить негативные качества Тришки. Ведь он сам много раз слышал, как Штефан ворчал на «непутёвого мальца». И вдруг на него обрушилась очередная волна доказательств, что лучше Тришки кандидатуры нет.

Проснувшись наутро, Ален решил поговорить с самим Тришкой. Его очень задело то, что он оказался в одиночестве со своим мнением. Даже Юзеф отзывался о молодом человеке хорошо.

— Знаешь, обвинять Тришку только за то, что он водит дружбу с тёмными людишками, помогает им, это похоже на то, как если бы ты вдруг обвинил свою сестру в том, что она общалась с цыганами. Ты говоришь, что Тришка — вор. Но с таким же успехом можно сказать, что моя жена — убийца. Всё зависит от обстоятельств, в которые поставлен человек. До того момента, когда мы его встретили, Тришка промышлял воровством, он был в шайке. Его мать тоже была воровкой, поэтому у него не было выбора, чем заниматься. Но с тех пор, как он с нами, Тришка сильно изменился. Да, он до сих пор поддерживает связь со своими… друзьями. Но если он уедет от них, и уедет туда, где его никто не знает, и поэтому не станет попрекать прошлой жизнью, где он получит возможность заработать без воровства… Думаю, тогда он не вернётся к этому. К тому же, нужно учесть, что за короткий период ему удалось из мелкого воришки стать… ну, кем-то, вроде управляющего, — засмеялся Юзеф. — Это, несомненно, говорит о его таланте и тех качествах, которые необходимы человеку на том месте, на которое ты не хочешь его брать.

И Ален сдался. Когда появился Тришка, он позвал его к себе. Выслушав Алена, Тришка не мог сказать ни слова. Стоял и хлопал глазами. Он давно уже был готов к тому, что после отъезда господ, ему придётся возвращаться к прежней жизни. Правда, сейчас всё изменилось. Его больше не гоняли, к нему прислушивались, но всё же… Иногда у него мелькала мысль, попросить оставить его в помощь Маше и Ивану, но он не стал ничего говорить.

— Так что же ты молчишь? Или это тебя не интересует? — спросил Ален. — Может, тебе больше нравится твоё прежнее занятие? Я не осуждаю, просто не хочу навязывать работу, которая будет тебе не по душе.

— Нет, что вы! Господин Кречетов, ваше сиятельство… Я, конечно с радостью возьмусь за это! Не сомневайтесь, я не обману вас.

— Очень на это надеюсь, — серьёзно ответил Ален. — По крайней мере, за тебя просила моя сестра, уверяя, что лучше тебя человека на это место не подобрать.

— Барыня очень добра, — покраснев, пробормотал Тришка. — Она всегда хорошо ко мне относилась.

— Да, я заметил. Но ты сумел завоевать симпатии и остальных. И Штефан, и пан Юзеф в один голос отзывались о тебе очень хорошо.

— Штефан? — опять Тришка был удивлён. — Он же постоянно на меня ворчит. И то не так, и это я неправильно делаю.

— А мне он говорил совсем другое. По его словам, ты выполнишь любое поручение, если только будешь считать его выполнимым для себя.

— Спасибо ему… Как-то не ожидал.

— Ладно, хватит болтать попусту. Раз ты, как я понимаю, согласен, давай поговорим конкретно и подробно о том, что мне от тебя нужно.

Вскоре всё было оговорено, и на следующий день, не дожидаясь отъезда господ, Тришка, теперь — Трифон Порфирьевич, попрощавшись со всеми, отбыл к месту своей новой работы. Как он объяснил свой отъезд «друзьям», неизвестно. А может, он предпочёл и вовсе ничего не объяснять, просто исчезнув навсегда.

А ещё через день отправились в путь и все остальные. Иван с семьёй провожал их. Маша с малышкой на руках плакала.

Возвращение

Вновь потянулись вёрсты. Дорогу можно было бы на этот раз назвать приятной, если бы не тревога Юзефа о родных, которая передалась и Элен с братом. Конечно, они волновались и за пана Яноша, но всё же в Речице и рядом с ней не было сражений, а вот под Данцигом… Так что напряжение росло.

Когда пересекли границу Польши, Юзеф и вовсе замолчал. Стали попадаться разрушенные дома и разорённые деревни. Люди, изредка встречавшиеся им, были угрюмы.

Очередную ночь решили провести в небольшом селе, где был постоялый двор. Когда они стояли возле экипажа, хозяин, вышедший сделать распоряжения, услышал, как Элен разговаривает с братом по-русски. Он тут же замолчал, переглянулся со своими людьми и обратился к Юзефу:

— Пан, вам лучше поехать ночевать в другое место. Ещё светло, вы успеете найти другой ночлег.

— Почему мы должны куда-то уезжать? — удивился Юзеф. — Ты отказываешься предоставить нам кров? В чём причина?

— Это неважно…

— Как неважно? Ты соглашаешься, потом отказываешь и не хочешь ничего объяснять?

— Я не отказываю вам… Вы можете остаться здесь. Но…

— Что но?

— Среди вас — русский.

— И что?

— Всякое может случиться.

— Не понимаю. Ты смеешь угрожать?

— Нет-нет, что вы, пан! Я просто… Впрочем, почему бы вам и не остаться здесь. Я постараюсь сделать всё, чтобы вам было удобно.