Призраки прошлого

– Нам нужны будут лампы? – спросила Чарити.

– Сразу видно, что у вас есть опыт в этих делах, – ответил Мертон. – Полагаю, что тайники вроде наших для вас не новость и особого удовольствия не доставят, мисс Вейнрайт. Я уже много лет не спускался в подземное помещение, в «папскую берлогу», как мы называем потайную комнату. Туда ведет потайная лестница.

– Лестница! Это что-то новое, по крайней мере. Куда она ведет? – Чарити с интересом наблюдала, как искусно длинные пальцы Мертона управлялись с фитилем керосиновой лампы. Красиво выделанный перстень с большим изумрудом блеснул на левой руке, когда он поднял светильник.

– Не скажу, это сюрприз, – ответил он. – Боюсь, правда, что вы будете разочарованы. На самом деле это очень неинтересная лестница.

– Вы не цените прелестей жизни, предоставленных вам судьбой, лорд Мертон. Секретная лестница, тайное подземелье… а вы не только не спускаетесь туда годами, но еще называете неинтересными. Вы просто пресыщены.

– Вы мыслите языком поэтов-романтиков, мисс Вейнрайт, смею заметить. О себе могу сказать старой пословицей – «больному желтухой все кажется желтым».

– Вы угадываете мои мысли, милорд. Я собиралась сказать, что если бы у меня в доме были такие тайники, я бы бегала вверх и вниз по десять раз на день.

– Когда я был ребенком, я вел себя как ребенок, – усмехнулся Мертон. – Теперь ребячество уже забыто, у меня достаточно взрослых дел. Вот видите, я все же обидел вас невольным намеком.

Чарити с удивлением отметила про себя, что он оказался более разговорчив, чем она предполагала. Она решила немного подзадорить его.

– Умение получать удовольствие от безобидных развлечений не умирает с возрастом, милорд. Всем нам нужна разрядка время от времени.

– Управление имением такого размера оставляет совсем мало времени для разрядки. Если уж выдается свободная минута, я нахожу более интересное занятие, чем бегать по лестницам.

– Если и сейчас вы предпочитаете заняться более интересным для вас делом, я найду дорогу одна.

– Господь с вами, мисс Вейнрайт! Я вовсе не это имел в виду. В обществе прекрасной леди любое дело приобретает особую привлекательность. Заметьте, мэм, это комплимент, в компенсацию за предыдущую неучтивость. – От него, однако, не укрылось, что ни его неучтивость, ни комплимент не произвели на нее ожидаемого впечатления. – В моей спартанской жизни это целое событие, – добавил он.

– Странно, почему мужчины говорят о спартанцах так, словно они являли образец мужественности. На самом деле их намного превосходили в этом более цивилизованные, не отказывавшие себе в удовольствиях афиняне. Жизнь спартанца так бедна воображением.

Мертон повел ее к утренней гостиной, а затем к потайной лестнице.

– Вижу, что вы хорошо подкованы для дискуссии на любую тему, – ответил он, улыбаясь. – Не совсем обычное умение для молодой леди. Интересно, как это объяснить?

Она нахмурилась.

– Я живу среди людей, которые часто обсуждают самые разные темы и нередко ведут споры. В этом нет ничего странного. Любопытно, с какими молодыми леди вам приходилось иметь дело, если они не имеют собственного мнения или не могут его отстоять.

– Возможно, они имеют и мнение, и способность защитить его, но не делают этого в обществе потенциальной выгодной партии.

Чарити почувствовала, что ей недостает опыта в искусстве флирта. Мать ее умерла, когда она была почти ребенком; ее никогда не представляли в свете, и у нее не было подруги, с которой она могла обсуждать такой важный вопрос, как замужество. Неужели она ведет себя не так, как следует? Наверное, именно поэтому ее поклонники так никогда и не решались сделать ей предложение. Она спросила:

– А как они ведут себя в подобных ситуациях?

– Они со всем соглашаются. Они улыбаются. Они расточают комплименты, делают тонкие намеки. А вы даже не пользуетесь возможностью узнать истинные размеры моих владений.

– Они мне известны. Перед приездом сюда я заглянула в Книгу Пэров.

Мертон поперхнулся. Он закашлялся, потом расхохотался и долго не мог успокоиться.

– Один – ноль. Очень предусмотрительно с вашей стороны.

– Тогда почему вы смеетесь надо мной? – спросила Чарити серьезно.

– Ничто так не развлекает, как правда. Я смеюсь не над вами, а над тем лицемерием, которое принято в отношениях между мужчиной и женщиной.

– Отлично знаю, что вы смеялись надо мной, однако давайте не будем портить удовольствия от экскурсии.

– Вижу, что вас нетрудно будет развлечь, мисс Вейнрайт. В вашем распоряжении все сырые погреба и пыльные чердаки. Можете наслаждаться, сколько заблагорассудится.

– Только не погреба! Я боюсь крыс.

– Должен предупредить, что в тайном переходе есть летучие мыши.

Чарити почувствовала озноб.

– Вы хотите запугать меня! Я не боюсь пауков, но летучие мыши! Брр!

– Вот мы и пришли, – сказал он, ставя на пол лампу. Затем приподнял край ковра в углу утренней гостиной. – Папская берлога! В прежнее время над ней стоял шкафчик, чтобы скрыть вход. Его убирали, когда нужно было выпустить затворника или проведать его.

Отличное место для призрака! Никаких усилий – просто забыть убрать шкаф, и бедолага погребен заживо.

Он нащупал в углублении кольцо и поднял крышку. Открылось квадратное отверстие прямоугольной формы, не более пяти футов в длину и в ширину. Углубление тоже было не более пяти футов высоты. Стоять в этом погребе мог только очень невысокий человек. Внизу находилась скамейка, встроенная в одну из стенок норы.

Чарити заглянула внутрь: пол покрывал толстый слой пыли, в углу валялся оловянный солдатик.

– Виконт Уинтон наведывался сюда, – заметила она. – Это не лучший вариант «папской норы», милорд. В Редли Холле этот тайник заполнен пауками и черными тараканами, а уж о паутине и говорить не приходится.

Мертон между тем приглядывался к куче на полу, которая напоминала опилки.

– Вы несправедливы, мэм, у нас зато живут термиты, вон там, извольте присмотреться повнимательнее. Черт, надо распорядиться, чтобы опрыскали хлоридом от тараканов. Ну, что, двинемся дальше, к piece de resistance*.