Мимолетная страсть

Августа недовольно фыркнула. Да-да, вот вам и леди, не издающие лошадиных звуков, подумал Финеас.

— Уэлфорд не одобрит такого распутного зятя, как Блэкфорд! Если он рассчитывает хоть на какой-то шанс с этой девушкой, должен сначала научиться себя вести.

Августа смерила его критическим взглядом, словно очень сомневалась в возможности подобного преображения. Финеас не смог удержаться. Он выдержал ее взгляд, медленно поднял одну бровь и расплылся в медленной улыбке. Перед искушенным повесой, твердо решившим соблазнить леди, устоять не могла ни одна, а Финеас играл свою роль очень хорошо.

Он увидел, как на щеках Августы расцветают алые пятна. Она резко раскрыла веер и замахала им перед разгоревшимся лицом.

— Сегодня же вечером я устрою так, чтобы представить его дочери Уэлфорда, — произнесла Августа, пытаясь скрыть замешательство. — И да поможет ей Господь. Идемте, нам уже пора спускаться.

Финеас, держась на два шага позади остальных, шел по отполированной до блеска дубовой лестнице.

— Блэквуд, ты встанешь в конце нашей цепочки встречающих, рядом с Уэстлейком, — распорядилась Августа. — Я хочу, чтобы ты держался как можно дальше от Миранды.

Не обращая внимания на оскорбление, Финеас встал на указанное ему место перед входом в пустой бальный зал и взглянул на сестру. Увидев, как она принимает отрепетированную позу, выставляет вперед грудь для лучшего обзора и чуть надувает влажные губы, он поморщился. Они превратили счастливого, любящего ребенка в безупречную дебютантку, готовую стать безупречной светской дамой.

Финеас хорошо знал о последствиях брака по расчету. Подобные браки так же холодны, как денежные сейфы, на которых они основаны. Скучающие мужья, стоит только родиться первенцу, быстро увлекаются другими женщинами. Одинокие несчастные жены тянутся к мужчинам вроде него, заменяя любовь мимолетными интрижками. Право же, если бы Миранда знала обо всем этом, она бы захотела, чтобы ночами ее согревало не только богатство.

Гости начали спускаться по мраморной лестнице к элегантному бальному залу леди Августы. Шуршание шелковых тканей и легкий стук бальных туфель почти полностью заглушали имена прибывших, которые называл дворецкий.

Финеас вглядывался в лица входящих дам. Ясмина еще не появилась, но стоит ей ступить своей прелестной ножкой в зал, он ее узнает. Финеас склонился над рукой осуждающей его пожилой вдовы. Она выдернула руку и, задрав нос кверху, проплыла дальше, в гущу приличных людей. Финеас оглянулся на тех, кто толпился у дверей.

Ясмина непременно придет. Сегодня здесь присутствуют все, кто хоть что-то значит в светском обществе Лондона. Ему всего лишь нужно подождать.

Глава 10

— Ну что, твоя таинственная леди уже тут? — поинтересовался Адам, беря два бокала шампанского с подноса проходившего мимо лакея и протягивая один Финеасу. Они все еще стояли в цепочке встречающих, дожидаясь последних гостей. — Похоже, еще нет, — заключил он, не услышав ответа. — Ты по-прежнему уставился на дверь и всматриваешься в каждую входящую женщину, как голодный пес, учуявший мясо. Ну, то есть когда не бросаешь гневных взглядов на мужчину, осмелившихся посмотреть на Миранду. Выпадаешь из роли, Фин.

Финеасу не понравилось напоминание о том, что он все еще должен изображать обаятельного идиота и провести вечер, собирая по крупицам информацию и секреты, несмотря на присутствие остальных членов семьи.

— Нет, Адам, я ее еще не видел, — огрызнулся он.

— Странно то, что единственное место, где ты с ней познакомился, — это дом Реншоу, а теперь она единственная женщина в Лондоне, которую ты не можешь отыскать. Если она связана с планами Реншоу похитить французского короля, нам необходимо об этом знать!

Финеас пристально посмотрел на сэра Гарольда Маккензи, склонившегося над рукой Миранды; тот острым взглядом оценивал одновременно стоимость ее драгоценностей и пышность ее груди. Да он почти ровесник Каррингтону, причем далеко не так хорошо сохранился! Двоюродная бабушка, стоявшая рядом с Мирандой, подняла лорнет и с подозрением глянула на Финеаса. Он заставил себя улыбнуться.

— Ты уверен, что она не иностранка? Может быть, француженка? — негромко предположил Адам, снова привлекая к себе внимание Финеаса. — Может, она уже уехала из города. Или из страны.

Финеас покачал головой:

— Нет, она такая же англичанка, как и мы с тобой.

— Почему? Только потому, что не кричала «mon Dieu» в момент страсти? — саркастически осведомился Адам.

Финеас лукаво улыбнулся зятю.

— Они все кричат «mon Dieu», Адам. Причем англичанки — громче всех.

Адам пригубил шампанское.

— Мне не знакома та леди, разговаривающая с твоим дедом, — пробормотал он.

— Это леди Мортон. Слишком старая и слишком низкая, — ответил Финеас.

— А вон та леди в желтом платье, рядом с герцогиней Уэлфорд?

Финеас нахмурился.

— Это ее дочь, леди Амелия. Мы только что поздоровались с ней, если ты потрудишься припомнить.

Та самая, которую Финеас мгновенно сбросил со счетов как потенциальную невесту. Жеманная, избалованная, дебелая девица, с которой он даже обедать бы рядом не сел, уж не говоря о женитьбе.

— А рядом с ней? — настойчиво выспрашивал Адам.

— Мисс Анна Чарлз. Слишком тощая.

— Вон та, в углу, с лакированным веером?

— Не она, — твердо сказал Финеас. — И хватит пытаться мне помочь.

— Ты уверен, ведь ты видел ее только в темноте?

Финеас раздраженно взглянул на него.

— Я ее узнаю, как только замечу.

— Должен напомнить, что дело не терпит отлагательств, Блэквуд. У тебя есть задание, его необходимо выполнить и…

Марианна протянула руку за спиной у супруга и ткнула Финеаса в бок.

— Смотри, Фин, вот и Изабель Мейтленд. А ты говорил, она не придет!

Ничего подобного он не говорил, это был Адам. Финеас следил взглядом за тем, как вдова спускается по лестнице. На ней было красновато-коричневое платье из бомбазина, шуршавшее, как сухие листья на кладбищенском дворе. Волосы она стянула назад, в строгий тугой пучок моды двадцатилетней давности, а ее огромные карие глаза на бледном лице метались по комнате, как пара колибри, а затем остановились на нем. Финеас увидел, как губы ее приоткрылись, щеки запылали, почти сравнявшись цветом с ужасным платьем. На последней ступеньке она споткнулась, Финеас подхватил ее под локоть, не дав упасть. Нежная кожа руки оказалась теплой. На мгновение он почувствовал ее дыхание на своей щеке.

Застыв на мгновение, Изабель уставилась прямо ему в глаза, затем вырвалась и отшатнулась с перепуганным лицом.

Значит, вдова считает, что прикосновение повесы ее обесчестит, запятнает память покойного мужа, так, что ли? Она ожидает, что он изнасилует ее у всех на глазах? Для этого Финеас должен очень сильно соскучиться по женщинам. Новое оскорбление почему-то очень его задело.

Финеас взглядом выразил ей свое презрение, но она больше не смотрела на него. Похоже, вдовушку очень заинтересовали носки ее туфель. Он старательно изобразил на лице скуку, но Марианна уже выскочила вперед и залебезила перед бедняжкой.

Впереди его ждало куда худшее. Сразу вслед за графиней, едва не наступая на ее невысокие практичные каблуки, на Финеаса надвигалась тучная матрона в гофрированном платье цвета лаванды. Он заставил себя обаятельно улыбнуться и протянул ей руку, но она отшатнулась, громко ахнув. Ее челюсть упала, скрывшись в бесчисленных колыхающихся подбородках, которые спускались до жирной линии декольте. Она в ужасе смотрела на Финеаса, полностью перекрыв дорогу остальным гостям.

— Чарлз, это он! — воскликнула она на удивление тонким и пронзительным для такой дородной женщины голосом. Скорее от такой ожидаешь голоса, напоминающего звук нижнего регистра органа.

— Добрый вечер, Блэквуд, — кисло произнес Чарлз Мейтленд из-за спины лавандового бегемота, не утруждая себя улыбкой. — Не думал, что вы будете тут сегодня. Это моя мать, леди Онория, вдовствующая графиня Эшдаун. — Он тоже посмотрел на застывшую женщину, стоявшую, прижав к груди руки, словно Финеас был не маркизом в бальном зале, а крысой в ее кладовой. — Ради всего святого, сделайте наконец реверанс, мать. Нельзя вести себя с ним так грубо.