В ожидании любви

Здесь он мог дать ей все, что она пожелает. Абсолютно все. Чего ей будет не хватать из той, другой жизни — обыденной и скучной. Разве не сказала Кейлин о ней так сама? Он проследит, чтобы она никогда не скучала о том, что было. Скоро она даже не вспомнит о прошлом. Предыдущая жизнь станет сном.

Он научил ее ездить верхом, и она стала бесстрашной наездницей. Когда он вспоминал о том, как она в ужасе вцепилась в него, когда он втащил ее на Дилиса в первый раз, то объяснял себе эту перемену тем, что она оказалась хорошей ученицей. Он не мог изменить ее натуру или подавлять волю.

Это было за пределами его власти и самым главным правилом магии.

Когда она умчалась галопом в лес и ее смех струился за ней следом, он сказал себе, что позволит своему разуму следить за ней только для того, чтобы уберечь ее от беды.

Но в глубине души он знал, что если она подъедет слишком близко к границе его мира, он отведет ее назад.

У меня есть такое право, думал Флинн, и его руки сжимались в кулаки. Он провозгласил ее своей. То, что он провозглашал своим за время своего заточения, оставалось с ним навсегда.

— Таков закон. — Он закинул голову, хмуро глядя на небеса. — И это ваш закон. Она пришла ко мне. По праву волшебства, по закону этого места, она моя. Никакая сила не может забрать ее отсюда.

Когда небо потемнело, когда засверкали стрелы молний на фоне черных облаков, Флинн стоял на свистящем ветру, с вызовом уперев ноги в землю. Его волосы непокорно развевались, глаза стали ярко-изумрудными. И его сила, которую нельзя была забрать, сияла вокруг него серебром.

Мысленно он видел Кейлин верхом на белом коне. Он встревоженно глянул на собирающуюся грозу, вздрогнув от свежей прохлады ветра. И заставил коня повернуть назад, к нему.

Она снова смеялась, когда вынеслась из-за деревьев.

— Это было просто чудесно! — Кейлин безрассудно выбросила руки в воздух, и Флинну пришлось схватить Дилиса под уздцы, чтобы остановить его. — Я хочу ездить верхом каждый день. Невероятное чувство.

Чувство, подумал он, испытывая пронзительную вину… Это то, чего он не сможет дарить ей слишком долго.

— Давай, дорогая. — Он протянул к ней руки. — Отпустим Дилиса на ночь. Приближается гроза.

Она приветствовала грозу. Ветер, дождь, гром. Они вызывали в ней волнение, делавшее ее безрассудной и отчаянной. Когда Флинн мановением руки заставил огонь в камине запылать, в ее глазах заплясали огоньки.

— А ты сможешь научить меня этому?

Он оглянулся на нее, чуть заметно улыбнувшись, приподняв бровь.

— Нет, не смогу. Но у тебя есть свое волшебство.

— Да?

— Оно привязывает меня к тебе, как я не был привязан ни к кому другому. Я сделаю тебе подарок. Все, что пожелаешь из того, что в моей власти.

— Все? — На ее губах играла улыбка, когда она взглянула на него из-под ресниц. Откровенно кокетливый жест удался ей намного естественнее, чем она сама ожидала. — Да, неплохое предложение. Мне нужно очень хорошо подумать, прежде чем принять решение.

Она побродила по комнате, водя пальцем по спинке софы, по полированному блеску стола.

— И это предложение включает, скажем, солнце или луну?

Ты только посмотри на нее, подумал он. Она с каждым часом становится все красивее.

— Как тебе это, например? — Он протянул руки. В них оказалась нить блестящих белых жемчужин с бриллиантовой застежкой.

Она рассмеялась, хотя у нее перехватило дыхание.

— Неплохо в качестве примера. Они прекрасны, Флинн. Но я не просила бриллиантов или жемчуга.

— Тогда я дарю их тебе по своему желанию. — Он пересек комнату, подошел к ней, надел ожерелье на шею. — Ради своего удовольствия видеть, как ты их носишь.

— Я никогда не носила жемчуга. — Удивленная восхищением, которое она испытала от жемчужин, она приподняла их, пропустила сквозь пальцы — они светились, как лунные лучи. — Я чувствую себя, как королева.

Сняв ожерелье, она покрутила его, и бриллиантовая застежка взорвалась светом.

— Откуда это берется? Ты просто представляешь это в уме и… пуфф?

— Пуфф? — Он решил, что она не хотела обидеть его. — Думаю, что-то в этом роде, более или менее. Эти вещи где-то существуют, и я перемещаю их из одного места в другое. Оттуда сюда. Что бы это ни было, если у него нет своей воли, я могу перенести это сюда и оставить себе. То, что имеет сердце или душу, взять нельзя. Но остальное… А это вот сапфиры. Думаю, они подойдут тебе лучше всего.

И не успела Кейлин моргнуть, как нить великолепных черных жемчужин, скрепленных с роскошными сапфирами, появилась у нее на шее.

— О! Я никогда к этому не привыкну… Перемещаешь? — Она оглянулась на него. — Ты хочешь сказать, что просто берешь их?

— Ммм. — Он повернулся, чтобы наполнить бокалы вином.

— Но… — Закусив нижнюю губу, она окинула взглядом комнату. Великолепный антиквариат, современная электроника (которая, как она заметила, работала без электричества), вазы эпохи династии Мин, предметы поп-арта.

— Флинн, откуда взялись все эти вещи? Твой телевизор, пианино, мебель, ковры, произведения искусства. Еда и вино…

— Из самых разных мест.

— Как это получается? — Она взяла у него бокал вина. — Я имею в виду, это похоже на имитацию? Ты копируешь вещь?

— Так тоже можно, если надумаю сделать это. Это занимает немного больше времени и усилий. Нужно знать «нутро», так сказать, строение и все конструкторские тонкости, чтобы получилось правильно. Намного легче просто переместить вещь.

— Но если ты это перемещаешь, если ты просто берешь что-то в одном месте и переносишь сюда, то это воровство.

— Я не вор. — Вот это мысль! — Я волшебник. Для нас существуют законы.

Терпение было одним из самых основных ее качеств.

— Не был ли ты наказан потому, что взял что-то у другого человека?

— Это совсем другое. Я изменил жизнь ради выгоды другого человека. И я действовал несколько… необдуманно. Это не заслуживало столь сурового наказания.

— Ты же не можешь знать, чью жизнь ты изменил, переместив это сюда? — Она показала на жемчуг. — Или любую другую вещь? Если ты берешь чужую собственность, это приводит к переменам, не так ли? И, по сути, это просто воровство. — Не без сожаления она сняла драгоценности. — А теперь ты должен вернуть это туда, где взял.