Дикое Сердце (ЛП)

- Айме, наконец!

Потрясенная Моника отступила назад, за решетками окна показалось мужское лицо. На мгновение, как два клинка, столкнулись в воздухе их взгляды. Глаза Моники расширились и сделались жесткими, неподвижными, высокомерными. Впервые в жизни Моника Мольнар видела Хуана Дьявола.

Хуан не отступал и не пытался скрыть удивления. На нем были неопрятные брюки, закатанные до колен, и полосатая грубая матроска. Он выглядел как последний моряк на каботажном судне; но выражение лица было слишком гордым, осанка слишком надменна, его широкие босые ступни твердо шагали по земле, он был уверен в себе и улыбался легкой, хитрой и насмешливой улыбкой, спокойно изучая прекрасное лицо женщины, которое обрамлял накрахмаленный головной убор, и воскликнул, извиняясь:

- Черт побери! Не надо так пугаться. Перед вами не сатана.

- Я не боюсь, – ответила Моника, едва успокоившись.

- Уже вижу. Вы даже не перекрестились, услышав имя вашего врага, что странно для таких как вы.

- Могу ли я узнать, чего вы хотите, сеньор? – заметно раздраженным голосом спросила Моника.

- От вас – ничего, – сообщил Хуан с насмешливой дерзостью, и без резкости в голосе.

- Тогда от кого хотите? – осведомилась Моника надменно.

- Я уже сказал имя человека, которого искал и предполагал увидеть.

- Айме? Вы ищете мою сестру? – удивилась Моника, не скрывая недовольства.

- Кажется, так. Ее нет?

- Я не обязана вам сообщать! – вскипела Моника, почти не владея собой.

- Гордая, да?

- А вы наглый! Называете меня гордой и грубите, как только открыли окно.

- О! Из-за такой ерунды обиделась мать-настоятельница.

- Я не настоятельница и не готова терпеть ваши глупые насмешки.

- Черт побери! Сказала Святая Моника. Не так ли вас зовут? Вы очень удивили меня. Я думал, монахини более любезные и менее красивые. О! Не обижайтесь так! Это обычный комплимент. Кроме того, я говорю правду.

- Я позову слугу, чтобы он заставил вас удалиться!

- Бедный мужчина! – засмеялся Хуан, по-настоящему развеселившись. – Не ставьте никого в такое неловкое положение, не пытайтесь изображать того, чего нет на самом деле. В вашем доме нет слуг.

- Это уже слишком! – вышла из себя Моника, покидая комнату.

- Моника! Святая Моника! Послушайте! – позвал Хуан. И поскольку она не обращала на него внимания, воскликнул: – Ужасная свояченица!

- Моника, дочка, что с тобой случилось? Тебе плохо? На тебе лица нет. Почему?

- Ничего, мама. А где Айме? – спросила Моника. Она села, почти задыхаясь, сердце колотилось, стремительно бежала кровь, и ударила в голову от неудержимого гнева.

- Я же сказала тебе, что она с самого утра уехала со своими подругами…

- И куда уехала? – нетерпеливо допрашивала Моника свою мать. – С какими подругами?

- Ну, дочка, их имена я не слишком хорошо помню. Девушки из этих мест, подруги детства. Твоя сестра возобновила некоторые приятные знакомства. Ей скучно одной в этом огромном доме, и конечно, она ходит гулять.

- Моя сестра помолвлена с достойнейшим человеком!

- Я знаю, но не думаю, что там что-то особенное.

- В том, что делает Айме, ты никогда не видишь ничего особенного! Излишне потакаешь ее сумасбродствам и капризам, – упрекала Моника, еле скрывая возмущение.

- Но доченька, почему ты говоришь это? – забеспокоилась Каталина Мольнар.

- Мне не следует говорить таким тоном, мама. Я это прекрасно знаю, – смягчилась Моника, сожалея о своем порыве. – Но иногда не могу сдержаться, а в этом случае… Ладно, прикажи немедленно отыскать Айме. Пусть скажут, что я позвала, и она нужна мне. Пусть придет, – видя, что мать колеблется, она спросила: – Или у нас и вправду нет слуги? Ответь, мама.

- Есть девушка, которая готовит, стирает, гладит. Но речь не об этом. Происходящее…

- Происходящее говорит о том, что ты не знаешь, где она. Как всегда, у Айме каприз, а где и с кем она гуляет, ты не знаешь. И тем не менее, ты одобрила ее помолвку, позволила такому мужчине, как Ренато…

Моника так яростно закусила губу, что резкая боль погасила порыв гнева, который сотрясал ее, как электрический разряд, и опустила голову, сложив руки в молитвенном жесте, а заботливая мать спросила:

- Доченька, что случилось? Почему ты стала вдруг такой?

- Ничего, мама, – попыталась извиниться Моника. – Я была вне себя, это нервы, болезнь.

- Вот тебе и на, Бога ради! Настоятельница говорила о грусти и слабости, но не о твоих нервах. Но наконец-то все изменится. В глубине души, я думаю, ты отчасти права. Твоя сестра капризная и сумасбродная. Меня она не слушает. Нам так не хватает твоего бедного отца.

- Над ним она тоже смеялась, – горько посетовала Моника. – Над ним и над всеми. Но она не будет смеяться над Ренато. Она обещала сделать его счастливым.

- И сделает. Конечно же сделает. Бедный мальчик влюблен еще сильнее. Каждый день твоя сестра получает от него знаки внимания и подарки, ты как-нибудь его увидишь.

- Что? – встревожилась Моника. – Разве он не в своем имении Кампо Реаль?

- Он там, но сбегал оттуда уже два раза за десять дней пребывания на Мартинике. Нет длинной дороги, если так сильно любишь, а Ренато без ума от твоей сестры. Достаточно увидеть его рядом с ней, и все в нем меняется: поведение, взгляд. Она по-своему его любит. Он даст ей все, что нужно в жизни, к тому же он хороший человек. Больше всего мне хочется, чтобы они поженились поскорее, и как только она выйдет замуж, увидишь, все изменится. Я уж не говорю о том, что в Кампо Реаль не будет красавцев и не с кем будет кокетничать.

- Боюсь, Айме будет это делать где угодно, даже с самым отвратительным мужчиной. Думаю, она может посмотреть и на батрака, и на нищего.

- Замолчи! – остановила Каталина, заметно раздражаясь. – Ты напрасно оскорбляешь бедную сестру. Невероятно, Моника.

Снаружи донесся знакомый шум остановившейся кареты и смех молодых голосов.

- Думаю, там твоя сестра, – сообщила Каталина. – Вот увидишь, она обрадуется, когда увидит тебя. Она любит тебя больше, чем ты ее, Моника.

- Ты так думаешь? – заметила Моника с оттенком горести в голосе.

- Ты доказала мне это своими словами несколько минут назад. Она никогда тебя не критиковала и всегда была на твоей стороне. Она первой пыталась убедить меня и твоего отца, чтобы мы не разрешали тебе принимать постриг. Она любит тебя больше, чем ты ее. Намного больше.

- Пока, Густаво! До завтра! Не забудь прийти и ты, Эрнесто. И приведите Карлоса… – послышался голос Айме, который весело прощался.

- Это ее подруги? – язвительно спросила Моника.

- Подруги приезжали за ней, – уверила Каталина. – Это была целая компания, не думаю, что это что-то особенное.

- Как же ты слепа! Пойди, сообщи о моем приезде.

- Тихо!

- О! – испугалась Айме, но тут же ласково зашептала: – Хуан! Но, Хуан…

- Тихо, я сказал, – стоял на своем Хуан. Он резко схватил ее сзади за плечи, заставляя запрокинуть голову, чтобы жадно испить мед с ее губ. Хуан долго целовал Айме, застав ее, когда та решила лечь в мягкий гамак из шелковой сети. Мгновение она жадно наслаждалась, а затем оттолкнула, возмутившись притворно:

- Пират, дикарь! Как ты со мной обращаешься? Ай! Отпусти меня! И не говори громко. Тебя могут услышать в доме.

- Не думаю. Он слишком далеко. Хороший уголок ты смастерила себе среди этих деревьев. Но моя пещера на песчаном пляже лучше. Этой ночью я жду тебя там.

- Этой ночью я не смогу! – горячо возразила Айме.

- Этой ночью я жду тебя, и ты придешь.

- Не знаю, смогу ли…

- Сможешь. Я буду ждать. Вот увидишь, тебе просто будет все уладить, как только вспомнишь, что я там внизу, а если задержишься…

- Я уже знаю – уйдешь… – изрекла Айме насмешливо.

- Нет. Я приду за тобой, и утащу, пусть даже и волоком.

- Не будь дикарем. Думаю, этой ночью я приду в пещеру.