В горах мое сердце

Маркиз расхохотался.

— Благодарю вас! Это самый остроумный комплимент из всех, какие мне довелось слышать.

— Я только высказала, что думаю, — сказала Эрайна. — И не хотела, чтобы это прозвучало… грубо.

— Но это вовсе не грубо, а просто восхитительно, — заверил он.

Он остановил лошадей рядом с магазином неподалеку от Бонд-стрит. Магазин был небольшой и внешне ничем не примечательный. И уж во всяком случае, ничуть не страшный.

Однако маркиз заметил, как Эрайна съежилась на сиденье, а в глазах у нее появилось обеспокоенное выражение.

— Не бойтесь, — сказал маркиз. — Я хорошо знаю эту портниху. Она умеет творить чудеса и снабдит вас всем, в чем вы нуждаетесь, в рекордно короткое время.

Эрайна не ответила, но маркиз почувствовал, что пальцы у нее дрожат, когда помогал ей выйти из экипажа.

Магазин был маленький, но элегантно убранный. Женщина, вышедшая им навстречу, едва они переступили порог, при виде маркиза издала радостное восклицание и сделала легкий реверанс.

— Как приятно видеть вас, милорд!

Эрайна подумала, что женщина не только выглядит необычайно нарядно в элегантном сером платье, но и очень привлекательна, несмотря на то, что ей явно не меньше тридцати.

Маркиз знал мадам Селесту — которая раньше звалась просто Сесили Браун — с того самого дня, как впервые посетил ее модную лавку вместе с той женщиной, которая так любила его, что украшала для него квартиру.

— Я предпочитаю одеваться оригинально, — говорила она, — а это я могу найти только у мадам Селесты.

Именно по этой причине, когда их роман пришел к концу, лорд Алистер привозил к мадам Селесте нескольких прекрасных дам и давал им советы, какие платья выбрать. Мадам Селеста была ему чрезвычайно признательна.

Свою благодарность она выразила тем, что провела с ним несколько мирных дней в удобной гостинице в Букингемшире.

Она родилась и росла в деревне и потому отлично ездила верхом, и они целыми днями скакали вдвоем по лугам, а ночи проводили в комнате с низким потолком на удобной постели с периной, набитой гусиным пухом.

То было необычное наслаждение, как думал потом лорд Алистер. Все равно, что рисовать полевые весенние цветы — примулы и желтые нарциссы — вместо экзотических оранжерейных гвоздик и орхидей.

Он помог Селесте подняться на вершину известности, доставив ей многих клиенток, но сегодня впервые оказался в положении покупателя одежды, за которую сам намерен платить.

В нескольких словах он объяснил Селесте, что требуется и насколько быстро, — и Селеста в отчаянии всплеснула руками.

Но тут же настроилась на деловой манер, как и советовал маркиз, и сказала:

— Сейчас я сделаю все, что возможно, а остальное мы пришлем, куда вы прикажете.

Она взглянула на Эрайну и улыбнулась.

— Мне кажется, все, что у меня в настоящее время есть, подойдет для этой очаровательной молодой леди, и для вас, только для вас, милорд, я совершу непростительное преступление, подогнав на вашу даму готовые или почти готовые платья, предназначенные для других заказчиц, которым придется все начинать заново.

— Я так и знал, что вы это скажете, — улыбнулся маркиз. — Нам также потребуются туфли, белье, пальто, накидки, шали, перчатки и прочие мелочи, которые есть у каждой женщины и которые сами по себе составляют целую гору, если начинаешь с ничего.

Селеста испустила крик ужаса.

Потом она хлопнула в ладоши и приказала прибежавшей на ее сигнал помощнице привести всех мастериц из нижнего этажа и всех швей с чердака. Их набралось не меньше двадцати.

Она сообщила, что от них потребуется, — из-за чего большинству придется работать всю ночь; вначале они проявили немалый интерес, а потом неподдельную радость при мысли о сверхурочной оплате.

— Вам это очень дорого обойдется, — негромко сообщила Селеста маркизу, пока они еще только дожидались появления всей команды.

— Это не имеет значения.

Селеста удивленно приподняла брови, и он добавил:

— Мои обстоятельства изменились.

— Я рада, очень рада за вас.

Тон ее был самый искренний, и маркиз сказал:

— Вы всегда были добрым другом, Селеста. Он глянул ей в глаза и понял, что она по-прежнему сердечно привязана к нему.

Тем временем работницы заполнили маленький салон, и Селеста начала объяснять им, чего она хочет.

С Эрайны начали снимать мерки; ее осыпали множеством предложений, показывая ей ткани и наполовину готовые платья, а маркиз тем временем отправился с Беном в фаэтоне за едой.

Ресторан на Пиккадилли снабдил его всем, что он попросил, в том числе и превосходным вином, которому, он знал, Селеста будет рада так же, как и он сам.

Все это он привез в магазин и поручил одной из помощниц Селесты накрыть у хозяйки в кабинете маленький столик на троих.

Когда маркиз вернулся, Эрайна выглядела очень бледной и усталой.

Он настоял на том, чтобы она выпила полстакана вина, от которого щеки девушки разрумянились; маркиз был убежден, что вино вызвало у нее аппетит.

Он знал, что когда люди ведут полуголодный образ жизни, они постепенно утрачивают интерес к пище, им становится трудно есть.

Некоторое количество вина, не слишком большое, разумеется, усиливает выделение желудочного сока, и человек уже смотрит на пищу с нормальным аппетитом и радостно принимается за еду.

Они с Селестой к тому же весело смеялись и шутили, Селеста его поддразнивала, и благодаря этому Эрайна почувствовала себя свободнее и на время забыла о болезни матери.

Селеста проявила блестящие деловые способности, и когда маркиз со своей спутницей покидали магазин, Эрайна увозила с собой два новых больших чемодана, набитых платьями и другими необходимыми вещами, а также обещание Селесты прислать еще большее количество к завтрашнему утру, пока они еще не уедут в Тилбери.

Остальное последует за ними морем, как только все будет готово.

Селеста послала одну из своих самых сообразительных работниц купить Эрайне домашние туфли, а также, по совету маркиза, крепкие башмаки для прогулок по вересковым пустошам.

— Мне можно будет делать это? — спросила Эрайна.

— Если вы захотите.

— Конечно, я захочу, — ответила она.

Маркиз вначале удивился ее ответу, потом подумал, что именно этого и следовало ожидать от девушки, долгое время прожившей в деревне.

Он тогда предложил купить две пары башмаков и попросил Селесту сшить для Эрайны еще одно платье, не слишком длинное, чтобы ей легче было гулять.

— Не может же она быть такой нескромной, чтобы показывать лодыжки, — поддразнила Селеста.

— Но, тем не менее, платье не должно быть таким длинным, что можно наступить на подол, — парировал маркиз эту шутку.

Эрайна рассмеялась.

— Рада, что вы не видели меня в деревне, где я и мама жили вместе с папой.

Маркиз не ответил, но подумал, что дозволенное мисс Эрайне Беверли может не подойти и не быть терпимо, когда речь идет о маркизе Килдонон.

Они приехали к нему домой.

И тут маркиз вспомнил, что должен сказать Чампкинсу о своей женитьбе. Тот, ясное дело, поверит этому с трудом, если вообще поверит, но не менее ясно и то, что в Шотландии он о своих сомнениях вряд ли станет распространяться.

Маркиз подумал было, не оставить ли Чампкинса в Лондоне, но решил, что совсем уж нестерпимо окружить себя только лишь слугами-шотландцами.

Они не приучены к тихому, ненавязчивому исполнению своих обязанностей, к которому он привык в доме деда и вообще в больших домах знатных семей, которые ему довелось посещать без собственного слуги.

Маркиз помог Эрайне выйти из экипажа возле своего дома на Хаф-Мун-стрит и подумал, как сильно она отличается сейчас от той девушки, которую он увез из Блумсбери нынче в полдень.

Модное бледно-голубое платье из муслина было отделано французскими лентами того же цвета; ленты, перекрещиваясь на лифе, опоясывали платье под маленькими грудями Эрайны и завязывались бантом сзади.

У всех платьев, какие маркиз купил для Эрайны, была очень высокая талия — в соответствии с модой, только что ввезенной из Франции и установленной Жозефиной Бонапарт, супругой первого консула 11.