Марианна и таинственный князь (СИ)

— А вам не приходила в голову мысль, что он мог просто вычеркнуть из памяти этого Дамиани и видит в будущем ребенке только вашего сына, Марианна?

Молодая женщина слегка пожала плечами.

— Это заставляет предположить гораздо более сильные чувства, чем я могу поверить. Нет, Аркадиус, князь Коррадо видит в этом ребенке только Сант’Анна, немного неполноценного, но все-таки имеющего родовую кровь.

— Да что вам, в сущности, за дело до намерений князя Коррадо, раз вы категорически отказываетесь. Ибо… вы по-прежнему отказываетесь, не так ли?

Марианна ничего не ответила на этот выпад. Она отошла на несколько шагов в сторону, словно пыталась исчезнуть в ставшей теперь густой тени сада, но она сделала это, чтобы полностью избавиться от всякого постороннего влияния, кроме своих внутренних голосов. В ней заканчивалась ожесточенная борьба, и она хотела только выиграть время, чтобы окончательно признать это.

Ибо она уже знала, что побеждена, но не испытывала при этом никакой горечи. Это было как избавление, своего рода радость и гордость, ибо то, что она даст, кроме нее, не сможет дать никто другой. И затем, долгожданная радость, которую испытает человек, узнав, что она победила отвращение и согласна дать ему наследника, заслужена его поведением. И может быть, это станет средством умилостивить судьбу и сделать первый шаг к невозможному счастью.

Марианна обернулась. Черный силуэт Жоливаля оставался на том же месте у каменной скамьи, неподвижный, ожидающий чего-то…

Она медленно подошла к нему и очень тихо спросила:

— Вы, конечно, знаете, где живет князь Сант’Анна, Жоливаль?

Он утвердительно кивнул, и в темноте она увидела, как сверкнули его глаза.

— Будьте так добры сказать ему, что я согласна. Я дам ему ребенка, которого он так желает…

========== Глава 15 ==========

В этот теплый день Марианна прогуливалась по саду вместе со своей подругой Фортюнэ де Гамелен. Зелень сада, разбросанная повсюду, шум фонтана, щебетание птиц и аромат разных видов цветов приводили в порядок мысли и чувства. Подруги шли в молчании, задумавшись о своем.

— Ты думаешь о своем таинственном супруге, не так ли? — нарушила тишину Фюртюнэ.

— Да. Каждый день я о нём думаю и всё больше убеждаюсь, что люблю его…

— А как же Император?

— Император — это другое, — отмахнулась Марианна. — Я испытывала к нему только вожделение и всё. Раньше я называла это любовью, но со временем я осознала, что это не так. Любовь и вожделение абсолютно разные вещи.

— А Язон? Это тоже мимолетная страсть?

— Скорее желание найти любовь. Франсис, Наполеон, Язон… Всё это я называла любовью и верила в это, но с Коррадо совершенно иначе…

— Так в чём же дело? Почему ты не признаешься ему в этом?

— О, Фортюнэ, я не могу это сделать. Увы, я ему безразлична. Я же сама всё тебя объясняла. Князь Сант-Анна женился на мне ради ребенка, потому что в нем кровь Императора, и князь мог без колебаний согласиться на отцовство. Теперь я ношу под сердцем ребенка Дамиани. Князь вновь принимает ребенка. Дело лишь в ребенке. Князю нужен именно он, а я ему не нужна.

— Он так тебе и сказал?

— Скорее, своими поступками доказал. А у меня… у меня нет желания жить. Человек, которого я люблю, меня отвергает, скоро родится ребенок, мысль о котором мне отвратительна. Как дальше быть я не знаю.

— Интересная у тебя ситуация выходит, — вздохнула Фортюнэ. — Если дело в князе, то что тебе мешает заполучить его? Будь понежнее, поласковее — таким образом, будь уверена, ты его очаруешь!

— Фортунэ!

— Что, Фортюнэ! Подумаешь! Как будто я сказала что-то шокирующее. По-моему, отличный план. А там поглядим! Может, детишки от князя пойдут.

— Но, Фортюнэ, — промолвила ошеломленная Марианна, — ты хоть знаешь, какая ты безнравственная?

— Конечно, знаю! — радостно вскричала мадам де Гамелен. — И ты не представляешь себе, до какой степени я довольна быть такой! Та нравственность, какую я встречаю вокруг себя, довольно тошнотворная! Да здравствует любовь, моя красавица, и к черту заскорузлые принципы!

Марианна покачала головой. Всё-таки её подруга — удивительный человек. Всегда и везде найдет оптимистичную сторону.

Вечером 1 июля нескончаемая вереница экипажей протянулась вдоль улицы Монблан, заполняя прилегающие переулки, даже вторгаясь во дворы больших частных особняков, чьи двойные ворота оставались открытыми, чтобы дать немного больше свободного пространства и по возможности избегать заторов. Бал у австрийского посла, князя Шварценберга, обещал иметь большой успех. Ожидали Императора и особенно Императрицу, в честь которой давалось это торжество, и для почти тысячи двухсот приглашенных это можно было считать большой привилегией, в то время как добрым двум-трем тысячам забытых пришлось остаться в безутешном отчаянии.

Шагом, одна за другой, кареты втягивались в короткую тополиную аллею, ведущую к входной колоннаде посольства, освещенной по такому случаю большими античными факелами, чье пламя весело трепетало в ночи. Особняк, прежде принадлежавший мадам де Монтесон, морганатической супруге герцога Орлеанского, не отличался величиной и не мог сравниться в роскоши с его богатым соседом, русским посольством, однако он был великолепно украшен и за ним расстилался громадный парк, где находились даже маленькая ферма и храм Апполона.

Этот парк подал послу интересную идею, и, чтобы иметь возможность принять у себя всех, кого он хотел пригласить, несмотря на ограниченные возможности его салонов, он распорядился построить огромный временный бальный зал из тонких досок, крытый вощеным полотном и соединенный легкой галереей с салонами для приема. И уже с неделю весь Париж только и говорил о сказочном убранстве этого зала.

Сидя в карете, украшенной родовым гербом Сант-Анна: на песчаном поле сражающийся с золотой гадюкой единорог, Марианна, как и все остальные, довольно долго ожидала, застряв между домом банкира Перго и посольством, прежде чем получить возможность ступить на громадные красные ковры, устилавшие перистиль. Вместе с молодой женщиной поехал и Коррадо Сант-Анна, сказав, что будет её сопровождать, чтобы в обществе не было кривотолков.

— Престижно прибыть за секунду до Императора, — заметил Коррадо, в высшей степени элегантно одетый в черный фрак. — Большинство всегда приезжают слишком рано, чтобы быть замеченными. А сегодня, я в этом не сомневаюсь, будут смотреть только на вас.

Марианна никак не отреагировала на этот дежурный комплимент. Это просто вежливость, не более. Когда как слова князя ничуть не лгали.

Марианна и в самом деле выглядела этой ночью такой красавицей, что дух захватывало. Светло-золотистый материал для её платья выбрал после долгих колебаний сам Леруа в превосходном соответствии с янтарным оттенком её кожи и оправой драгоценностей: гигантских, сказочных изумрудов Люсинды-колдуньи, из которых чудесным рукам ювелира Нило удалось сделать украшение точно к этому вечеру. Они зажгли зеленые молнии, когда молодая женщина оставила мрак кареты ради светой феерии салонов. Они зажгли изумление и зависть в глазах женщин и даже их кавалеров. Но вожделенные взгляды мужчин адресовались в равной мере и хозяйке великолепных драгоценностей. Она выглядела как необыкновенная золотая статуя, и все мужчины, глядевшие на ее неторопивое приближение под легкий шорох длинного шлейфа, не знали, чем им больше восхищаться: совершенством ее лица, безупречностью груди, на которой трепетали сверкающие зеленые слезы, блеском глаз или глубоко волнующим нежным изгибом улыбающихся губ.