Дочь адмирала

Их ждал превосходный обед – леди Брейки побеспокоилась и выслала вперед своего повара-француза. После обеда все собрались в гостиной. Сэр Роберт просматривал письма, оставленные ему управляющим; у него скопилось много домашних дел, и он опасался, что на них не хватит времени, пока он обивает пороги в Адмиралтействе.

– Помяните мое слово, – ворчал он, – они заставят меня не один раз таскаться туда без толку, пока не напишут приказы для доброй половины средиземноморского флота!

А дамы разглядывали альбом гравюр, который коммодор привез из путешествия, и не обращали на него внимания, давно привыкнув к тому, что он имел обыкновение разговаривать сам с собой.

– Не буду я поднимать арендную плату… и, разумеется, не продам права на рыбную ловлю! Хмм, а вот для лорда Дарвелла, племянника старого Ходжкинсона, надо кое-что предпринять…

Все три дамы тут же с тревогой устремили взоры на коммодора.

– В чем дело, мои милые? – непонимающе осведомился сэр Роберт. – Если вы, леди Брейки, возражаете против того, чтобы я купил еще пастбища, то я, конечно, прекращу переговоры, но раньше вас это не интересовало.

– Пастбища? – в свою очередь удивилась его жена.

– Да. Мой управляющий в Суссексе сообщает, что лорд Дарвелл продает пастбища на солончаках около своего поместья. Мне это предложение кажется выгодным – ведь цена на шерсть растет, а его угодья соседствуют с моими. Чем вы встревожены?

– Ничем, сэр Роберт, – покраснев, ответила леди Брейки. – Просто… у лорда Дарвелла такая… репутация, но я не стану обсуждать это в присутствии племянницы.

– Ну, моя дорогая, по-моему, вы преувеличиваете. Не такой уж он развратник, чтобы молодая леди не могла услышать его имя! Он тратит деньги, как того пожелает, и большая часть уходит у него на любовниц. Ну и что? Он может себе это позволить, – коммодор махнул на жену рукой. – Не будьте такой не в меру щепетильной, дорогая, лорд Дарвелл не представляет опасности для хорошо воспитанных девиц! И не смотрите на меня осуждающе! Добрая половина лондонских щеголей содержит любовниц! Наша девочка не какая-нибудь пустоголовая дурочка – она все прекрасно понимает, хотя и сидит с наивным видом.

– Сэр Роберт, я буду весьма признательна, если вы выберете другую тему для беседы, – сухо ответила ему жена.

Хелена уткнулась носом в альбом и молила Бога, чтобы тетя больше ничего не сказала. Правда, она на минуту нарисовала себе привлекательную картину: Адам прогуливается по своим ухоженным владениям, собаки весело скачут вокруг него, а почтительные арендаторы снимают перед ним шапки.

Но, чтобы прекратить полет фантазии, она встала и сказала:

– Тетя, я, пожалуй, пойду спать – очень устала. Спокойной ночи, мама.

– Конечно, милочка, – тетя потрепала Хелену по руке и озабоченно на нее посмотрела.

Хелена улеглась в постель и задула свечи. Благодарение Богу, что Адам находится сейчас в Суссексе, а не в Лондоне!

Она провела беспокойную ночь и не помнила, что ей снилось, но без конца ворочалась и просыпалась. И вот результат: опухшие веки и головная боль утром.

Она сидела в столовой и вяло потягивала шоколад, когда принесли почту. Но, увидев адресованное ей письмо, Хелена забыла про мигрень.

– Мама! Это от Порции! Тетя, вы помните миссис Раулетт? Это моя школьная подруга. Она сейчас в Лондоне, а еще на прошлой неделе писала мне, что ей придется на весь сезон остаться в Бате, поскольку у старой леди Сент-Клэр разгулялась подагра, а она выносит только общество Порции. Но вот теперь Порция пишет, что воды пошли бабушке на пользу, она согласилась остаться со своими знакомыми и разрешила Порции вернуться к мужу. Палата общин все еще заседает, и поэтому, как пишет Порция, она будет выезжать вместе с нами в свет, – закончила Хелена.

Леди Уайтт сложила газету и посмотрела на дочь.

– Ее муж уже стал членом кабинета министров?

– Мама, ты забываешь, что мистер Раулетт еще довольно молод, но я надеюсь, вскоре он вступит в должность секретаря.

– Меня удивляет, – заметила тетя Брейки, – что такой на редкость здравомыслящий и трудолюбивый человек мог жениться на столь фривольной особе… и к тому же совсем юной!

– Тетя, вы несправедливы, – Хелена встала на защиту закадычной подруги. – Конечно, ей было всего семнадцать, когда она вышла замуж за мистера Раулетта, и мы с ней только закончили школу мисс Маршем, но она преданная жена и мать.

– Но, милочка, ты же не станешь отрицать, что она чересчур… броская!

– Порция просто энергичная и не может обуздать свой жизнерадостный характер. Мисс Маршем ничего не могла с ней поделать.

– Я согласна, что она хорошая девочка и верная подруга, – сказала леди Уайтт и выразительно добавила: – Могу лишь желать, чтобы ты так же удачно вышла замуж, Хелена.

С этими словами она вновь углубилась в чтение “Таймс”, а Хелена поспешила отправиться к Порции. Они общались без церемоний, и поэтому Хелена могла появиться в такой ранний час в модном доме Раулеттов на Гросвенор-сквер. Мистер Раулетт занимал не очень высокий пост в правительстве, но фактически имел связи почти со всеми семьями английской знати и к тому же был очень богат.

Несмотря на то что любящий муж потакал всем ее прихотям, школьная подруга Хелены не утратила доброты и чувства юмора.

– Хелена! Моя дорогая! – Хелена не успела войти в дом, как услышала голос подруги.

Миссис Раулетт, одетая в роскошный халат китайского шелка, плотно обтягивающий ее пышную фигуру, стояла на лестнице; распущенные белокурые локоны падали ей на плечи, и она являла собой шокирующую картину. Дворецкий, стараясь не смотреть в сторону госпожи, спросил у Хелены:

– Вас проводить наверх, мисс Уайтт?

– Спасибо, Симпсон. Я сама поднимусь, – Хелена отдала ему палантин и зонтик.

Взбежав по витой лестнице, она очутилась в жарких объятиях Порции.

Как только за ними закрылась дверь, Хелена укорила подругу:

– Порция, послушай, ты чуть не довела до удара беднягу Симпсона! Он не знал, куда глаза девать! Господи, а во что ты превратила свою комнату?

Всего год назад мистер Раулетт позволил жене переделать будуар – тогда преобладал розовый цвет и будуар напоминал перламутровую раковину. Теперь же комната была выдержана в золотисто-черных тонах, кругом – лакированные восточные изделия, шелк и парча, а на стенах – расписанные от руки обои.

– Тебе нравится? – спросила довольная Порция. – Это последний крик моды. Джеймс нанял художника, который работал в Брайтоне [10] у принца. [11]

Хелена в изумлении оглядывала будуар и, не решаясь сказать, что комната выглядит просто отвратительно, заметила, что, должно быть, обстановка обошлась в целое состояние.

– Как я тебе завидую! Мистер Раулетт, видно, безумно тебя балует.

Порция озорно ей подмигнула.

– Мистер Раулетт достаточно щедро вознагражден за это баловство.

– Порция!

– А тебе, незамужней девице, не следует проявлять догадливость! Быть замужем – очень здорово. Тебе надо с этим поторопиться. Я уверена, что в этом светском сезоне мы найдем тебе мужа. Ты и так уже засиделась! – дразнила подругу Порция. – Я сама этим займусь, так как знаю всех обаятельных и выгодных женихов в городе.

– Мне всего девятнадцать, и я вовсе не засиделась, – запротестовала Хелена. – В прошлом году мама случайно забыла про сезон. А как твои малыши? – Хелена переменила тему, зная, что Порция – любящая мать.

– О, они просто чудо! Только не кори меня за то, что я здесь развлекаюсь! Они в деревне с бабушкой Раулетт и совершенно без меня не скучают. Она их ужасно балует. Дорогая, позвони, чтобы тебе принесли шоколад, пока я одеваюсь.

Спустя час обе молодые леди уселись в модное ландо Порции.

– Итак, куда мы едем вначале? – спросила она. – Кстати, что ты сейчас читаешь?

– Греческую историю – ее только что опубликовал один мамин знакомый.