Горец-дикарь

– Очень похоже на ловушку. Хитро придуманную ловушку.

Лукас медленно кивнул, ни на мгновение не отводя взгляда от людей, которых они преследовали почти всю ночь.

– Поле открытое, но вокруг него полно мест, где можно спрятаться.

– Врагам нужно просто дождаться, пока мы не выедем на поле, – сказала Кэтрин, – а потом выскочить и отрезать нам путь к отступлению.

– К сожалению, мы должны отбить наших лошадей.

Кэтрин пришлось с болью признать правоту его слов. Если они не заберут себе лошадей, скачущих через поле, то у них останутся только те шестеро жеребцов, что сейчас были под ними. И это были не самые лучшие лошади. Чтобы заменить тех, которых у них украли, им придется самим начать красть, а Кэтрин этого совсем не хотелось. Она пыталась найти доказательства, что Агнес участвовала во многих преступлениях. Но ей никогда не приходила в голову мысль начать самой нарушать закон. Она могла особо не пострадать из-за кражи лошадей просто потому, что была дочерью и знатного человека. Но вот ее людей точно бы осудили по всей строгости закона. Кэтрин подозревала, что если бы им дали Возможность выбора, то они бы предпочли оказаться на поле, где их, по всеобщему мнению, ожидала засада, чем быть повешенными за воровство.

– Лучше всего сделать это быстро и решительно, Кэт, – сказал Лукас. – Выехать туда, как можно скорее схватить то, что удастся, и ускакать.

Ее сердце невольно дрогнуло, когда Лукас назвал ее Кэт – так, как делал это раньше, когда они были счастливы вместе. Но сейчас неподходящее время, чтобы становиться сентиментальной. Ей нужно отбить лошадей и защитить своих воинов. Та ее часть, которой не нравилось, когда Лукас предлагал план действий и начинал вести себя властно, была немилосердно задушена. Ей нужен хороший план, чтобы выбраться из этой ловушки живой, и она не станет волноваться по поводу того, кто его придумает.

– Я думаю, что именно так нам и следует поступить, кузина, – сказал Уильям. – Если это на самом деле ловушка, то мы не победим в драке – ведь нас слишком мало. Тем не менее мы сможем быстро выскочить на них, схватить нескольких лошадей и поспешить назад. Тогда у тех, кто сейчас сидит в засаде, просто не будет времени атаковать нас.

– Хорошо, я согласна, – сказала Кэтрин. Она поправила кусок синей материи, проверяя, насколько хорошо тот скрывает ее лицо. – Не вступайте в бой без особой надобности. Просто хватайте лошадей и скачите назад. Мы знаем, что в этом месте никто не прячется, поэтому направляйтесь туда.

– А как только мы окажемся в тени деревьев, то должны, как обычно, разделиться и поехать в разных направлениях.

– Остается только молиться, что на поле не прячутся лучники, – тихо пробормотала она, когда к ней подошел Уильям.

– Мало кто может поразить быстро движущуюся мишень. И если за всем этим стоит Ранальд, то бояться вообще нечего. Большинство его людей не смогут попасть в стену Данлоханской крепости. Даже в ясный день и безветренную погоду.

Кэтрин улыбнулась, а стоявшие вокруг мужчины засмеялись после оскорбительного заявления Уильяма. Но минута веселья быстро пролетела. Ее люди ждали сигнала к наступлению. Помолившись за их жизни, Кэтрин махнула рукой и сразу же пустила лошадь в галоп. Она нагнулась к сильной шее лошади, чтобы стать как можно более незаметной мишенью, и поскакала прямо к людям, что вели их коней через поле.

Она уже почти дотянулась до первой лошади, когда увидела, как из-за деревьев вдруг выскочили сидевшие верхом мужчины и, вытащив мечи из ножен, направились к ней и ее отряду. Ее совсем не обрадовало то, что ее подозрения оправдались и что это на самом деле оказалась ловушка. Когда один из мужчин, что вел их лошадей, попытался схватить ее, Кэтрин ударила его по голове дубинкой, отчего тот свалился на землю. Потом она взяла ближайшую от нее лошадь под уздцы и повернулась прочь, надеясь доскакать до спасительных деревьев прежде, чем Ранальд и его люди смогут настичь ее.

Что-то тяжелое ударило ей в спину, и она вскрикнула. Через мгновение Кэтрин пронзила такая острая боль, что ее зрение затуманилось. Инстинктивно она потянулась затем, что причиняло ей такие страдания, отпуская поводья своей лошади и той, которую пыталась забрать у воров. Почувствовав, что ими внезапно перестали управлять, оба животных повели себя не самым лучшим образом. Они заметались, пытаясь понять, что делать дальше, и Кэтрин сразу же осознали, в какой непростой ситуации оказалась. Седло ходило под ней ходуном, и она потянулась за поводьями, но было уже слишком поздно спасаться. От ее отчаянных попыток схватить их и удержаться в седле капюшон сместился и упал назад, открывая длинные волосы. Хоть почти все ее лицо и скрывала ткань, Кэтрин понимала, что многие люди Ранальда могли узнать ее по густым светлым волосам. Сам Ранальд точно бы ее узнал. Она со всего размаху ударилась об землю, боль обожгла ей бедро и спину, и на одно мгновение Кэтрин сосредоточила все свое внимание на попытке вдохнуть в себя хоть каплю воздуха.

Лукас посмотрел в сторону Кэтрин и, увидев, как она болтается в седле, выругался. Когда она упала, он заметил стрелу, выступавшую у нее из спины, и весь похолодел. То, что у нее с головы сполз капюшон, показывая единственные по своей красоте волосы, которые могли принадлежать только Кэтрин, тревожило его гораздо меньше, чем ее здоровье. Позже они придумают, как следует поступить с тем, что Ранальд видел ее живой. Сейчас значение имело только одно – надо было спасти Кэтрин.

Он кинул поводья отобранной лошади Уильяму.

– Бери и скачи отсюда.

– Но Кэтрин… – начал было протестовать Уильям, беря поводья и прикрепляя их к седлу.

– Я возьму ее и встречусь с вами в пещерах.

Уильям раздумывал всего одно мгновение, а потом поскакал прочь, следуя за остальными людьми Кэтрин в тень деревьев. Он остановился только один раз, чтобы схватить ту лошадь, которую потеряла его предводительница. Лукас помчался туда, где лежавшая на земле Кэтрин пыталась встать на ноги. Ранальд явно имел такое же намерение, но все никак не мог пробраться к ней через беспорядочную толпу людей и испуганных лошадей, которые пытались бежать кто куда. К своему облегчению, Лукас добрался до Кэтрин первым. Он протянул ей руку и поднял ее вверх, посадив сзади себя, а потом схватил лошадь Кэтрин и привязал ее поводья к своему седлу.

– Еще одна лошадь, – задыхаясь, проговорила Кэтрин, удивляясь тому, что ее так сильно беспокоила судьба животного, когда она сама едва дышала от боли.

– Ее забрал Уильям. Ты можешь крепко держаться?

– Да. – Это было все, что она сумела выговорить.

Лукас пустил лошадь в галоп. Из-за мучительной боли Кэтрин почти не помнила дорогу назад – только смутное ощущение скорости. Она едва была в сознании, когда Лукас остановился и привязал ее к себе куском льняной материи, что скрывала его лицо. Когда они остановились во второй раз, Кэтрин очнулась от заполненного страданиями забытья и попыталась разглядеть, куда ее привезли, но боль затуманила ей взор. Когда Лукас взял ее на руки, она заметила Патрика и Томаса, уводивших лошадей, а сзади них – Уильяма, который тщательно заметал за ними следы. Это был хороший знак: значит, ее люди делали именно то, что следует. Больше у Кэтрин не было необходимости цепляться за реальность, и она погрузилась во мрак, который настойчиво пытался завладеть ею.

– О Боже, она мертва?! – закричала Энни с порога. Лукас не стал останавливаться.

– Нет, – шагая в сторону спальни Кэтрин, ответил он. – Но ей нужна помощь, и как можно скорее. Нужно вытащить стрелу и посмотреть, ничего ли она не, сломала себе, когда упала с лошади. Принеси воды, полотенца и все, что у вас есть для лечения ран.

– Да, я мигом.

Лукас положил Кэтрин на кровать и начал разрезать пронзенные стрелой одежды, стараясь справиться со шквалом эмоций. Он не понимал, почему испытывал такой сильный страх за Кэтрин, такое леденящее душу отчаяние. Разве он не собирался отомстить ей зато, что она натравила на него людей Ранальда, которые едва не убили его? Хоть он не строил никаких особых планов отмщения, само это слово означало насилие и боль. Теперь ему было ясно, что он никогда бы не смог причинить Кэтрин физического вреда.