Спасенные любовью

— Во-первых, я присматриваю за порядком и хозяйством в доме. Во-вторых, моей сестре, которая, как я вам уже говорила, необыкновенно красива, постоянно требуются новые платья, и она очень ссорится с окружающими, пока их не получит. Так что мне приходится заниматься и подгонкой очередных ее туалетов…

— В таком случае мужчины, которые расшаркиваются перед ней, судя по всему, тоже недалекие люди, — пробормотал дон Карлос.

— Что верно, то верно. Больше всего их интересует шуршание шелковых подолов при разучивании новых па, привезенных из Европы. Тем не менее мне нравится смотреть на мою сестру. Она восхитительна, и сравниться с ней по красоте не может никто, за исключением, может быть, Мануэллы Саенз.

Дон Карлос вздрогнул и побледнел:

— Мануэлла Саенз здесь?

Лючия поняла, что сделала ошибку.

— Да… Она приехала… Приехала из Лимы.

— Вот это сюрприз!

Она заметила, как нахмурился дон Карлос, и встала со стула:

— Мне пора идти.

— До свидания, Лючия, и благодарю вас.

Она почувствовала в его голосе внезапное отчуждение и связала это с упоминанием имени Саенз.

Странно? Почему так переменился дон Карлос при упоминании этого имени?

На следующий день Лючия отправилась в павильон с двумя очередными книгами и застала дона Карлоса стоящим. Если точнее, еще у самых дверей она услышала его затрудненное дыхание и, войдя внутрь, увидела его на ногах. Он был одет в форму патриотической армии — туго обтягивающие офицерские лосины темно-зеленого цвета и китель, расшитый золотом. Рядом стояли черные лакированные ботфорты.

— Вы встали! — воскликнула Лючия.

Дон Карлос выглядел еще очень слабым, но на губах появилась торжествующая улыбка.

— Как видите!

— Но… зачем? И для чего вы надели на себя… эту форму?

— Жозефина посчитала, что эта одежда будет самой безопасной для меня при выходе в город.

— Да, конечно! Но почему же она ничего не сказала мне?

Лючия была сердита, очень сердита: ни дон Карлос, ни Жозефина не поставили ее в известность.

— Я удивлена, что вы переоделись в форму своих врагов.

— Насколько я знаю, моя форма была сожжена, а все, что осталось, Педро на всякий случай закопал глубоко в землю. Может быть, попросить его достать все назад?

— Нет, конечно, нет, — согласилась Лючия. Она на секунду запнулась и с усилием продолжила: — Такая маскировка, конечно, необходима. В городе полно солдат, и в форме испанского офицера вы не прошли бы и квартала.

— Таким образом, вы сами ответили на вопрос. Форма офицера-республиканца будет для меня самой лучшей маскировкой.

Голос дона Карлоса звучал почти насмешливо, но неожиданно он побледнел и рухнул на стул. Лючия бросилась к столику, на котором стояла бутылка вина, и, плеснув немного в бокал, протянула де Оланете.

— Вы хотите сделать очень много за весьма короткий срок, — укоризненно произнесла она.

— Я знаю, — прошептал дон Карлос, — но неотложные дела требуют, чтобы я поправлялся как можно быстрее.

— Я уверена, если ваши раны опять откроются, вы свалитесь с ног через неделю. Будьте же благоразумны.

— Я и так был благоразумен на протяжении долгого времени.

— Не могу возразить, — согласилась Лючия, — но как бы вам ни было тяжело сейчас, вам необходимо запастись терпением и продолжать набираться сил.

— Только благодаря вам я остался жив, — совсем не к месту сказал дон Карлос.

Что-то в его голосе заставило Лючию смутиться.

— Может быть, еще вина?

— Нет, благодарю. Думаю, если вы позовете Педро, он силой уложит меня обратно. А я ведь сегодня уже не раз поднимался с постели — необходимо начинать тренировать мускулы, и, поверьте, я буду очень стараться.

Лючия бросила на дона Карлоса быстрый взгляд и торопливо вышла за Педро. Постояв немного у дверей, она вернулась в павильон и увидела, что де Оланета уже лежит в постели с закрытыми глазами. Безусловно, он только делал вид, что спит.

Посмотрев на стул с аккуратно сложенной формой, она лишний раз удивилась находчивости Жозефины: и китель, и лосины, и сапоги были наверняка украдены либо куплены через задний ход в магазине форменной одежды, который совсем недавно открыла Саенз в президентском дворце. Небольшие фабрики, организованные Мануэллой почти при каждом богатом доме Кито, соперничали друг с другом в количестве пошитой ими формы.

Ну что ж, одним комплектом меньше…

Зайдя в павильон через несколько дней, Лючия снова нашла дона Карлоса при полном параде.

Рядом с ним стояла наполненная какими-то свертками армейская сумка. Лючия была готова поклясться, раньше ее не было. Один из таких свертков лежал на столе, и в нем виднелась стопка бутербродов.

Лючия остановилась на полдороге.

— Вы… — ее голос перешел на шепот, — вы уходите?

Дон Карлос кивнул:

— Педро где-то договорился насчет коня и ждет меня через полчаса. Это самое удобное время, я хочу выбраться из города до наступления темноты.

— Но куда вы поедете? Вы уверены, что ваши же соотечественники не пристрелят вас в этой форме?

— Не исключено, — улыбнулся дон Карлос, — но зато у меня будет гарантия, что я уеду из города живым.

Он решительно засунул последний сверток в сумку и сел на стул напротив Лючии, которая не могла прийти в себя. Она впервые увидела его в ботфортах и отметила про себя, что в них дон Карлос выглядит более внушительно и кажется выше ростом. Зеленая форма республиканца, несомненно, шла ему больше, чем роялистская, голубая с золотом. Правда, темные круги под глазами выдавали его недавнее состояние, но вообще в военной форме он выглядел намного моложе.

Дон Карлос вынул из кармана деньги, которые Жозефина предусмотрительно переложила из его старой формы.

Превозмогая смущение, Лючия заговорила:

— У вас достаточно денег? Я могла бы вам немного дать…

— Я и так слишком много должен вам, Лючия. И у меня еще есть остатки гордости, чтобы не просить у женщины денег.

— Ничего плохого в этом нет, я предложила их от чистого сердца…

— Я знаю, но отвечу — нет.

— Если дело только в вашей гордости, то вы поступаете крайне необдуманно и просто глупо, — резко ответила Лючия. — Сейчас, может быть, наступает один из самых опасных моментов в вашей жизни, вы это прекрасно знаете, и не время рассуждать о гордости. Подумайте лучше о вашей безопасности!

— Вы хотите спорить и дальше?

— Зачем спорить? Просто я хочу быть уверенной, что вы не будете нуждаться на первых порах…

— Если учесть, что вы всей душой поддерживаете патриотов, ваше предложение выглядит весьма великодушным.

— Почему… вы так решили?

— А почему вы ни слова не сказали мне, что Боливар приезжал в Кито? — вопросом на вопрос ответил дон Карлос.

— Это вам Жозефина успела рассказать? Мы решили не говорить об этом, не хотели волновать вас, когда вы были больны. Очень тяжело больны. Любое волнение могло ухудшить ваше состояние.

— Вы считали, что это известие могло меня… испугать?

— Нет, конечно же, нет, но мне казалось, что вы просто могли… Ну я не знаю… Могли расстроиться.

Дон Карлос улыбнулся так, что у Лючии упало сердце.

— Вы совершенно неординарная личность, Лючия. Я крайне благодарен вам, что вы заботились о моем настроении и что не дали мне умереть.

— Не стоит говорить слова благодарности за поступки, которые являются абсолютно нормальными, но я умоляю вас быть осторожным! Помните, что вы не должны много ходить. Рана зажила, но о полном выздоровлении говорить пока рано. Да и волноваться вам тоже не стоит, если не хотите снова свалиться.

— Обещаю вам, Лючия, что я постараюсь не забыть ваши советы.

— Да, пожалуйста, постарайтесь. И ведите себя благоразумно.

Раздался тихий свист со стороны картофельного поля. Надо понимать, это был условный сигнал Педро.

Лючия вздрогнула — сейчас этот человек, к которому она успела так привязаться, уйдет навсегда. Чувство одиночества, которое она ощущала всю свою жизнь, опять надвинулось на нее, сердце ее сжалось, оттого что через минуту дона Карлоса не станет в ее жизни.