В твоих объятиях

– Как я смогу сделать это, даже если бы захотела? – спросила она, когда Бак прямо высказал ей свои подозрения. – Дядя Грант отослал его прочь два дня назад.

Ответ ее казался логичнее его подозрений, но он никак не мог выбросить эту мысль из головы. Она вела себя, словно что-то задумала. Так или иначе, но она собиралась встретиться с Тринити.

Он проследит за Викторией. Он хотел получить шанс сломать шею этому Тринити. На этот раз рядом не будет Гранта, чтобы ему помешать.

Виктория заставила себя выждать целый час после того, как Бак и дядя Грант уехали, прежде чем оседлать свою лошадь. Она хотела убедиться, что за ней никто не проследит. Кроме того, она не знала, придет ли Тринити к дереву так рано.

Ей никогда раньше не приходилось тайком пробираться на свидание с кем бы то ни было. Джеб был единственным юношей, которого она знала.

Хотя Бак и считал, что от Тринити нельзя ждать ничего хорошего, она ему благодарна хотя бы за то, что он побудил ее отказаться от мысли выйти замуж за Бака.

А что еще могла она сделать? Ничего, пока не найдет способа заполучить свое наследство. Возможно, ей еще удастся уговорить Тринити ей помочь. А если не его, то она наймет адвокатов. Судья Блейзер не может удерживать у себя ее деньги.

В ней проснулась надежда. Впервые за много лет она почувствовала себя счастливой. Снова все показалось возможным.

Но как в эту картину вписывается Тринити?

Теперь, раз он уезжает, видимо, никак.

Но она не могла позволить ему уехать просто так. Сможет ли она устоять против Бака и дядюшки в одиночку? Тринити был человеком необычным, и ее реакцию на него тоже обычной никак нельзя было назвать. Она не сомневалась, что им никогда не забыть друг друга.

Однако по мере приближения к гребню, где росла большая сосна, ее все больше охватывало беспокойство. Не странно ли, что он вдруг захотел с ней проститься? Разве не мог высказать все, что захотел, в прощальной записке? Или передать это с дядей... или же дождаться утра и попрощаться?

Виктория перевела свою лошадь с галопа на шаг. Чего вообще она ждет от Тринити? Она почувствовала себя очень глупо, осознав, что сама толком этого не знает.

Увидеть его, чтобы попытаться уговорить расследовать смерть Джеба; чтобы поблагодарить за то, что вдохнул в нее силы бороться со своим заточением. И проститься с человеком, который стал ей за короткое время так дорог.

Но сказать ему «прощай» значило положить конец чему-то. Она вдруг поняла, что не хочет, чтобы это кончалось. Натянув поводья, она остановила лошадь. Ей будет не хватать его юмора, общения с ним. Несмотря на тревожное сексуальное напряжение, которое начало возникать между ними, он был замечательным спутником и собеседником.

Звук копыт на тропе внизу прервал ее размышления. Это должен был быть Тринити, но она не знала, с какой стороны он появится. Может быть, он наблюдает издали, приедет ли она одна, хочет удостовериться, не устроил ли Бак ему засаду. Но даже повернув лошадь ему навстречу, она не смогла преодолеть охвативший ее страх.

Виктория отогнала тревожные мысли. Скоро она будет такой же смешной, как Бак: в каждой тени ей станут чудиться охотники за наградами и в каждом чужаке она станет подозревать захватчика. Ей надо перестать путаться. Она не желает всю оставшуюся жизнь бегать от теней.

Она узнала Аппалузу Бака, едва он показался из-за поворота.

Виктория почувствовала, как вспыхнуло от гнева ее лицо. Она не знала, что злит ее больше: недоверие Бака, из-за которого он решил выследить ее, или то, что она может не увидеться с Тринити.

– Где он? – требовательно прокричал Бак, едва приблизился настолько, что она могла его услышать.

– Кто? – холодно осведомилась Виктория, удивляясь про себя, как она вообще могла когда-то задумываться о браке с ним.

– Тринити. – Он произнес это имя, словно выплюнул какую-то гадость. – Я знаю, ты поехала на свидание с ним.

– Ничего ты не знаешь, – вызывающе промолвила Виктория. – Ты решил, что я собираюсь встретиться с Тринити, так как ревнуешь настолько, что ни о чем другом не можешь думать.

– Я еще за обедом догадался. Твой дядя решил, что ты уже остыла, но я понял, что ты что-то задумала. А нынче утром я сообразил.

– Тогда расскажи мне, где прятался Тринити эти два дня и как я должна его отыскать.

– Этого я не знаю. Но знаю, что ты намерена с ним встретиться. Ты не можешь так поступить, Виктория. Ты ведь будешь моей женой.

– Ты мне нравишься, Бак. Всегда нравился. И я весь свой век буду благодарна тебе за то, что освободил меня из тюрьмы. Но я не могу выйти за тебя просто из чувства благодарности.

– Почему нет?

– Почему нет?! – возмущенно повторила Виктория. – Разве ты не хочешь иметь жену, которая любит тебя и будет смотреть на тебя с обожанием?

– Мне будет достаточно, если она будет хорошо ко мне относиться. Ведь ты сама сказала, что я тебе нравлюсь.

– Но мне этого недостаточно! Именно такие чувства я испытывала к Джебу, и посмотри, чем это кончилось.

– Но я не похож на Джеба. Я не пью.

– Дело не в этом. У нас с Джебом не было ничего общего.

– Но нам с тобой нравятся одинаковые вещи.

– Откуда ты это знаешь? Мы никогда с тобой не разговаривали.

– Будь проклят этот Тринити! Он не имел права путать твои мысли.

– Когда ты наконец поймешь? Это все не имеет отношения к Тринити. Я изменилась еще до того, как он здесь появился. Я жила как в коконе. Он помог мне осознать это. Предположим, вышла бы я замуж за тебя и обнаружила, что ненавижу все, что ты любишь. Я сделала бы тебя несчастным.

– С тобой я не могу быть несчастным.

– Езжай домой, Бак. Я хочу побыть одна... – Виктория чувствовала, что ее побеждает его слепая преданность.

– Ты собираешься встретиться с ним. Так ведь? Ответь мне, Виктория.

– Я не отвечаю перед тобой за свои поступки.

– Ты не можешь встретиться с Тринити. Я тебе не позволю этого.

Виктория потеряла дар речи. Бак говорил ей, что она должна делать, с их первой встречи, но никогда до сих пор он не пытался вмешиваться в ее личную жизнь.

– Скажи, ты любишь Тринити? – спросил он, прежде чем она успела возразить.

– Как я могу? Я ведь его едва знаю.

Не могла она влюбиться в него... Или могла? Нет, но она находила его чертовски привлекательным. Может быть, дело было в этом. Она слышала о мужчинах, которых так обуревало физическое влечение к женщине, что они теряли рассудок.

Но ведь к женщинам это не относится. Они совсем другие. Или нет?

– Нет, я не люблю его. Но хотелось бы поговорить с ним до его отъезда.

– Я тебе не верю. Ты собираешься позволить своему увлечению им отбросить пять лет осторожности. Ты перестала оглядываться на то, что у тебя за спиной.

– Но ведь это ты всегда смотрел мне за спину вместо меня. Не так ли? – взвилась Виктория. – Ты вечно заглядывал мне через плечо, смотрел за угол, и под кроватью, и за дверью... на протяжении пяти лет. Ты так меня запугал, что я тоже делала это.

– Не отворачивайся от меня, Виктория, – продолжал Бак, подъехав к ней так близко, что их колени соприкоснулись. – Я пять лет больше ни о ком не думал. Я люблю тебя. Я хочу, чтобы ты стала моей женой.

– Мне очень жаль, Бак, но я уже сказала тебе, что не люблю тебя.

– Но ты выйдешь замуж за какого-то бродягу...

– Бак, будь разумен. Я только-только встретилась с Тринити. Я не люблю его, и он не любит меня.

– Он тебя загипнотизировал. Он хочет жениться на тебе, чтобы заполучить ранчо.

– Ты сошел с ума.

– Я не позволю ему получить тебя. Я заботился о тебе все эти годы и не собираюсь это прекращать.

– Это какая-то чепуха.

– Ты будешь встречаться с ним или нет? Скажи мне! – вскричал Бак.

– Я встречусь с ним, чтобы попрощаться.

– Я знал это! – кричал Бак. – Где он?

– Не знаю. Он оставил записку, в которой просил меня встретиться с ним на этом гребне, но его нет.