Королева великого времени

— Вы хотели меня видеть? — Я сажусь в кабинете мистера Дженкинса.

— Мы меняем курс, — говорит он. — Все эти годы модели для нас придумывали Розенберги с Лонг-Айленда, но теперь Розенбергам не придется ничего придумывать. За них это будут делать другие.

— Но кто?

— Голливуд. Розенберги сейчас работают с человеком, который срисовывает одежду с той, что можно увидеть в современных фильмах. Он отдает свои рисунки Розенбергу, а тот в свою очередь делает с этих рисунков выкройки. Блузки называют по имени актрисы, которая их носила. Например, нашим первым заказом будет матроска под названием «Джоан Кроуфорд» — из фильма «Танцуйте, дураки, танцуйте». — Мистер Дженкинс бросает мне через стол набросок.

На рисунке я узнаю мисс Кроуфорд — волевой подбородок, изогнутые брови. Ее нарисовали по пояс, а в углу изображены детали выкройки.

— Ну, что ты об этом думаешь? — спрашивает он.

— Это так необычно, что может сработать. Вы хотите, чтобы покупательница пошла в кино, увидела в фильме любимую актрису в какой-то блузке, отправилась в магазин и нашла там точно такую же блузку?

— Совершенно верно. Не успеет Мирна Лой приготовить мартини, а мы уже сошьем то, что на ней надето. А готовые блузки поступят в продажу сразу после выхода фильма.

— А если этот фильм провалится?

— Мы же назовем блузку по имени актрисы. Каким бы ни был фильм, поклонницы толпами пойдут в магазин, чтобы выглядеть как их любимая звезда.

Выйдя из кабинета мистера Дженкинса, я встречаюсь с Четти в отделе готовой продукции.

— Что делаешь первого июня? — спрашивает меня Четти, не дав мне рассказать о новой идее мистера Дженкинса.

— Я занята.

— Отложи все свои занятия. Энтони Маруччи попросил моей руки, и я согласилась. Ты будешь подружкой невесты!

— Поздравляю! — Я обнимаю ее. — Я так рада за тебя!

За обедом я рассказываю Четти о новом курсе на фабрике. Она считает, что это отличная идея. Теперь мы будем работать с новыми выкройками, и нам придется кое-чему обучиться. Я часто задерживаю девушек после работы и обучаю их. Совсем скоро мы сможем выпускать новую продукцию теми же темпами, что и старую.

Новые образцы начинают поступать к нам с такой же скоростью, с какой до Розето доходят новые фильмы: «Кароль Ломбард» — блестящая блуза из шифона, «Констанс Беннетт» — шелковая туника с сатиновым воротничком, «Барбара Стэнвик» — кофта из пике с декоративным жилетом. Я знаю, что эти модели будут хорошо продаваться, по крайней мере все наши работницы горят желанием их приобрести.

На мой день рождения Четти и Энтони приглашают поехать с ними в ресторан. Прежде чем пойти домой переодеться, мне нужно еще кое-что доделать. Я читаю отчет и тихо посмеиваюсь. С тех пор как мы начали выпускать блузки по «голливудским» образцам, уровень продаж поднялся на тридцать процентов. Несмотря на то что работа в целом стала сложнее, моих работниц очень вдохновляет, что они шьют те же блузки, которые носят голливудские звезды.

В мой кабинет входит Франко:

— Я слышал, у тебя день рождения.

— Мне исполнился двадцать один. Теперь я стала совсем старой.

— А я все равно старше тебя.

— С этим я спорить не собираюсь.

Я возвращаюсь к работе. Франко стоит передо мной.

— Я могу тебе чем-то помочь? — спрашиваю я.

— Я еду к одной девушке из Бангора.

— Прими мои поздравления. — Стараясь скрыть удивление, я возвращаюсь к работе.

— Нелла!

Я поднимаю голову.

— Я не буду приглашать тебя на свидание. Просто хочу, чтобы ты ответила мне на один вопрос. Почему ты не хочешь пойти со мной куда-нибудь?

Честно говоря, я никогда и не задумывалась, почему отказываю ему. Это как-то вошло у меня в привычку. Да, он привлекает меня физически, но и только. Мне никогда не будет так интересно разговаривать с ним, как с Ренато.

— Франко, если у тебя есть девушка в Бангоре, зачем ты спрашиваешь о нас?

— Потому что, если бы ты сказала, что дашь мне хоть один шанс, я бы никогда больше не взглянул ни на одну девушку, кроме тебя.

Я смотрю в свои бумаги. Мне нравится его настойчивость. Говоря по правде, субботними вечерами мне бывает очень одиноко. В кинотеатре показывают столько разных фильмов, а я сижу с детьми, и, хотя мне нравится возиться с ними, все же я бы хотела, чтобы у меня были свой дом и семья.

— Франко, я тебе не нужна. Я далека от совершенства.

Он смеется:

— Я тоже. Всего одно свидание. И все. Дай мне шанс.

Передо мной стоит хороший итальянский парень, который хочет сделать меня счастливой. Что плохого, если я с ним поужинаю?

— Ладно. Я согласна на свидание.

Его лицо озарилось широкой мальчишеской улыбкой.

— Когда?

— Как насчет следующей субботы?

— Отлично. Значит, в субботу.

Всю неделю, с того дня, как он меня пригласил, и до того момента, когда он должен был приехать за мной, я думаю о нем. Кое-что в нем мне нравится. С ним всегда весело, и он кажется очень привлекательным. Но я не могу себе даже представить, о чем буду с ним разговаривать.

Раздается звонок в дверь, Елена идет открывать. Я быстро брызгаю на себя духами и бросаю взгляд в зеркало. Сама не знаю почему, я очень хочу быть сегодня красавицей. Четти полагает, что в глубине души я люблю Франко, но не хочу в этом себе признаваться.

— Привет, Франко.

Моя племянница, увидев, как я спускаюсь по лестнице, восторженно присвистывает.

— Да, Ассунта, я с тобой согласен. — Франко подмигивает ей и помогает мне надеть пальто.

Мы желаем всем спокойной ночи. Когда выходим на холодный ночной воздух, я смотрю на Франко.

— Ты красивый, — говорю я ему.

Он расплывается в улыбке:

— Ты правда так думаешь?

— Я бы не стала этого говорить, если бы так не думала.

Пока мы едем по городу, болтаем о работе.

— Я подумал, что отвезу тебя в одно необычное место, — говорит он, выезжая из Розето и сворачивая с главной дороги.

Озеро возле клуба «Охотники и рыболовы» уже покрылось льдом и теперь блестит в лунном свете. Франко останавливает свой двухдверный «хадсон» у самого берега.

— Я сейчас к тебе подойду, — говорит он.

— У меня нет ботинок, — предупреждаю я его, когда он открывает мне дверь. Я смотрю на свои выходные туфли — черные атласные лодочки на каблуке — и убираю ноги в машину.

— А у меня есть для тебя подходящая обувь. — Он достает с заднего сиденья резиновые сапоги. Как принц в «Золушке», он снимает с меня туфли. Потом надевает на мои ноги в чулках резиновые сапоги и помогает вылезти из машины. Сапоги мне сильно велики, ходить в них неудобно. Я спотыкаюсь и падаю на него. Он поддерживает меня, и мы смеемся. — Подожди-ка. — Он открывает багажник и достает оттуда большую плетеную корзину. — Мы устроим пикник, — говорит он, улыбаясь.

— Здесь слишком холодно для пикника, — отзываюсь я.

— Сейчас будет теплее, — обещает он.

Франко берет меня за руку и подводит к озеру. Он, видимо, уже заезжал сюда и приготовил все для костра. Когда сухие дрова охватывает яркое оранжевое пламя, Франко вытаскивает из корзины толстое одеяло и приглашает меня присесть. Потом открывает бутыль с вином, наливает в два стакана.

— Ты мне очень нравишься. — Он смотрит на корзину. — Я не хочу, чтобы ты была со мной, если ты меня не любишь. Но еще я вижу, что ты думаешь обо мне хуже, чем я есть. Ты считаешь меня слишком примитивным.

— Я этого никогда не говорила.

— Тогда почему ты все еще мечтаешь о человеке, который уехал? Нас отличает только одно: у меня нет образования.

— У меня тоже нет образования.

— Тебе оно и не нужно. Ты и некоторых профессоров могла бы поучить.

— Ты правда так считаешь?

Я уже давно не думала об учебе. Проходят месяцы, годы, и я думаю о ней все реже и реже. Она превратилась для меня в старую мечту — когда вспомнишь о ней, то оказывается, что она уже не прельщает тебя так, как раньше.