Совершенство там, где любовь

“Мне до сих пор не верится, что вы это сделали”.

“Уж поверьте. И я с удовольствием сделал бы это снова”.

Эннис не сомневалась в этом. Не надо лукавить: он хотел ее целовать, а она хотела, чтобы он ее целовал, хотела до боли в сердце, которая не утихла до сих пор.

Эннис тяжело вздохнула. Что она делает? Это совершенно не входит в ее планы! Она вышла замуж совсем молоденькой, вышла по необходимости. Ни о какой любви не было и речи. Ну а теперь, когда ей двадцать семь лет, когда ей надо зарабатывать на жизнь и на содержание имения, она не имеет права и думать о какой-то там любви.

Что ее тянет к Адаму Эшвику, Эннис поняла с самого начала, но чтобы с такой силой?.. А он… обычно он держится холодно и насмешливо, даже и не подумаешь, что в душе он совсем другой – горячий, страстный. Эннис передернула плечами. Нет, в этот омут она не полезет.

Эннис заторопилась к дому. Она сказала Адаму, чтобы не приходил, и вряд ли он осмелится заявиться с визитом. И это к лучшему, потому что кто знает, что она сказала бы ему, если б они увиделись снова. Оба почувствовали бы себя неловко, уж она во всяком случае. При ясном свете дня все выглядит иначе. То, что произошло, просто случайность, пусть ею и останется. А сейчас надо найти Фэнни. Войдя в прихожую, Эннис заметила, слабый свет, пробивавшийся из-под двери, ведущей в служебные помещения. В небольшом доме таких помещений было немного – комната дворецкого, кухня и маленькая столовая. Дворецкого у Эннис не было, в доме ночевали всего четверо слуг, не считая горничную, приехавшую с Фэнни и Люси. Все они в это время, должно быть, спят.

Эннис открыла дверь и, спускаясь по лестнице, услышала звуки, словно по кухне бегала крыса. В неверном свете свечей перед Эннис открылась картина пира – стол был усыпан хлебными крошками, валялись куски сыра и ветчины. За столом сидела Фэнни и сосредоточенно жевала, ее ночная рубашка была обсыпана крошками. При виде Эннис на ее лице отобразилось смущение, впервые за все время их знакомства.

– Ох, леди Вичерли! А я проголодалась…

– Вижу, – сказала Эннис, чувствуя облегчение и одновременно немного сердясь. – Отряхни крошки, Фэнни, и иди спать. Смотри, как бы после сыра тебя не одолели кошмары.

– Хорошо, мэм, – пробормотала Фэнни. Ее острые глаза заметили уличную одежду Эннис. – Вы выходили, мэм? – спросила она невинным голоском.

– Я была в саду, – ответила Эннис. – Мне показалось, там кто-то ходит, и я пошла проверить.

– Какая вы храбрая, мэм! – воскликнула Фэнни, делая большие глаза. – Хотя я и раньше так о вас думала. Я бы, например, ни за что не стала бродить в темноте. – Она засунула в рот кусок сыра и, как бы спохватившись, спросила: – Ну и как, там был кто-нибудь?

– Никого, – ответила Эннис, поворачиваясь к двери. – Ни души.

Глава пятая

Эннис привыкла все держать в себе, а потому очень удивилась, когда назавтра, обедая с Сибеллой, почувствовала вдруг нестерпимое желание поделиться с ней. Но кузина очень любила посудачить о всяких любовных делах, поэтому Эннис рассказала лишь в общих чертах о своей встрече с Адамом Эшвиком, опустив детали, которые как раз и вызвали бы наибольший интерес у Сибеллы.

– Так, – сказала Сибелла, когда Эннис закончила свой рассказ. – А ты не спросила лорда Эшвика, что он там делал посреди ночи? Странное время для прогулки на свежем воздухе. Тебе не приходило в голову, что он поджидал Фэнни или Люси? Что, если Люси, пока Фэнни пировала на кухне, собиралась выскользнуть из дома?

– Это невозможно, Сиб. Ты же знаешь, Люси Кроссли влюблена в Барнеби Норвуда и в отличие от своей сестры не столь глупа, чтобы рисковать такой партией. Барни молод и хорош собой, да к тому же младший сын лорда Норвуда.

– Ну, если уж на то пошло, лорд Эшвик тоже молод и недурен собой.

– Ему тридцать два года, – возразила Эннис. – Да и красотой особо не блещет.

Брови Сибеллы взметнулись вверх.

– И где же, по-твоему, граница между молодостью и зрелостью?

Эннис рассмеялась. Уже не первый раз они с Сибеллой спорили об этом, но сестра ни в какую не хотела признавать, что они стареют.

– Ну, думаю, в двадцать шесть лет. Так что мы с тобой, дорогая, уже ее перешагнули.

Сибелла посмотрела на свое дородное тело, облаченное в синее с белым шелковое платье.

– Что же, тогда мне нравится быть зрелой! У меня трое прелестных детишек, прекрасный муж, удобный дом.

– А ведь тебе еще и тридцати нет! – Эннис лукаво улыбнулась. – Дэвиду уже тридцать – и ничего, и Чарлзу в декабре исполнится тридцать, да и мне скоро…

– Замолчи! – Сибелла протестующе выставила ладонь. – Тебе еще два с половиной года до тридцати.

– Ты прекрасно выглядишь для своего возраста, – утешительным тоном сказала Эннис. – Никто не поверит, что тебе больше двадцати пяти.

– Спасибо. – Сибелла дотронулась до своих белокурых кудрей. – Не то что ты, Эннис. Почему ты носишь эти безобразные платья, просто не понимаю! Они же тебя старят! С тобой и выйти-то куда-нибудь боязно, пока ты так одеваешься! У тебя такая прекрасная фигура. Если б ты ее не скрывала под этими ужасными платьями… – Сибелла замолчала, удивленно глядя на покрасневшее лицо Эннис. – Что я такого сказала?

– Ничего, – торопливо ответила Эннис, со стуком ставя на стол чашку с блюдцем. “У вас такая прекрасная фигура”, – вспомнились ей слова Адама, и руки так задрожали, что она чуть не облилась чаем.

Сибелла смотрела на нее с недоумением.

– Что случилось, Эннис? Ты так покраснела.

– Жарко, – пробормотала та. – Может, лучше поговорим о чем-нибудь другом?

– Еще минуту. Ты что, не хочешь слышать мои советы? У тебя такие чудесные волосы, если б ты только их не прятала…

– Нынче прямые волосы не в моде, – возразила Эннис, стараясь отогнать воспоминание о том, как Адам гладил ее по волосам.

– У тебя прекрасная кожа, – упорно продолжала Сибелла.

Эннис вздохнула.

– И веснушки! О какой красоте может идти речь, если у тебя веснушки? Может, хватит об этом?

Сибелла, общепризнанная красавица с юных лет, тоже вздохнула.

– Просто я хочу сказать, что если б ты не одевалась как невесть кто, то что-нибудь да получилось бы.

Эннис окончательно взяла себя в руки.

– Если б я так не одевалась, ни один опекун или родитель не захотел бы иметь со мной дело. Ну вспомни тот случай, когда я нанялась в гувернантки и мне ума не хватило прикрыть голову! Такое впечатление, что мужчине достаточно увидеть белокурые волосы, чтобы удариться в романтическое настроение!

– Тут ты права, – сказала Сибелла, самодовольно улыбаясь. – Я и сама это замечала.

– Ну а я понятия не… – Эннис умолкла. Ей вспомнилось, что Адаму тоже понравились ее волосы. Господи, не надо было вообще заговаривать об этом с Сибеллой, от этого только хуже – снова нахлынуло все то, из-за чего она не могла уснуть ночью.

Она подняла голову и наткнулась на удивленный взгляд Сибеллы.

– С тобой все в порядке, Эннис? Ты какая-то рассеянная сегодня. Может, из-за встречи с Адамом Эшвиком?

– Адам Эшвик тут ни при чем, – торопливо ответила Эннис.

– Понятно. И все-таки это было, наверное, так романтично – встретить его в темном саду.

Эннис нервно сглотнула. Ей ужасно хотелось сменить тему разговора, но Сибелла наверняка усмотрела бы в этом что-то подозрительное. Нет, надо сохранять спокойствие и вести себя как ни в чем не бывало.

– Ну, ничего особо романтичного не было. Я искала Фэнни, а лорд Эшвик… ну… – Эннис замялась, подыскивая подходящие слова, чтобы случайно себя не выдать, – он был очень мил…

– Мил? И только? – Сибелла округлила глаза. – Эннис, да половина женщин Хэррогейта отдали бы свои бриллианты, чтобы быть на твоем месте прошлой ночью, а для тебя он просто мил?!

– Эти лондонские джентльмены способны на что угодно. Некоторые женщины просто не могут устоять перед такой внешностью.