Объятия незнакомца

И моря. От него пахло морем! Запах этот пропитал мягкую ткань его плаща, окутывавшего ее. Она задрожала, напуганная, обрадованная и опечаленная одновременно, – каждое слово, каждый штрих жизни, вдруг всплывавшие в памяти, только напоминали о том, что множество других остаются утерянными. Почему?

Сколького же она не знает?

Муж Макс повернул направо, и они оказались в каком-то закутке. Ее келья осталась далеко позади.

– Ты можешь стоять? – мягко спросил он.

– Попробую.

Он поставил ее, поддерживая за локоть, потом пошарил в кармане своего жилета. Мари услышала, как тихо повернулся в замке ключ, дверь открылась, и он ввел ее в комнату, которая после ее кельи казалась огромной. Она облокотилась о высокую спинку стула. Мужмакс раздвинул...

Шторы. Это шторы.

На мгновение она зажмурилась от лунного света, залившего комнату. Ее глаза забыли, что такое свет; медленно и боязливо открыла она их.

Он распахнул окно и, выглянув наружу, посмотрел по сторонам действовал он быстро, ловко и бесшумно.

– У нас очень мало времени. Ты сможешь идти сама? Она сделала пробный шаг, а потом медленно двинулась в его сторону.

– Да, думаю, что...

Он обернулся, и она смолкла.

Но не боль в ногах была причиной тому. Она увидела его. Увидела впервые – отчетливо и ясно.

Само совершенство. Других слов, которые могли бы описать его, она не находила. Словно во сне двигалась она навстречу ему. Никого похожего на него она не знала. И это наполнило ее болью.

Как? Как могла она забыть его?

Ее ощущения подтвердились – он оказался худощав. Но под расстегнутым воротом и закатанными рукавами черной рубахи были видны сильная шея и мускулистые руки. Поверх рубахи на нем был черный жилет, а на ногах черные бриджи и сапоги. Весь в черном. Этот цвет великолепно оттенял его волосы и глаза: непослушные золотисто-белокурые длинные волосы, касавшиеся ворота рубахи, и глаза...

О, какие это были глаза! Они притягивали, и она как завороженная шла на них. Они сияли подобно звездам. Мягкий, серебристый свет их смягчал резко очерченные, выступающие скулы и тяжелый прямой подбородок. Оттененные густыми черными ресницами и увенчанные темными бровями, они были обращены к ней. В них читалось... изумление.

Она стояла рядом с ним, чувствуя, как земля уходит у нее из под ног, словно она, вдруг оторвавшись, вознеслась на небеса и парила в лунном свете рядом с ангелом.

Черным ангелом.

Она подняла на него огромные, расширившиеся, от восхищения глаза.

– Вы... вы... – Она никак не могла вспомнить слово. На его лице появилось беспокойство. И настороженность. Он заметно напрягся.

– Что?

И она выпалила первое слово, пришедшее ей на ум:

– Вы прекрасны.

Он вздрогнул, словно ожидал услышать нечто иное. Потом его губы дрогнули в смущенной улыбке.

– Впервые слышу такое в свой адрес.

– Красивый, – поправилась она, обрадовавшись найденному наконец слову. – Вы очень красивый.

– Спасибо. Но моей внешностью ты насладишься позже. Сейчас не время для комплиментов. Нам нужно поскорее убраться отсюда. – Он повернулся к окну. – Тут невысоко. Я прыгну первым, ты за мной. Я подхвачу тебя. Поняла?

Оцепенев, она не сводила с него глаз. На лбу у него, под спадавшими в беспорядке волосами, она заметила синяк. И свежий, еще кровоточащий порез.

– Больно? – Обеспокоенная, она протянула руку к его лбу. – Откуда это у вас?

Отдернув голову, он поймал ее руку.

– Неболыиие разногласия с твоим сторожем. Он хотел чтобы ты осталась здесь, а мне хотелось совсем другого. Все, нам пора...

– Вы похожи на... разбойника. – Ей опять стало страшно. – Сестры предупреждали меня. Они сказали, что в Париже полно разбойников, и я должна быть благодарна им за то, что они оберегают меня. – Она попыталась выдернуть руку. – Скажите, вы разбойник?

– Нет, я не разбойник. Я твой муж. Твой мужмари.

– Вы же говорили, что вы мужмакс, – беспокойно сказала она. – Или простомакс. Так кто вы?

– Мари, послушай меня. – Он отпустил ее руку и, взяв и подбородок, посмотрел ей в глаза. Его пальцы, длинные и тонкие, казались удивительно сильными. – Я обещаю, что отвечу на все твои вопросы. Но не сейчас, потому что сейчас у нас нет времени. Как только они хватятся тебя они тут же бросятся на поиски. Если мы замешкаемся, нас схватят. Тебя снова привяжут к кровати. Или придумают что-нибудь похуже. Ты хочешь этого?

– Н-нет.

От него исходила уверенная решимость.

– Ты должна все время держаться меня, не отходить от меня ни на шаг. Ты можешь пообещать мне это? Ты сможешь довериться мне и слушаться меня?

Довериться ему? Из всех вопросов, на которые ей приходилось здесь отвечать, этот, пожалуй, был самым трудным. Но выбор был прост: либо остаться здесь, либо исчезнуть в ночи вместе с ангелом тьмы.

Вернее, его не было.

– Да.

Он улыбнулся, и она, согретая теплом этой улыбки, вся обмякла. Не мешкая больше ни секунды, он подвел ее к окну, еще раз быстро оглядел улицу, вскочил на подоконник и прыгнул.

Она выглянула в окно и посмотрела вниз. Все фонари у дома уже прогорели – или их потушили. Стоя в темноте, он знаками велел ей прыгать вниз. Она забралась на подоконник, подобрала плащ и на мгновение замерла.

Затем прыгнула.