Пленница греха

Гидеон снова улыбнулся:

— Верно.

— И?

Он пожал плечами:

— Я по собственному опыту знаю, каково это — быть одному против целого мира. Мне бы очень не хотелось, чтобы с вами случилась беда лишь потому, что вас некому защитить.

— Что с вами произошло? — спросила Чариз.

Он тихо засмеялся:

— О нет, миледи. На этот раз допрос веду я. Кто вас обидел?

— Мои братья. Они пытались заставить меня выйти замуж за транжиру и мота. Я знала… что не смогу с ним жить.

Она сжала кулаки. Она чувствовала себя неуютно и странно, исповедуясь мужчине, особенно если учесть, что с тех пор, как сводные братья избили ее, прошло совсем немного времени.

— Когда они поняли, что я отказываюсь им подчиниться, они прибегли к более действенным методам убеждения.

Близко к правде. Достаточно, чтобы успокоить совесть.

Выражение лица сэра Гидеона оставалось бесстрастным. Поверил ли он ей?

— Почему ваши братья так настаивают на том, чтобы вы вышли замуж именно за этого мужчину?

Он спрашивал спокойно, без пафоса, и его тон заставил Чариз успокоиться. Кулаки ее медленно разжались.

— Они задолжали ему денег. Мое наследство перейдет к моему мужу или останется мне, если я перешагну порог совершеннолетия, не выйдя замуж.

— Когда вам исполнится двадцать один год?

— Первого марта.

— Осталось всего три недели.

— Поэтому братья и торопятся, — сухо заметила Чариз.

— Негодяи, — процедил Гидеон сквозь зубы.

Она неправильно расценила его спокойствие. Теперь, вглядевшись в него пристальнее, Чариз поняла, что он в ярости. Как в тот момент, когда, спасая ее от матросов в Портсмуте, беспощадно расправлялся с ними.

— Простите, что лгала вам, — прошептала Чариз, избегая его взгляда.

— Вы оказались в опасности, и у вас не было причин мне доверять.

— Если не считать того, что вы спасли мне жизнь, — едва слышно произнесла Чариз.

«Если не считать того, что вы прекрасный человек, красивый и храбрый. И я держала вас в объятиях, когда у вас был приступ. Я смотрела на вас спящего всю долгую зимнюю ночь. Вы заставляете мое сердце взволнованно биться, и я едва могу дышать, когда смотрю в ваши глаза».

— Для меня это пустяк.

— Зато для меня не пустяк.

Она вскинула подбородок.

— Мисс Уотсон, мне не нужна ваша благодарность, — бросил он.

Его слова причинили девушке боль, но она виду не подала. Не сказала, что останется ему благодарной до конца своих дней.

Наступила неловкая пауза.

— Могу предположить, что кто-то еще, помимо ваших братьев, может осуществлять надзор за вашим состоянием, пока вы не достигли совершеннолетия. Почему вам не обратиться к этому человеку? — снова заговорил Гидеон.

— Мои попечители заявляют, что ничем не могут мне помочь. — Голос ее был хриплым от досады, которую она все же почувствовала, когда он отказался принять ее благодарность. — Мои братья убедили их, что я взбалмошная и легкомысленная и что за мной нужен глаз да глаз.

Сколько бессонных ночей она проклинала бесхребетных поверенных в конторе «Спенсер, Спенсер и Кроссхилл». Старик Кроссхилл был другом ее отца, но четыре года назад он умер. Его племянник посоветовал Чариз принять то, что спланировали для нее сводные братья, с подобающей женщине покорностью.

— Никто из родственников не предложил вам убежища?

— Никто. Поверьте мне, сэр Гидеон, я перепробовала все. Осталось лишь одно. Вы высадите меня в следующем относительно крупном городе, который встретится нам на пути?

— Что вы задумали?

— Мне придется избегать братьев лишь до первого марта. Если вы одолжите мне несколько шиллингов, я верну их вам, как только войду в права наследницы.

— Мисс Уотсон.

— Я не способна оплатить свои долги немедленно…

— Мисс Уотсон, — прервал ее Гидеон.

Чариз умолкла, едва сдерживая слезы. Она не хотела устраиваться в незнакомом городе в одиночестве. Еще меньше ей хотелось расставаться с сэром Гидеоном. Меньше чем за двое суток, он стал едва ли не главным человеком в ее жизни! Это казалось абсурдным. Нереальным. И опасным.

— Боюсь вас разочаровать, но я не намерен оставлять вас одну без защиты в незнакомом месте, даже снабдив деньгами. Выгляните из окна, милая. Мы уже давно в Корнуолле.

Чариз судорожно сглотнула. В душе ее пробудилась слабая надежда.

— Вот как.

— Мы находимся неподалеку от моего дома. Надеюсь, вы примете мое предложение предоставить вам убежище.

Глава 5

Гидеон полагал, что мисс Уотсон начнет возражать. Ведь только вчера она, буквально рискуя жизнью, стремилась убежать от него. Однако сейчас девушка повернулась к нему и кивнула.

— Я принимаю ваше великодушное предложение, сэр Гидеон. Благодарю.

Ее густые ресницы опустились, бросив тень на ее глаза, которые приобрели оттенок малахита. Глаза у нее были необычайной красоты, и Гидеон не мог этого не заметить.

— Надеюсь, ваша доброта ко мне не обернется для вас бедой.

Опять эта проклятая благодарность. Гидеон пробурчал в ответ что-то невразумительное.

— Не уверен, что вы по-прежнему будете считать меня добрым, когда увидите мой дом. Я не был там с тех пор, как уехал шестнадцатилетним подростком. И даже тогда он был далек от роскоши. Одному Богу известно, в каком состоянии это место сейчас.

Если верить нотариусам отца, старый особняк все еще стоял, как стоял он все четыре сотни лет, обдуваемый ветрами и поливаемый дождями. Однако они не могли ничего сообщить ему о том, в каком состоянии находится его собственность. И судя по тому, что Гидеон сумел прочитать между строк всего этого юридического словоблудия, дом его совсем обветшал.

Ни его отец, ни старший брат, насколько Гидеон понимал, не проявляли особых талантов в управлении имением. Едва ли что-либо изменилось с тех пор, как ненавистный младший сын сэра Баркера Тревитика уехал в Азию и пропал там. До того, как сломать себе шею в пьяном угаре во время охоты, сэр Баркер даже не знал, жив ли его второй сын или мертв. Впрочем, его это едва ли волновало. В то же время он был уверен в том, что фамильное достояние перейдет в надежные руки Гарри.

Как имногое другое, связанное с возвращением Гидеона в Англию, известие о смерти его отца и брата не очень расстроило его. Ни тот ни другой никогда не питали к нему теплых чувств, а Гидеон не был настолько лицемерным, чтобы делать вид, будто скорбит об их уходе из жизни. О двух людях, живших в одном доме с ним, он думал с жалостью, поскольку они растратили свою жизнь на распутство и пьянство.

— С тех пор как вы уехали, в доме никто не живет?

— Мой старший брат жил там до прошлой зимы, а потом скоропостижно скончался.

Гидеон старался говорить спокойно, не выдавая своих эмоций.

— Соболезную вам, — прошептала Чариз.

— Мы не были близки.

Это еще мягко сказано. Дикие звери получали более нежное воспитание, чем два юных Тревитика.

— Это тоже достойно сожаления. Семья — это важно.

— Не для меня, — язвительно произнес Гидеон. — Не думаю, что ваш личный опыт много лучше моего.

Она поджала губы.

— Жестокость моих братьев не может разрушить мою веру в общечеловеческие ценности. Я не стала бы отдавать им в руки такой козырь. Им меня не сломить.

— Вы храбрая женщина.

И эта храбрость ей сейчас пригодится. Он помолчал, собираясь с духом. Он должен сообщить ей еще кое-что.

— Мы будем жить по-холостяцки, мисс Уотсон. Я, Талливер, несколько слуг. Через пару дней вернется Акаш.

Чариз прикоснулась к щеке, покрытой синяками. Этот жест говорил о неуверенности и невольно привлек его внимание к ее лицу. Этим утром и синяки, и опухоль спали. Намек на ее настоящие черты проглядывал, словно в мутном зеркале. С тяжелым сердцем Гидеон вынужден был признать, что мисс Уотсон может оказаться красавицей.

Когда он увез ее из Уинчестера, о ее внешности он не думал. Для него она была человеком, нуждающимся в помощи. Последнее, с чем он хотел бы иметь дело, так это с привлекательной особой женского пола. Она была бы лишь болезненным напоминанием о том, чего у него никогда не будет.