Укрытые любовью

— Вам не повезло, — ответил хозяин, — вчера вечером паром ушел, и до завтра его не будет.

— Да, не повезло, — согласился Лайл. — Впрочем, я надеюсь, вы будете столь добры, что предоставите нам две комнаты на ночь.

— У меня как раз есть две, но я всегда придерживаюсь такого правила: мои постояльцы должны заплатить вперед — думаю, вы понимаете меня.

— Разумеется, — кивнул Уэстли. — Это весьма предусмотрительно с вашей стороны.

Хозяин гостиницы был удивлен ответом, однако назвал сумму, и Лайл Уэстли выложил деньги на стол.

— Мы долго шли сюда, — непринужденно заявил Лайл, — моя сестра устала и хочет отдохнуть.

Проворно сунув деньги в карман, турок угодливо повел постояльцев наверх. Они очутились в разветвляющемся на две стороны коридоре. Повернув налево, хозяин провел их в две комнаты, маленькие и плохо обставленные, но с чистыми кроватями.

Надин только теперь поняла, что безумно устала.

Хозяин гостиницы вышел в коридор, чтобы открыть соседнюю комнату, где будет спать Лайл Уэстли.

Надин села на кровать. Возможно, прошлой ночью она и поспала немного, но это не принесло желаемого отдыха. Она была уверена, предупредительность Лайла вызвана лишь тем, что он хочет спрятать понадежнее ее и, разумеется, себя.

Надин услышала тяжелые шаги — хозяин спускался по лестнице. В комнату вошел Лайл.

— Вы должны отдохнуть, — сказал он.

— И вы. Я хоть поспала прошлой ночью, но не думаю, что вы тоже успели вздремнуть.

— Всегда стоит поспать, если есть возможность, — заметил Лайл. — Вы ложитесь, а я пойду вниз, попробую найти вам что-нибудь на завтрак.

Он повернулся к двери и тотчас остановился.

— Кстати, не стоит называть меня Лайлом.

Надин широко раскрыла глаза.

— Я забыла спросить вас, кто мы такие, — молвила она.

—Дэвисы. Я — Мэтью Дэвис, а вы — моя сестра Матильда.

— А почему Матильда? — рассмеялась Надин.

— Я знал двух женщин-миссионеров с таким именем.

— Прекрасно, буду Матильдой и постараюсь вести себя, как Матильда.

— Проблема в том, — покачал головой Лайл, — что вы совсем не выглядите Матильдой, так что, чем дольше вы будете оставаться здесь, тем лучше.

Не дожидаясь ее ответа, он закрыл за собой дверь.

Надин стало смешно. Так вот почему он заявил, что она должна отдохнуть. Впрочем, сейчас ей очень хотелось послушаться его.

Она открыла чемодан и обнаружила именно те вещи, которые заметила еще возле залива, — некрасивое коричневое платье и ночную рубашку из грубого полотна. Эта рубашка так старательно закрывала абсолютно все, что наверняка подошла бы миссионерше.

«Думаю, Матильду шокировали бы прозрачные ночные рубашки, которые остались у меня дома!» — подумала Надин.

Все еще смеясь, она надела рубашку и юркнула в постель.

Через некоторое время в дверь постучали. Вошел Лайл с подносом в руках. На нем лежали два вареных яйца, хлеб грубого помола, масло и мед, а еще стояла чашка кофе, в которую явно добавили каплю молока.

Надин посмотрела на поднос и засмеялась.

— Английский завтрак! — воскликнула она. — По крайней мере папенька говорил мне, что именно это едят англичане.

— Я сам все это приготовил, — сообщил Лайл. — Мне не понравилась их еда, а турок в кухне хотел, чтобы я помолился за его больную мать, и потому позволил мне делать все, что я захочу.

Надин посмотрела на него.

— А вы и вправду помолитесь за нее?

— Разумеется, хотя сомневаюсь, что моя молитва будет услышана.

— Я думаю, будет, — тихо произнесла Надин. — Когда нам бывало трудно, а рядом находились русские, папенька с маменькой всегда молились. Их молитвы помогали, и нам удавалось бежать.

Ее откровенность показалась Лайлу очень трогательной. Девушка не стала снимать парик, но даже в нем вокруг нее распространялось какое-то сияние, а в глазах как будто плескался солнечный свет.

— Ешьте завтрак! — велел он ей, а сам подошел к окну.

Если не считать курящих людей на берегу, вокруг было тихо и спокойно. Впрочем, Лайл не обольщался, зная, как обманчиво может быть первое впечатление и как быстро может измениться обстановка. Не исключено, что им придется вскакивать и бежать изо всех сил, спасая свои жизни, или прятаться там, где их никогда не смогут найти.

«Наверное, мне следует помолиться, чтобы пришел крейсер», — подумал Лайл.

Он не стал оборачиваться, но знал, что именно это делает за его спиной Надин.

Девушка очень удивилась, увидев, что уже семь часов вечера. Она проспала весь день, и теперь чувствовала себя не только отдохнувшей, но и голодной, что было вполне естественно.

Она встала с постели и, как наставлял ее Лайл, постучала в стену.

Через минуту он вошел в комнату.

— Ну, мисс Рип Ван Винкль, как спалось?

Надин, успевшая забраться обратно в постель, улыбнулась ему.

— Прекрасно! Бот только в животике пусто.

Она использовала любимое выражение Рами, и Лайл рассмеялся.

— Одевайтесь, — сказал он, — и не забудьте надеть очки. А я пока спущусь вниз и посмотрю, что у нас на ужин.

Через десять минут он вернулся.

— Повар обещал нам неплохой ужин. К тому же я заказал бутылку довольно сносного вина, так что торопитесь.

— Я готова, — ответила Надин.

Она надела очки и прошлась по комнате. Лайл внимательно рассматривал ее, и девушка рассмеялась. Ему не удалось обнаружить ни одной погрешности, и он произнес:

— Хоть я и поел днем, но тоже голоден, так что давайте-ка съедим все, что у них там есть.

Они спустились в обеденный зал позади гостиницы. Окна смотрели в неухоженный сад, но его неряшливый вид несколько сглаживался множеством диких цветов и редкими цветущими деревьями.

К своему удивлению, Надин обнаружила в зале еще несколько человек. Это были мужчины, двое сидели за одним столиком, трое — за другим. Надин приняла их за турецких рабочих. Они громко говорили и пили фруктовый сок, который продавался в магазинах Нанка Османа. Впрочем, было некое исключение — Надин сразу догадалась, что один из них не турок, а грек либо итальянец. Он пил вино, и, когда поднял стакан, Надин заметила, что он смотрит на нее.

Она поспешно отвела глаза и заговорила с сидевшим напротив Лайлом. И все же она непрестанно чувствовала упорный взгляд грека.

Как обещал Лайл, еда была если не превосходной, то вполне сносной, и Надин поглощала ее с удовольствием.

Они говорили на балканском языке — эдакой смеси венгерского с румынским. Надин знала его, потому что в десятилетнем возрасте ей довелось жить в тех местах, где на нем общались.

Наверное, Лайл не хочет, чтобы кто-нибудь узнал, что они англичане, и поступил разумно, выбрав язык страны, которая была преимущественно христианской и, скорее всего, рассылала миссионеров для обращения язычников в истинную веру.

Ужин подошел к концу.

Подвыпивший грек поднялся и подошел к их столу.

— Вы священник? — осведомился он у Лайла на своем языке.

— Да, — ответил Уэстли.

Не спросив разрешения, грек вытащил из-за стола стул и уселся.

— Я грек, — ни с того ни с сего сказал он, — и не понимаю, как вы можете тратить время на этих дикарей, которые даже не умеют себя вести.

Надин была удивлена. Она знала, что турки ненавидят греков, однако не ожидала, что грек приедет в Турцию и станет говорить такие вещи.

Видимо, Лайл подумал о том же, потому что негромко произнес:

— Мне кажется, вам надо следить за своей речью!

— Эти скоты не понимают никаких языков, кроме собственного блеяния, — не унимался грек. — Куда вы направляетесь?

— В Канаккале, как только придет паром, — добродушно ответил Лайл.

— Паром придет завтра, — заметил грек, — так что мы сможем поехать вместе.

— Когда мы достигнем другой стороны Дарданелл, нам с сестрой нужно будет поработать, — сказал Лайл. — А теперь, я думаю, нам следует пожелать вам спокойной ночи. Мы очень устали.

Он поднялся, и Надин последовала его примеру.