Любовь длиною в жизнь. Часть 2: Я буду ждать тебя (СИ)

Потрясённый цесаревич быстрым шагом пересекает кабинет и открывает дверь. В небольшом помещении и вправду мужская гардеробная. Войдя внутрь и открыв первый попавшийся шкаф, он видит рубашки, белоснежные сорочки, всевозможные сюртуки, жилеты и мундиры! Все вещи аккуратно разложены по полочкам и развешены по местам. Перейдя к следующему шкафу, он обнаруживает в нём множество брюк. Дальше — верхнюю одежду на любую погоду: несколько двубортных шерстяных пальто, плащ, шубу. А также шляпы, перчатки, галстуки и даже несколько изящных тросточек! Не обращая внимания ни на что вокруг, он ошеломлённо разглядывает всё увиденное. Наташа осторожно заходит, прижав руки к груди. Александр оборачивается на звук её шагов.

- Но как ты угадала с моим размером? - он берёт в руки первый попавшийся мундир и надевает его. - Сидит отменно!

- Мне помогла Анна. - приободрившись, отвечает Репнина. - Ты ведь гостил у Корфов, помнишь, прошлой весной? И не удосужился забрать несколько своих вещей, когда уезжал обратно в Петербург. А Анна всё хотела вернуть их тебе, но не знала — уместно ли это? Супруга Владимира была у меня здесь не так давно, и я поделилась с ней, что хотела бы устроить для тебя кабинет и гардеробную. Вот она и вспомнила про эту одежду! Милая Ани сразу же прислала мне забытые тобой вещи, а я уже по ним подобрала всё остальное. - Наташа выдохнула. - Тебе нравится?

- Мне не просто нравится! - воскликнул Александр Николаевич. - А очень-очень нравится!

- А за этой дверью, - Репнина пересекла комнату и остановилась у небольшой и практически неприметной двери того же цвета, что и шкафы. - есть лестница, которая ведёт вниз, к отдельному входу в дом. Я дам тебе ключ, чтобы ты в следующий раз не волновался, что потревожишь кого-нибудь, если приедешь за полночь.

- Гениально! - восторженно произнёс Александр и, легко схватив Натали за талию и оторвав от земли, начал кружить над собой.

- Довольно! Остановись, пожалуйста, у меня сейчас закружится голова!

Цесаревич опускает её на пол, однако по-прежнему держит в крепких объятьях. Он нежно целует княжну, а затем говорит:

- То, что ты сделала всё это сама — для меня просто бесценно! Но, боюсь, может получи́ться так, что мне не захочется отсюда уезжать.

Наташа гладит Александра по щеке.

- Но тебе придётся уехать. И я понимаю, что ты нечасто будешь гостить здесь. - Она пытается улыбнуться, но получается как-то грустно. - Мне просто хочется, чтобы тебе было хорошо в этом доме. И чтобы ты знал: здесь всегда тебя ждут и любят.

- Мне всегда хорошо, когда ты рядом. - Цесаревич берёт её руки в свои. - Даже, если бы мы оказались на необитаемом острове — я был бы счастлив, только бы ты была там со мной!

- А что — было бы неплохо оказаться вдали от всех и не думать о том, кто мы есть. Но это — всего лишь несбыточные мечты. - отвечает Наташа, отстраняясь от него. Она задумчиво подходит к окну.

- Так чем мы сегодня займёмся? - Александр старается увести Репнину от мыслей о скорой разлуке. Цесаревич подходит к ней и становится рядом. - Ты могла бы показать мне оставшуюся часть дома. Или же: пройдёмся по парку — мне не терпится увидеть здешние окрестности. Или, - он вдруг мягко привлекает её к себе, - мы можем вернуться в спальню, закончить наш завтрак, а потом — послать всё к чёрту!

- Третий вариант, конечно, весьма заманчив, но давай пойдем на прогулку. Ты непременно должен увидеть, какой здесь чудесный ландшафт! - Натали берёт его под руку.

- Ну что ж, тогда вперёд!

- Идёмте, Ваше Высочество. - говорит она торжественно и под его недоуменным взглядом, наконец, произносит долгожданное: - Саша.

***

- Вот здесь я ближе к лету хочу сделать беседку! Раньше тут была клумба, но её давно запустили, а ведь место очень красивое! Она будет стоять в центре, овитая диким виноградом или каким-нибудь плющом. Вокруг посажу розы: бордовые, чайные, белые. Можно будет сидеть и вдыхать их чудесный аромат! Что скажешь?

Закутавшись потеплее (при чём Его Высочество не преминул возможностью облачиться в обновки из своего гардероба) они больше часа назад вышли на улицу и принялись за осмотр усадебной территории. Сперва Наташа показала Александру сосновый лес, так же, как и дом, выросший на холме и являвшийся как-бы продолжением усадьбы. Старые, должно быть, вековые сосны возвышались над домом и тянулись к самому небу. Выпавший накануне снег плотными шапками лежал на больших ветвях и иногда под собственной тяжестью осыпался на землю. Репнина поведала, что предыдущий хозяин на пару с управляющим имения несколько раз порывались срубить эти деревья, но, по рассказам Глафиры Петровны, всякий раз им что-то мешало: то, когда мужики уже взяли в руки топоры и подошли к старым стволам налетел сильный ветер, а то вдруг ударил гром и пошёл страшный ливень. Пожилая женщина верила, что это высшие силы не позволяют совершить такое вероломство! А Натали этот лес очень нравился и вообще она не понимала: как можно помышлять об уничтожении здоровых и красивых деревьев.

Совершив прогулку по лесу, они вернулись к дому и, обогнув его, оказались лицом к фасаду. Наташа взяла Александра Николаевича под руку и они пошли вниз. Здесь тоже были деревья, только в отличие от той части усадьбы, преимущественно дубы и липы. Спускаясь с холма по недавно расчищенной от снега прямой аллее, они вышли на поляну, представляющую собой круг с расходящимися, словно лучи, дорожками. Здесь-то Натали и стала оживлённо делиться с любимым своими планами насчёт дальнейшего обустройства территории.

- Парк замечательный! - ответил цесаревич. - Мне всё здесь очень нравится! И твоя идея с беседкой хороша. Как здорово будет летом пить чай, сидеть здесь допоздна и смотреть на звёздное небо… - мечтательно промолвил будущий император.

- А ещё можно было бы по кругу расставить скамейки. - продолжила Наташа. - И аллеи я намерена привести в порядок: кусты давно не стрижены, деревья не ухожены. Да и сами дорожки необходимо выровнять.

- Неужели ты за всё это возьмешься? - с неподдельным восхищением спросил Александр.

- Конечно! Ведь это первый мой настоящий дом. - Они подошли как раз к центру круга и остановились. - Знаешь, раньше я как-то не думала о том, чтобы иметь что-то своё. А теперь очень хочется, чтобы это было. И всё получается как-то само собой.

- Наверно, потому, что ты делаешь это с удовольствием. - сказал цесаревич, с нежностью глядя на Репнину.

- Несомненно. Но главное, я делаю это для нас, для нашей жизни.

Они молча двинулись назад — обратно к дому. Александру вспомнилась роскошь Зимнего и всех других дворцов, принадлежащих императорской фамилии. Мог ли он назвать какое-либо из этих мест своим домом? А ведь в каком-то он вырос, где-то проводил почти каждое лето, а где-то его ждала супруга, принцесса Мария. Но был ли он по-настоящему счастлив там? Или же всё это было иллюзией, сплошным обманом?

На протяжении всей жизни он был, есть и будет должен слишком многому соответствовать: например, неукоснительно соблюдать светский этикет, а это значит танцевать и веселиться, когда ему совсем не хочется, уметь поддержать любую беседу, а также быть со всеми отменно вежливым и добродушным, даже если на душе кошки скребут и хочется кричать от тоски и отчаяния. А так называемая «дружба» при дворе зачастую таит в себе исключительно корыстные мотивы и общение с монаршей персоной с целью получить что-то для себя или своих близких. Всё эти правила игры отлично усвоил его отец, император Николай Павлович, но сможет ли он быть столь же искусен? Получится ли у него жить под маской? Ведь нести подобную ношу придётся всю жизнь…

Наташа, украдкой бросая взгляды на Александра, видела глубокую задумчивость на его лице. Её любимый был нем, как рыба, хмурился и сурово смотрел куда-то вдаль. Она не осмелилась расспросить его, а решила так: если захочет, то сам непременно расскажет. Однако сердце подсказывало ей, что цесаревич думает о своём будущем; о, возможно, скором времени, когда он станет императором и том, как изменится его жизнь. Да и сам он будет вынужден окончательно проститься с юностью, дабы вступить во взрослую пору, где нет места безумствам и романтическим порывам. Чем старше становился наследник русского престола, тем больше обязанностей на него возлагалось. «И тем реже будут наши встречи.» - подумалось ей. Но она тут же укорила себя за эту мысль, обвинив в эгоизме. «Самое главное, чтобы он был жив и здоров. И чтобы никакое событие не превратило его в жестокого, бездушного человека. Потому как нет более страшного правителя, чем тиран и деспот, прочно восседающий на троне.»