Искры под пеплом

— Забудь о них, — посоветовала Дженни.

— Я постараюсь. Навсегда.

— Конечно, моя радость.

Клерк подал запечатанный конверт, адресованный мисс Дженнифер Темпл. Она нетерпеливо открыла письмо и прочитала племяннице: «Добро пожаловать, дорогие родственники! Хорошенько отдохните ночью, а я приеду за вами рано утром. Любящий и ждущий вас дядя Сет».

— Слава Богу, — вздохнула Гарнет. — Сегодня я не вынесла бы больше и одной мили пути.

Последний раз Дженни видела брата своей матери тридцать лет назад, когда он покинул Коннектикут, отправившись на границу. На Дженнифер, тогда романтически настроенную шестнадцатилетнюю девушку, статные молодые мужчины производили чарующее впечатление, а дядя Сет — ему было двадцать девять — выглядел особенно привлекательным, так как имел не только лихие черные усы, но и дерзкие темно-карие глаза, сверкающие жаждой приключений. Женщины из их семьи плакали, провожая его как на похоронах. Деревенская молодежь завидовала дядиному путешествию.

Дженни с трудом узнала человека, вошедшего на следующее утро к ним после завтрака. Белые, как хлопок, длинные и лохматые волосы, потемневшее от солнца лицо, изрезанное морщинами, словно дно пересохшей бухты, — а ведь ему всего лишь пятьдесят девять. Ей даже сначала пришло в голову, что он тяжело болен и нуждается в домохозяйке, но тут же она устыдилась подобной мысли. После горячих объятий и поцелуев Сет рассказал, что его жена Сара умерла пять лет тому назад. Он не знал, как известить о том родственников на Востоке, ведь война прервала все почтовые коммуникации, послание могло идти месяц, а то и два, а в своем письме он ничего не сообщил об этом нарочно, так как опасался, что это помешает им приехать. Ему же очень хотелось их видеть.

— Мы думали, ты живешь в Сан-Антонио, — протянула Дженни, столь же разочарованная, как и Гарнет.

— Нет, у меня есть лавочка на перекрестке дорог в прерии примерно миль за тридцать отсюда. Нам лучше выехать, пока солнце не поднялось слишком высоко, — пояснил Сет. — Мой экипаж на площади. Сейчас найду носильщиков для вашею багажа.

Жестом подозвав к себе пару молодых мексиканцев, ожидавших работы в вестибюле отеля, Сет обратился к ним на испанском, и они согласились помочь за десять сетаво.

— Сколько это? — спросила Гарнет, когда они устроились в небольшом фургончике.

— Два цен га.

— Да, труд здесь дешев.

— Верно, особенно после войны.

— Мучас грасиас, сеньор [6], — поблагодарили юные носильщики, звякнув монетами.

Тронувшись с места. Сет указал на осыпающееся здание из необожженною кирпича:

— Гарнет, солнышко, ты могла видеть его на картинках в книгах по истории. Не узнаешь? Здесь произошла знаменитая битва при Аламо.

— Не удивительно, что оборонявшиеся погибли, если это — все, чем они могли себя защитить.

— Это всею лишь построенная монахами-францисканцами миссия, детка. В Сан-Антонио сейчас возводится настоящий форт, названный именем генерала Сэма Хьюстона, героя Сан-Хасинто.

Дженни незаметно подтолкнула его:

— Давай не говорить о войне, дядюшка. Это расстраивает Гарнет, а ведь она приехала сюда лечиться, как ты знаешь.

— А по мне, так она не выглядит больной, — заметил Сет. — Еще бы только немного побольше мяса на костях, да румянца на щеках. Ну да уж в этом мы постараемся помочь.

Время от времени, пока они тряслись по проселочной дорою. Гарнет оглядывалась назад: не едет ли кто за ними. Они были одни в этой глуши… если не считать, конечно, лошадей и коров, кроликов и гремучих змей, сарычей и койотов. Волны горячего воздуха катились по прерии, и жаркие ветры превращали сухую землю в удушливую пыль. Гарнет поплотнее прикрыла лицо вуалью.

— Неужели вся земля здесь такая унылая и плоская? — тоскливо спросила Гарнет.

— Нет, западнее есть холмы и даже горы, а леса Восточного Техаса такие же зеленые, как и у нас на родине. Не могу точно сказать, почему я поселился в Лонгорн Джанкшин. Видимо, мне надоело скитаться по свету как раз тогда, когда я находился там. Я женился на хорошенькой девушке и после смерти ее отца унаследовал их магазин. Сара и я жили спокойно и счастливо до тех пор, пока тиф не унес в могилу нашу дочь. Мы остались вдвоем, и вот Господь забрал к себе Сару. — Он прикрыл глаза. — Нет, дорогие, я не плачу.

Местечко Лонгорн Джанкшин, в которое они въехали вечером, находилось на перекрестке двух почтовых трактов. Жилье дяди Сета примыкало к его небольшому магазинчику. Он обслуживал местных фермеров и скотоводов, а в последнее время — и оккупационные войска из расположенного неподалеку лагеря.

— Никак не могу привыкнуть к этим мундирам, — проворчал он, заметив, как несколько солдат подъехало к лавке. — Хорошо еще, что эти янки и чинуши пока не конфискуют нашу собственность, как делают в других штатах Конфедерации. Им нужны обработанные земли, плантации и красивые поместья, а не дикие пастбища. И все же у нас появилось несколько новых поселенцев — тех, кто не боится тяжелой работы. Думаю, когда-нибудь здесь вырастет симпатичный городок.

Но если Сета жизнь в Техасе устраивала, то Дженни она испугала. В хозяйстве у него было только самое необходимое. Она даже решила, что дядюшка едва ли способен содержать себя, не говоря уже о двух женщинах, помогающих по хозяйству, одна из которых к тому же имела болезненный вид. Хотя Дженни и не зашла столь далеко, чтобы напрямую обвинить его в явном преувеличении своего материального состояния, но тон выдал ее сомнения:

— В твоих письмах, которые мы получали несколько лет назад, ты писал, что неплохо устроился, что ты практически богатый человек, не нуждающийся ни в чем. Что же случилось?

Сет от смущения выглядел несколько глуповато:

— Все это так, Дженни. Я зарабатывал достаточно, чтобы содержать семью, и мне даже удавалось немного прикопить. Конечно, бывали у меня и трудные времена. Как, впрочем, у всех на границе. Но я не считал это поводом плакаться своим родным. Не хотелось ни огорчать их, ни получать благотворительные посылки и советы вернуться. Я уже не могу вернуться на Восток. Техас стал моим домом. Я принадлежу ему до мозга костей. И хочу быть похороненным рядом с Сарой и нашей деткой.

Он печально взглянул на Гарнет и почувствовал, как вновь нахлынули тяжелые воспоминания о его милой маленькой Пирл, вырванной из жизни на пороге цветущей юности.

— Если тебе требуется только солнце и горячий, сухой воздух, моя радость, то уже очень скоро ты будешь здоровой и сильной, — сказал он хриплым голосом.

Так же, как его дочь и жена, мрачно подумала Гарнет. Если климат здесь так хорош, то что же случилось с ними? И почему он сам кажется столетним стариком?

Сет перенес их багаж в небольшую комнатку рядом с той, в которой он жил раньше с Сарой.

— Надеюсь, вам тут будет удобно и уютно, мои хорошие. Хотел бы еще раз сказать, что очень рад вас видеть у себя. После того как вы отдохнете, я покажу вам город.

Город? Гарнет обвела удивленным взглядом широкую грязную дорогу, старую лавку, кузницу, салун, небольшую церковь, десяток ветхих, давно не ремонтировавшихся домов, покосившийся отель и находящуюся в центре всего этого лужайку с притоптанной травой и низкорослыми деревьями.

Дженни постаралась отвлечь ее о г невеселых мыслей:

— Давай-ка распакуем вещи, дорогая. О! Я слышу звук колес. Наверное, это покупатели.

Гарнет выглянула в окно с треснувшим стеклом и почувствовала одновременно и радость, и злость.

— Тетушка, — это — ОНИ! Мистер Стил, мисс Ли и Лоллипоп!

— В самом деле? — обрадовалась Дженни. — Жизнь становится веселее!

— Они, видимо, направляются в отель. А в данный момент разговаривают о чем-то с дядей Сетом.

Продолжая наблюдение, она рассуждала вслух:

— И зачем они приехали именно сюда? Ведь в Сан-Антонио для этой знаменитой артистки было гораздо больше возможностей!