На берегах любви

– Я слишком стар для того, чтобы говорить о терпении, Джеймс.

– А я слишком молод. Но мы можем раздробить Джейсону Брэнду все кости до одной, можем подвесить его на дыбе, подвергнуть его всем мыслимым пыткам и все равно ничего от него не добиться. Задача состоит в том, чтобы сокрушить его дух. Вы знаете не хуже меня – это всегда действует безотказно. Все те же голые стены, все та же безвкусная пища, отсутствие всякой боли, которая подкрепляет решимость к сопротивлению. Через некоторое время, обнаружив, что он все еще жив, Джейсон Брэнд начнет бояться смерти, и вот тогда он расскажет нам все, а ваша месть свершится в полной мере, милорд.

– Знаете, Джеймс, вы меня удивили: теперь я вижу в вас человека гораздо более сильного и решительного, чем ваш отец. Сожалею о том, что недооценивал вас раньше.

– Да уж, я больше не тот щенок, которого вы когда-то насмерть запугали, милорд, и все равно я вас уважаю. Вы могущественный человек и многого достигли – я намерен достичь не меньшего.

Пенскотт одобрительно улыбнулся. Амбициозные речи капитана Грегори произвели на него должное впечатление.

– Знаете, Джеймс, пожалуй, вы даже больше похожи на меня, чем мои сыновья.

– Вы мне льстите, сэр.

– Ерунда. Итак, вы надеетесь сломить Брэнда?

– Я знаю, что смогу это сделать.

– Прекрасно. Используйте для этого столько времени, сколько сочтете нужным, мешать вам не будут. Уолпол последовал за королем в Ганновер и воюет там с Сэндерлендом. Стэнхоуп должен оставаться в парламенте и присматривать за Таунсендом с его увертками. Мне тоже придется поехать в Ганновер – не слишком приятная перспектива для пожилого человека.

– А я, сэр?

Грегори не мог сдержать довольной улыбки, уже угадав ответ.

– Брэнд ваш. Если он все же не заговорит, мы его повесим. Дождитесь моего возвращения – это все, что от вас требуется.

– Я ждал два года, милорд, и для меня несколько месяцев подержать его в своих руках – одно удовольствие.

– Да, вот еще что. – Граф прищурился. – Моя жена временами бывает слишком невыдержанна. Проследите, чтобы она не приближалась к пленнику. Что же касается вас, то я бы не хотел никакого скандала, когда вернусь, поэтому постарайтесь держать ваши отношения в тайне.

Грегори засмеялся:

– Мои желания абсолютно безобидны, смею вас уверить. Просто хорошенькая девушка в постель, и этого вполне достаточно. Кстати, как поживает та, черноволосая?.. Она еще здесь?

– Мари Рейвен находится под моим особым покровительством; упаси вас Бог тронуть ее хотя бы пальцем.

Капитан Грегори удивленно вскинул брови:

– Чем заслужила такое расположение простая служанка?!

– Это вас не касается, капитан. Скажу только, что у меня свои планы на ее счет. Надеюсь, вы меня поняли?

– Прекрасно понял, милорд, и подчиняюсь. Лакомый кусочек достанется кому-нибудь другому, но я готов это пережить.

Они обсуждали ее, как скаковую лошадь! Вне себя от негодования, Мари смотрела им вслед, пока хозяин и гость расходились по своим спальням, потом вышла из укрытия и, пройдя в библиотеку, остановилась у камина.

Какая горькая насмешка судьбы! Человек, который спас ее от Эдмонда, а потом дрался из-за этого на дуэли, теперь был так близко, совсем рядом, а она не могла его увидеть!

Ну нет, этого она не допустит! Конечно, Бен рассердится, а если и сам хозяин узнает…

Мари подошла к окну и прижалась лбом к холодному стеклу. Решение принято. Есть только один путь. Да простит ее дядюшка Бен, но она должна это сделать.

Глава 5

На стене поверх камина появилось шесть зарубок – столько дней прошло с тех пор, как его привезли в эту необычную тюрьму. В общем-то жаловаться ему было особенно не на что – еще будучи в Лондоне, Джейсон убедился, что существуют места и похуже, не говоря о том, что они уже давно могли его прикончить.

Обхватив себя руками, чтобы согреться, молодой человек лег на койку и стал вспоминать все, что произошло за минувшую неделю. Ему так и не удалось узнать, куда его привезли; по всей вероятности, его тюрьма находилась где-то в сельской местности – в городе было бы гораздо более шумно. Но где именно? Двое охранников, которым разрешалось разговаривать с ним, ни малейшим намеком не выдали эту тайну, а капитан Грегори лишь ронял ничего не говорящие фразы по этому поводу.

Грегори – ключ ко всему. Они с капитаном знакомы уже два года, со дня той дуэли, когда погиб Эдмонд Пенскотт. Тогда Джейсон довольно быстро заметил погоню, но сумел ускользнуть; и вот теперь, после того как один из тех, кого он считал своим сторонником, его предал, все закончилось тюрьмой.

В Лондоне его били до бесчувствия, морили голодом; здесь же, казалось, он постоянно играет со своими тюремщиками в какую-то непонятную игру. К концу этих шести дней Джейсон заставил себя больше не тревожиться о будущем. Это оказалось нелегко, однако он сознавал, что другого выхода у него нет.

Ему надо было выбраться из этой переделки целым и невредимым. Приняв такое решение, Джейсон стал ежедневно заниматься физическими и умственными упражнениями, а когда он проснулся на седьмое утро, то почувствовал себя свежим и отдохнувшим. Предыдущий день прошел совсем неплохо: завтрак под недремлющим оком сержанта Бертона, потом игра в фишки, где он пять раз выиграл, потом одиночество до обеда. Обычная чашка овсянки с куском черного хлеба, конечно, не королевская еда, однако вполне достаточно для поддержания физического и умственного здоровья.

Встав с койки, Джейсон завернулся в простыню, подошел к стене и сделал седьмую зарубку. Потом он подбросил в камин несколько поленьев, допил вчерашнюю порцию тухлой воды и, подойдя к окну, открыл ставни.

Утро было холодным, но ясным, однако что-то не переставало беспокоить его. И вдруг Джейсон понял: тела на виселице больше нет, петля пуста.

Чувство мрачного торжества охватило Джейсона. Вот оно! Он победил. Капитан Грегори понял, что ничего из него не вытянет, и решил отнять у него жизнь. Значит, сегодня его последний день… Несколько секунд шотландец стоял неподвижно, глядя на пустую виселицу. Смерть, воплощенная в куске веревки… Он знал, что все закончится этим. Такова судьба пирата.

Конечно, ему есть о чем сожалеть. Он так и не узнает, кто его предал, кто виновен в смерти его жены, сына и матери, а значит, никогда не сможет отплатить палачам той же монетой. И потом – столько еще осталось несделанного, столько он еще не вкусил удовольствий, не увидел рассветов и закатов…

Что ж, теперь поздно сожалеть и горевать, от него больше ничего не зависит. К тому же он ведь дал себе зарок не тревожиться ни о чем.

С наружной стороны двери загремел засов. Дверь открылась, и на пороге появился часовой, поставил на пол камеры поднос с едой.

– Поешь от души, дружище.

Пирог с бараниной, большая кружка чая. Хлеб густо намазан маслом. Ах так… умереть с набитым желудком… Говорят, худые умирают тяжелее и мучительнее: их веса не хватает для того, чтобы натянуть петлю. Впрочем, что толку сейчас думать об этом!

Не успел Джейсон покончить с едой, как на лестнице раздались шаги. Он в небрежной позе застыл у камина. Итак, ожидание закончилось.

Дверь открылась, и вошел капитан Грегори. На лице его застыла усмешка.

– Ну что же, вы ждали достаточно и, наверное, уже порядком измучились. Больше ждать нечего. – Он отступил в сторону, давая пленнику дорогу. – После вас, Брэнд.

Джейсон на секунду остановился у стола, сделал последний глоток чая. Последний глоток в жизни, черт бы их всех побрал! Открытая дверь ждала его. На лестнице никого. Солдаты, наверное, внизу. Может, попытаться бежать?.. Ну нет. Он, конечно, остолоп, но не до такой степени. Не будет же Грегори вешать его один.

В спину больно уперлось острие шпаги, и в тот же момент на лестнице прямо перед ним появился Бертон, защелкнул наручники на запястьях. Вот теперь все по правилам…