Сезон солнца

– Заткнись, грязная скотина! Ты еще хуже, чем твой сынок!

– Значит, похоть затмила тебе разум, и ты подписываешь сестре смертный приговор? Такая же шлюха, как и твоя мать! Ты только притворялась все эти годы любящей сестрой, а на самом деле оказалась лживой потаскухой.

– Довольно, Олав. Ты не убьешь Лотти, потому что сам не хочешь умереть. Я тебя знаю. Все вокруг смеются над тобой и называют Олавом Гордым. Ты важничаешь и гордишься своим богатством, до небес превозносишь свои торгашеский талант, который заключается лишь в умении обмануть компаньона или покупателя. Ты щедро тратишь деньги только на то, чтобы украсить свое смердящее старое тело! Посмотри на себя – разряжен, как король Гутрум, но все равно выглядишь тщеславным дураком!

– Замолчи, Зарабет! – Олав был в ярости от таких оскорблений.

– Замолчу, но не теперь. Сначала я выскажу тебе всю правду до конца, грязный старикашка! Я не останусь в этом доме и не буду дожидаться, пока ты проскользнешь в мою постель. И не буду притворяться любящей падчерицей теперь, когда знаю, каков ты на самом деле. Мне надоело терпеть твое презрение к Лотти, твои высокомерие и злобу. Я не желаю больше слушать ложь про свою мать. Ты и мизинца ее не стоишь, черт побери! А сейчас ты скажешь мне, где прячешь Лотти, я заберу ее и уйду. Мне отвратительна твоя мерзкая физиономия!

Олав надолго замолчал, потом поднял правую руку, как для благословения, и вымолвил с ледяным спокойствием:

– Маленькая идиотка умрет медленной смертью, и я счастлив уже от одной только этой мысли об этом. Да будет так. Я клянусь в этом именем Одина, Великого Отца, а также именем христианского Бога.

Все поплыло перед глазами у Зарабет. Она поверила, потому что на сей раз отчим не лгал. В его спокойствии чувствовалась одержимость безумца, доведенного до последней черты.

Да, Олав не пугал ее. Зарабет понимала, что он не отступит и не нарушит клятвы. Скорее сам наложит на себя руки. Перед ее мысленным взором встала страшная картина: Кейт поднимает Лотти над головой и изо всех сил бросает на землю, брызги крови разлетаются во все стороны; он переворачивает ее лицом вверх, желая убедиться в том, что душа оставила тело. Зарабет видела, как Кейт потирает руки и насвистывает, совершив убийство. Нет, нет, это не Кейт, не безвольный мягкий Кейт совершит расправу, а его жена. Токи – вот кто убьет Лотти!

Зарабет никогда не была особенно религиозной, но сейчас обратилась с горячей молитвой к Одину, Тору и наконец к христианскому Богу. Что ей делать?

– Иди спать, Зарабет. Тебе о многом надо подумать. Завтра утром скажешь, что решила. И не пытайся убить меня ночью. Тогда девчонка точно умрет, а за ней и ты. Ведь всем будет ясно, что моя смерть – твоих рук дело.

Она направилась в угол большой комнаты, отгороженный медвежьей шкурой, за которой была их с Лотти спальня. При виде пустой детской кроватки у Зарабет сжалось сердце. Она сняла шерстяное платье и осталась в льняной рубашке. Девушка легла в постель, завернулась в одеяло и уставилась в темноту, не зная, что предпринять.

На рассвете, выплакав все слезы, она поняла, что не сможет принести жизнь Лотти в жертву своему счастью. Наконец солнце поднялось высоко над гаванью, и Зарабет решила, что сказать Магнусу. Однако в ее сердце еще теплилась искра надежды.

Зарабет заставила себя улыбнуться. Сердце билось так сильно, что она боялась, как бы викинг не услышал его бешеный стук. Девушка знала Магнуса всего несколько дней, но уже не сомневалась, что этот мужчина прекрасно понимает ее. Надо постараться ввести его в заблуждение. Если Олав поверит ей, она получит возможность действовать и спасет Лотти.

Зарабет молила Одина, чтобы норвежец простил ей эту ложь, если, конечно, в нее поверит. Зарабет молила христианского Бога, чтобы Магнус простил ее, когда узнает, во имя кого она солгала.

Харальдсона не ввела в заблуждение ее натянутая улыбка. Он внимательно посмотрел и спросил напрямик:

– Что случилось, Зарабет? Тебе не холодно? Сегодня такое сырое утро.

Холодно! Смех, да и только. Она подошла ближе к колодцу на площади Медных Ворот, зная, что Олав наблюдает за ними из лавки дубильщика. Ей не хотелось, чтобы он видел их лица. Достаточно было того, что отчим их слышал. Зарабет понимала, что ей придется сыграть свою роль безукоризненно. Ради Лотти, ради своего будущего.

– Нет, мне не холодно. Я рада видеть тебя, Магнус Харальдсон. Нам нужно поговорить. Перейду прямо к делу. Я пришла сказать тебе, что не хочу быть твоей женой. Я ошиблась в своих чувствах, решила, что ты мне не подходишь.

Магнус, конечно, обратил внимание на то, что Зарабет бледна и взволнованна. Он не поверил ни единому слову, но ему была непонятна и неприятна эта игра. Викинг запрокинул голову и от всей души расхохотался.

– Ты решила продемонстрировать свое остроумие, крошка? Мне оно не по вкусу. Я готов посмеяться над хорошей шуткой, но жизнь слишком серьезна, чтобы с ней шутить.

– Твоя самонадеянность растет с каждой минутой, как грозовая туча перед дождем. Я сказала правду. И я не шучу. Ты мне не нужен. Прощай!

Она повернулась, собираясь уйти, но викинг схватил ее за руку. Зарабет видела, что он взбешен.

Магнус молча смотрел ей в глаза. Казалось, время остановилось. Он внимательно разглядывал Зарабет, а она мучительно боролась с желанием прошептать ему правду. Наконец девушка постаралась принять – насколько это было возможно – безразличный вид, ведь она не имеет права рисковать жизнью Лотти. Возможно, когда-нибудь позже Зарабет сумеет объяснить ему это. Ведь она все утро молилась, чтобы это «позже» все-таки настало.

– Итак, – начал Магнус, – я наконец встретил девушку, о которой мечтал всю жизнь, и вдруг оказывается, что я ей не нужен. Такая перемена в тебе кажется мне странной, Зарабет. Ведь ты согласилась бы пойти ко мне на корабль вчера ночью, если бы я настоял, разве не так? Неужели станешь это отрицать?

Зарабет понимала, что другого выхода у нее нет, и, смерив его взглядом с головы до пят, постаралась лукаво улыбнуться:

– Я восхищаюсь твоей мужественностью, викинг, и не исключено, что согласилась бы принять твое приглашение. Но я никогда не стала бы твоей женой, не уехала бы из родного Йорка в дикую страну, где на меня смотрели бы как на заморское чудо. Нет, это не по мне. Я в какой-то момент чуть не потеряла разум, но это был всего лишь мимолетный каприз. Я влюбилась в тебя, это правда, но потом…

Она пожала плечами, и это движение было последней каплей, которая переполнила чашу терпения викинга. Олав видел из своего укрытия, что норвежец взбешен. Зарабет уже хотела уйти, но отвергнутый жених был страшен в гневе, и девушка дрогнула. Магнус с такой силой сжал ей руку, что она невольно вскрикнула от боли.

– Послушай, Зарабет, я не верю тебе. Признайся, что это Олав запугал тебя. Скажи правду, и я навсегда отобью у него охоту угрожать.

Она отрицательно покачала головой, испугавшись, что если откроет рот, то неминуемо проговорится.

– Олав Гордый угрожает мне? Странно, что такая мысль пришла тебе в голову, викинг. Ни один мужчина не может угрожать мне. – Она плюнула на землю. – Даже ты. И не смей называть меня лгуньей! Ты просто самовлюбленный дурак. А теперь отпусти, мне в тягость твое общество. И рука болит.

Магнус с силой оттолкнул ее от себя, и Зарабет едва не упала. Она с трудом удержалась на ногах, понимая, что он не протянет ей руку и не поможет подняться. Харальдсон смотрел на нее сверху вниз безо всякого выражения, и в этот момент казался ей надменным и жестоким. Зарабет почувствовала, что он с радостью убил бы ее сейчас.

– Возможно, я позвал бы тебя на корабль, – вымолвил Магнус презрительно и высокомерно. – И ты узнала бы, что такое любовь викинга. Тебя я не разочаровал бы, Зарабет, но сам удовольствия от нашей близости не получил бы. Ты играла моими чувствами, завлекла меня нежностью и искренностью, проявлений которых я никогда в женщинах не встречал. Пожалуй, я действительно был самовлюбленным дураком. Но по крайней мере я на тебе не женился.