Невеста на продажу

Эверетт не стал тратить время, он хлестнул коней, пустив их во весь опор, и понесся в Старлайт, а Дэвис перешел мост и двинулся к тому месту, где валялась его одежда и стоял крупный вороной конь.

— Слава Всевышнему, что его пистолет остался на другом берегу реки, — воскликнул с содроганием Чарльз.

Виктории страшно захотелось оглянуться, но она мужественно поборола это желание и сосредоточила свое внимание на натянутом лице жениха. Слова Риса Дэвиса об экипаже, «новой игрушке» Чарльза, были созвучны ее собственным мыслям. Она негодовала на них обоих. На Чарльза — за безрассудную глупость, которая чуть не привела ее к гибели, а на Риса Дэвиса за… ее мысли сталкивались и разлетались в смятении. Никогда еще мужчина не производил на нее такого впечатления.

Потом послышался топот копыт большого вороного коня. Рис поравнялся с экипажем и бросил Тори свернутое одеяло, которое обычно прикрепляется за седлом наездника.

— Завернитесь в это одеяло, пока не доедете до города. Мне было бы неприятно, если бы мои труды пропали даром и вы бы подхватили воспаление легких. Я уже не говорю о том, что половина Старлайта может увидеть вас в нижнем белье, хотя это и привлекательное зрелище. — С этими словами Рис галопом ускакал вперед.

Виктория поуютнее устроилась на кожаном сиденье и закуталась в теплое, сухое одеяло, не в силах оторвать взгляд от удаляющейся фигуры всадника на горизонте. Надеюсь, что он сам не подхватит воспаление легких!

— Ну, что ты принес? — голос звучал негромко и с опаской, но при этом удивительно капризно. Элла Хаузер открыла дверь в свою каморку, и ворвавшийся свет окружил ореолом ее длинные каштановые волосы. Элла была невысокой, аппетитной бабенкой, но постоянная хмурость портила ее лицо.

— Принес, сколько сумел достать, — ответил Сандерс, проскальзывая мимо нее в не очень надежное укрытие от вечерней прохлады. — Эммет здесь? — нервно спросил он.

— Ты же знаешь, вечерами его дома не бывает, Сандерс. Он надувается пивом с кучей подонков в заведении Форти Род. — Элла положила одну мясистую, красную ладошку на рукав его пиджака, а другую руку протянула за конвертом, который он принес.

Он неохотно передал ей конверт и наблюдал, как она раскрывает его и считает деньги.

— Всего две тысячи! Ты бы мог принести и побольше. У меня теперь малыш, о котором надо заботиться, Санди. Твой малыш! — добавила она и для убедительности положила ею руку на свой округлившийся живот.

— Я считал, что ты знакома с парнем в городе Денвер, который помогает избавиться от этого, — сердито сказал Сандерс. — Я очень рисковал, беря такую сумму денег. С этими деньгами ты можешь уехать и начать новую жизнь в Денвере.

— Но я не хочу уезжать! О, Санди, я до сих пор не понимаю, почему мы не можем пожениться? — воскликнула она, обнимая его за пояс.

От волос Эллы исходил запах жирной жареной свинины.

«Жирная, грубая свинья», — гневно подумал он.

Как она вообще могла ему понравиться? Вздыхая, он высвободился из объятий Эллы и подвел ее к одному из плетеных кресел, которые стояли возле потрескавшегося столика в углу комнаты. В другом углу находилась ее кровать, на которую она не раз затаскивала его, когда он по вечерам напивался.

— Ты знаешь, что пожениться мы не можем, Элла. Тогда мои родители не дадут мне ни цента. Ты ведь племянница владельца салуна.

— Ну и что? — фыркнула она. — Дядя Эммет когда-то владел салуном. А теперь он занимается только одним — пьет в таких заведениях. Санди, у меня никого нет, кроме тебя.

Она застенчиво умолкла, локон жестких волос упал и на глаза.

Сандерсу когда-то казалось, что она сексапильная и привлекательная. Теперь он видел в ней лишь полную беременную женщину с рябым лицом и копной немытых волос. Она была его первой женщиной, в Сандерс надеялся, что для нее он тоже был первым. Во всяком случае, прошлой зимой она рыдала и вела себя там, словно не знала до него мужчин. Но на одной из вечеринок ему приглянулась Салли Марш, и перед ним открылся новый мир. Сандерс обнаружил, что за ним как за сыном банкира охотятся «завидные невесты». Конечно, удовлетворять новые аппетиты можно было, только поглубже запустив лапу в кассу банка, но игра стоила свеч.

Потом, месяц назад, Элла пришла к нему в слезах и объявила, что ждет ребенка. Теперь он взирал на нее с отвращением, которое было явно написано на его худощавом, бледном лице.

— Присядь Элла. Здесь больше двух тысяч долларов.

Элла почувствовала в нем перемену и в ее груди стал закипать гнев. Дядя предупреждал, что не следует строить глазки богатому юноше, но он был таким симпатичным и образованным! Она запоздало поняла, что Сандерсу нужно было лишь ее тело, ему хотелось насытить похоть. Дядя Эммет рассвирепел, когда узнал о ее интересном положении и о том, что ее некому содержать.

— Дядя Эммет убьет тебя, Санди, если ты меня обидишь. Мне надо на что-то жить, когда я приеду в Денвер. А доктора, которых знает дядя Эммет… они же стоят кучу денег! Он сказал мне…

— Он использует тебя, чтобы вытянуть из меня побольше денег, ведь он потерял свой проклятый салун. Я не могу взять за один раз больше денег и не попасться… И потом, что ты станешь делать, если меня посадят в тюрьму?

О, Господи, если Элла начнет болтать о случившемся в городке, об этом узнает его мать!..

От одной мысли об этом Сандерса бросило в жар. Он живо представил себе холодное, аристократическое лицо, уставившееся на него с выражением крайнего презрения. А если отец узнает, что последние полгода он ворует у него деньги, то выгонит его из дома, не дав ему ни цента.

Сандерс оглядел убогую комнатушку с грубо отесанным дощатым полом… полуразвалившаяся мебель, промятый матрас, залитая жиром железную плита… В комнате прямо-таки воняло нищетой. Нищета — это дешевое виски и содержащий много крахмала кукурузный хлеб. Богатство — это лучшая мадера, дорогой ростбиф… и изобретательные, веселые женщины в центральных городских борделях, а не эта толстая, хнычущая девица.

Она не отрываясь смотрела на него своими кошачьими глазами и упрямо выпятила подбородок, неприятно напомнив ему Эммета Хаузера.

— Я достану тебе еще денег, Элла, девочка моя. Только дай мне время. Я позабочусь о тебе, слово Лафтона.

Глава 5

— Я слышала, новый хозяин — настоящий жеребец, — поделилась новостью Лиззи Кастус, поправляя отливающие медью локоны, очень напоминавшие сосиски.

— Ты лучше держись от него подальше. Я слышала, мисс Джинджер сама имеет на него виды. Это она поставляет ему девочек, — отозвалась вторая проститутка, одетая в атласное платье, и, моргнув накрашенными ресницами, указала на патрона за стойкой бара.

— Ну, я знала его еще в Денвере, когда он вел дела с мистером Драго. Некоторое время мы работали вместе. У него завязалась настоящая связь с этой разбитной артисткой, но она была старше него. А он еще был сосунком в то время, но ты, Лиз, права: уже тогда он казался роскошным парнем, хотя и был еще подростком! Я его не видела уже лет пять.

Все три проститутки разом прекратили болтовню и вытянулись чуть ли не по струнке, когда Джинджер Вогель, шурша юбками, начала спускаться по устланной дорогим ковром лестнице. Придерживая зеленую атласную юбку двумя пальчиками с наманикюренными ноготками, она знаком попросила трех женщин следовать за собой на второй этаж. Яркие волосы Джинджер цвета морковки были природными, не выкрашенными и не обработанными перекисью, что подтверждалось щедрой россыпью бледных веснушек на носу и щеках. Когда все вошли в кабинет, она посмотрела на женщин в упор широко расставленными зелеными глазами. Мисс Джинджер была чересчур молодой для хозяйки публичного дома, однако вид у нее был довольно внушительный.

— Блэки Драго ручается за вас. Говорит, вы здоровы, у вас собственные зубы и не пьете.. Кроме того, вы миловидны. У мистера Дэвиса шикарное заведение, он не хочет брать дешевых, неряшливых шлюх. — Одобрительный кивок головы завершил осмотр. — У вас будут отдельные комнаты, готовое питание… чертовски хорошее питание. Но я не хочу, чтобы одежда становилась вам мала, поэтому не переедайте. Одежду мы вам покупаем для работы. Платим наличными — половину той суммы, которую вы заработаете, обслуживая клиентов. Есть какие-нибудь вопросы?