Против правил (ЛП)

На последних словах голос Кэтрин сорвался на крик, от гнева на щеках выступил яркий румянец.

На скулах Рула заиграли желваки.

– Возможно, потому что ты не захотела остаться? Находись ты здесь, и людям не надо было бы постоянно напоминать, что это – земля Донахью, – рявкнул он. – Я никогда не забывал, кому принадлежит ранчо, но иногда мне кажется, что я такой один. Мне прекрасно известно – все это твое, маленькая леди-босс. Ты это хотела услышать? Черт побери, у меня полно работы, некогда мне с тобой выяснять отношения!

– А я тебя и не держу!

Джексон приглушенно выругался и ушел, судя по напряженной осанке, в ярости. Кэтрин стояла, сжимая кулаки и борясь с желанием наброситься на него, как когда-то в прошлом.

Наконец она вернулась в дом и уже направлялась в свою комнату, когда встретила Рики.

– Почему не сказала, что поедешь в город? – раздраженно спросила та.

– Во-первых, тебя здесь не было, а во-вторых, ты никогда не любила магазин Уоллеса, – насмешливо пояснила Кэтрин.

Разглядывая сводную сестру, она заметила нервную дрожь ее рук. У Кэт импульсивно вырвалось:

– Рики, что ты с собой делаешь?

Секунду Рики выглядела оскорбленной, потом резко сникла и устало пожала плечами.

– Ты-то что об этом знаешь? Всеобщая любимица. Может быть, моя фамилия и Донахью, но на самом деле я не член этой семьи, разве не так? Помнишь, кому оставили ранчо? А что получила я? Ничего!

От такой странной логики Кэтрин онемела. Очевидно, для Рики не имело значения, что Уорд Донахью не был ее отцом. Покачав головой, Кэт попробовала еще раз:

– Я-то тут причем? Меня здесь даже не было!

– Тебе это и не нужно! – закричала Рики, ее лицо исказилось от ярости. – Ранчо принадлежит тебе, а это прекрасный способ контролировать Рула!

Рул. Все всегда возвращается к Рулу. Он словно доминирующий самец на своей территории, и все вращается вокруг него. Кэтрин не хотела этого говорить, но не удержалась:

– Ты совсем помешалась на Руле! Он сказал, что у них с Моникой никогда ничего не было.

– О, правда?

Немного раскосые ореховые глаза Рики подозрительно заблестели, но она отвернулась прежде, чем Кэтрин успела понять, не слезы ли это.

– Ты действительно настолько наивна, что поверила? Разве ты еще не поняла, что он никому не позволит встать между ним и этим ранчо? Боже! Ты даже не представляешь, как часто я мечтала о том, чтобы это проклятое место сгорело дотла!

Рики оттолкнула Кэтрин и сбежала вниз по лестнице, оставив сестру со смешанными чувствами жалости и гнева.

Кэтрин была бы идиоткой, если бы поверила словам Рики. Абсолютно ясно, что сводная сестра эмоционально опустошенна. С другой стороны, Кэтрин прекрасно помнила, как упорно Рул следовал распоряжениям ее отца, когда только появился на ранчо. Он работал, невзирая на боль и слабость в теле, и смотрел на Уорда осторожным, но преданным взглядом избитого животного, которое наконец встретили добротой, а не пинками. Тогда Рул тоже был эмоционально опустошен. Может быть, поэтому он так прикипел к ранчо.

Кэтрин покачала головой. Она размышляла как психиатр-любитель, в то время как в своих-то мыслях и чувствах разбиралась с трудом, что уж говорить о чьих-то других, тем более Рула. Сейчас, конечно, он очень уверен в себе. Если и есть на этой земле человек, который точно знает, чего хочет, то это Рул Джексон. Все эти глупости лезут ей в голову только из-за того, что она заразилась паранойей Рики.

Весь день Кэтрин думала о том, что наговорила Рулу, и неохотно пришла к выводу – надо бы извиниться. Ни у кого язык бы не повернулся обвинить Рула в том, что он отлынивает от своих обязанностей или не заботится о делах «Угодьев Донахью». Наоборот, Рул работал на износ, когда другие уже давно махнули бы рукой. При этом гнался не за личной выгодой. Все ради ранчо. Поразмыслив над этим, Кэтрин признала, что была неправа и вышла из себя, поддавшись глупой ревности. Набросилась на него за то, что он заботится о земле, которую она так глубоко любит.

Когда Рул вернулся домой незадолго до ужина, но достаточно рано, чтобы успеть помыться, сердце Кэтрин мучительно сжалось. Его лицо осунулось от усталости, одежда пропиталась потом и покрылась толстым слоем пыли – еще одно доказательство того, что Рул никогда не уклонялся от дел. Кэт остановила его прежде, чем он успел подняться по лестнице, положив тонкую руку на его грязный рукав.

– Мне стыдно за свое поведение сегодня днем, – прямо сказала она и, не дрогнув, встретила его суровый взгляд. – Я была неправа и прошу прощения. Ранчо никогда не выжило бы без тебя, и я… Думаю, я завидую тебе.

Рул посмотрел на нее сверху вниз, его глаза оставались жесткими и пустыми. Он снял запыленную шляпу и оттер рукавом потное лицо, оставляя на нем полосу грязи.

– Ну, по крайней мере, ты не совсем слепа, – рявкнул он, выдернул руку и взлетел по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки, двигаясь настолько легко, словно усталость – нечто ему незнакомое.

Кэтрин вздохнула, разрываясь между желанием невесело рассмеяться и взорваться гневом. Она рассчитывала на снисхождение? Пока Рул сердится, никакое извинение его не умиротворит.

За ужином стояла тишина. Моника молчала, Рики хмурилась. Рул никогда не был болтуном, но, по крайней мере, он воздал должное кулинарному искусству Лорны. Покончив с едой, он извинился и исчез в кабинете, с глухим стуком захлопнув дверь. Услышав это, Рики пожала плечами:

– Ну, вот такой он – обычный вечер. Волнующе, не находишь? Ты, наверно, привыкла к развлечениям большого города и здесь сойдешь с ума.

– Мне всегда нравилась тихая жизнь, – ответила Кэтрин, не поднимая глаз от персика, который с аппетитом поглощала. – Мы с Дэвидом мало куда ходили.

«Просто не хватило времени», – с болью напомнила себе Кэтрин. Сейчас ее радовало, что они потратили его, узнавая друг друга, вместо того, чтобы растрачивать драгоценные минуты на пустые развлечения.

Было еще рано, но Кэтрин чувствовала себя усталой. Лорна убрала со стола посуду и сложила ее в посудомоечную машину. Моника пошла к себе, чтобы спокойно посмотреть телевизор. Поворчав еще немного, Рики тоже ушла наверх.

Оставшись одна, Кэтрин не колебалась. Движимая чувствами, нежели разумом, она открыла дверь в кабинет, чтобы пожелать Рулу доброй ночи, но слова замерли у нее на губах, стоило увидеть, что, откинувшись назад в огромном кресле и положив обутые ноги на стол, Рул крепко спит. Бумаги, рассеянные по столешнице, указывали – он хотел поработать, но не смог побороть сон. И вновь при виде Рула сердце Кэтрин екнуло.

Недовольная собой, Кэт начала отступать из комнаты, когда Рул открыл глаза и уставился на нее.

– Кэт, – хрипло проговорил он огрубевшим ото сна голосом. – Заходи.

Ноги, казалось, сами занесли Кэтрин в кабинет, и она поразилась собственной покорности. Рул встал и, обхватив ее запястья, притянул Кэт к себе. Прежде чем она успела предугадать его действия, теплый рот жадно накрыл ее губы, требуя немедленной капитуляции. Дрожь невольного удовольствия пробежала по спине, и Кэтрин позволила Рулу усилить ласку.

– Пойдем в постель, – пробормотал он в ее губы.

На мгновение Кэтрин обмякла, всем телом выражая согласие, но, опомнившись, попыталась оттолкнуть Рула, упершись в широкие плечи.

– Ну-ка, постой! Я не собираюсь…

– Я и так долго ждал, – перебил Джексон и снова легонько ее поцеловал.

– Да неужели?! Ну так, жди дальше!

Он невесело рассмеялся, провел руками по телу Кэтрин и, обхватив за бедра, крепко притиснул к себе, давая ощутить свое возбуждение.

– Вот так, моя девочка. Борись со мной до самого конца. Иди в кровать, Кэт. Мне, прежде чем ложиться, еще кучу дел нужно переделать.

Смущенная его отставкой, Кэтрин не заметила, как выбралась из комнаты. Что происходит? Рул не из тех мужчин, что отказываются от удовольствия… если это не касается ранчо. Конечно, насмешливо сказала она себе. У него же работа. Все остальное может подождать. Ну и прекрасно!