Китайская невеста

Внезапно Руфь озарило, почему Джонатан не находит себе места. Очевидно и он влюбился в прекрасную китаянку.

Пить кофе все перешли в гостиную. Джонатан замкнулся, судя по всему, глубоко задумался. После отъезда Сэмюеля Грина, проводив гостя до дверей, он вернулся в гостиную и обратился к отцу:

— Завтра утром я не смогу позавтракать с тобой, папа, — сказал он. — Я с раннего утра отправлюсь в док.

— Я так и думал.

Джеримайя поднялся с места, пожелал спокойной ночи Руфи, затем, помедлив некоторое время в дверях, добавил:

— Обязательно скажи, если тебе потребуется какая-либо помощь от меня, чтобы ускорить отплытие, Джонни.

Джонатан стал расхаживать по комнате, как обычно поступал в состоянии глубокого волнения.

Здравый смысл подсказывал Руфи Баркер, что ей следует удалиться, но она испытывала сильное желание узнать обо всем подробнее. Возможно она ошибалась, лелея всю жизнь мечту, что в один прекрасный день Джонатан женится на ней. И вот теперь, когда, кажется, он вновь может ускользнуть от нее, она решила сражаться за свое счастье. И хотя Руфь не отличалась храбростью, она сказала себе, что обязана дать ему понять, что он ей дорог.

Джонатан прекратил мерить комнату шагами и остановился перед нею.

— Я надеялся побыть дома подольше, хотел помочь тебе освоиться с повседневной рутиной. Надеюсь, тебе не станет слишком трудно из-за того, что я отправлюсь на Восток раньше, чем намечал.

— Уверена, что справлюсь с любыми проблемами, которые могут возникнуть, и можешь не беспокоиться о Джулиане.

Она помолчала, задерживая дыхание, затем с трудом произнесла:

— Мне будет очень не хватать тебя, Джонни.

Ее голос заставил его взглянуть на нее пристальнее, а выражение ее глаз досказало то, чего она не решалась выразить словами. Неожиданное открытие поразило его, а так как он меньше всего на свете хотел причинять ей боль, то он опустился в кресло напротив и сказал:

— Выпьем еще по чашечке кофе, давай?

— Чайник холодный. Пойду принесу горячий кофе.

Сердце Руфи бешено колотилось, она быстро вышла из комнаты.

Вернувшись, Руфь увидела, что Джонатан сидел и торопливо делал пометки на листке бумаги. Она уже успела справиться с охватившим ее волнением.

Джонатан отложил бумагу в сторону, поблагодарил за кофе и мягко сказал:

— Мы с тобой давно знаем друг друга.

— Да, очень давно, — согласилась Руфь.

Как живо помнила она, как по субботам, еще очень юной девушкой, носила отцу обед в док, с надеждой увидеть Джонатана и перекинуться с ним несколькими словами.

— Ты была подругой Луизы, ее единственной подругой, — продолжил он. — Точно также мы с Эдмундом были почти братьями. Когда его не стало, ты сделалась для меня еще ближе.

Хотя мозг Джонатана неотступно возвращался к неотложным делам, связанным с подготовкой К отплытию, он понимал, что должен сосредоточиться на этой деликатной ситуации.

— При обычных обстоятельствах вполне возможно мы с тобой в какой-то момент в будущем могли бы пожениться.

Руфь храбро ответила взглядом на его взгляд, каким-то чудом сумела собраться с силами и спросила:

— Но теперь обстоятельства необычные?

— Ты слышала, что рассказывал Сэмюель Грин за столом, — произнес Джонатан, — поэтому, возможно, догадалась об остальном.

Не доверяя своему голосу, Руфь молча кивнула.

— Я полюбил Лайцзе-лу, когда находился на Востоке и работал у ее отца. Она тоже полюбила меня. Может быть, ты уже слышала от Луизы то, о чем я хочу рассказать тебе. Луиза и я, мы… поступили неблагоразумно. Накануне моего отплытия в Китай. Джулиан родился, когда я был в Китае. Мы с Луизой поженились тайно в тот же день, когда я вернулся домой. Ради нее и ради Джулиана наши семьи договорились сделать вид, будто бы мы поженились до моего отплытия.

— Я знала, — просто ответила Руфь.

— Я ни разу не писал Лайцзе-лу, потому что не знал как объяснить ей то, что произошло. Теперь я должен успеть добраться до Кантона за три месяца. Учитывая то, что рассказал Сэмюель про срок, установленный ее отцом, а это, как я опасаюсь, так и есть.

Руфь попыталась ухватиться за тонкую соломинку надежды.

— Что будет, если ты опоздаешь и найдешь, что она уже замужем?

— Не могу этого допустить, — сумрачно ответил Джонатан. — Мой новый клипер самый быстроходный из всех когда-либо построенных кораблей, надеюсь, мне удастся домчаться до Кантона вовремя. Понимаешь, несмотря на нашу долгую разлуку, я уверен, что Лайцзе-лу все еще любит меня так же, как я люблю ее.

Джонатан резко встал, приблизился к Руфи и взял ее за плечи.

— Ты замечательная женщина, Руфь, и я желаю тебе самого настоящего счастья, такого, о каком только можно молить Всевышнего.

Затем он быстро вышел из комнаты.

Долгое время Руфь сидела неподвижно. Затем собрала на поднос пустые чашки и отнесла их на кухню. Понимая, что ей не уснуть, осталась на кухне и долгое время тщательно мыла и вытирала чашки, блюдца и чайник. Наконец поняла, что не может оставаться здесь до бесконечности, взяла керосиновую лампу и пошла наверх.

Поднявшись к себе в комнату, Руфь решив уйти из дома, присела у окна, глядя на черное ночное море, которое отняло у нее мужа и теперь не хотело отпускать человека, которого она любила.

Послышался стук в дверь, и в комнату проскользнула Ву-лин, глаза которой излучали заботу и сострадание.

— Мисс Руфь грустит, — проговорила она, намеренно по-английски, поскольку Руфь проводила с ней много времени, стараясь научиться этому языку.

Опустив голову, Руфь промолчала.

Юная китаянка приблизилась, опустилась подле нее на колени, затем обняла.

— Мужчина, которого любит мисс Руфь, любит другую, — сказала Ву-лин.

Поразительно, чтобы кто-то в столь юном возрасте обладал такой проницательностью. Руфь даже подумала, не наделена ли девушка природной мудростью.

— Неужели мои чувства были столь очевидны?

Ву-лин покачала головой.

— Кроме меня никто не замечал, но я видела. Мисс Руфь была так добра и так внимательна ко мне. Я заметила. Я видела, как она любит мистера Джонатана. Но мистер Джонатан любит другую.

Глядя в пытливые глаза девушки, Руфь обняла ее, затем вымученно улыбнулась.

— Никто еще не умер из-за разбитого сердца. Эта болезнь доставляет неудобства, но она не смертельна.

Ву-лин порывисто и легко поднялась с пола, придвинула керосиновую лампу и поставила маленький столик между собой и Руфью.

Руфь почти физически ощутила возбуждение, охватившее девушку, и с любопытством посмотрела на нее.

Опустив руку в карман своего нового, сшитого на западный манер халата, Ву-лин тихонько рассмеялась, достав пучок гладких палочек, перевязанных шелковой тесемкой.

Взяв палочки из рук девушки, Руфь увидела, что они раскрашены во все цвета радуги.

Ву-лин улыбнулась, затем сделалась очень серьезной.

— Моя бабушка, прабабушка Дэвида, обучила меня древнему искусству определения будущего по палочкам. Эти палочки я привезла с собой из Срединного Царства.

Руфь не была настроена играть в предсказание судьбы и демонстративно положила палочки на стол. Но китаянка проигнорировала ее отказ. Она осторожно развязала тесемку и, протянув пучок, проговорила:

— Мисс Руфь, закройте глаза и выберите одну палочку.

Не желая огорчать девушку, Руфь сделала, как просили, и, когда открыла глаза, увидела, что выбрала палочку бледно-розового цвета.

— Положите ее на стол и выберете еще одну, — скомандовала Ву-лин.

В конце концов Руфь выбрала из пучка шесть палочек, в том числе самую темную и самую светлую. Только сейчас ей пришло в голову, что они сделаны из слоновой кости, и, очевидно, являлись в такой бедной семье, как у Ву-лин, большой ценностью. Юная китаянка перегнулась через стол, в ее глазах застыло серьезное выражение, быстрыми движениями она складывала полдюжины палочек в различные фигуры, внимательно их рассматривая, затем вновь собирая их вместе и перемешивая.