Среди роз

— Накорми их! — крикнула Женевьева. — Неси скорее вина, обед начинается!

— Слушаюсь, миледи. — Грисвальд крикнул в глубину кухни: — Вина! — И сам потащил по коридору большую флягу, но проходя мимо хозяйки, остановился. — Мы рядом, миледи, можете рассчитывать на нас. — Женевьева кивнула и вздохнула свободнее. Предстоящий день казался ей бесконечным. Она направилась в зал.

Рыцари собрались вокруг очага и тихо переговаривались. Женевьева не слышала слов, но догадывалась, что некоторые из них недовольны решением Тристана. Кое-кто, поглядывая на накрытый стол, должно быть, размышлял, чем можно поживиться в замке.

Едва Женевьева вошла в зал, все взгляды устремились на нее. Один из рыцарей, коренастый малый с крохотными алчными глазками, пробормотал что-то неразборчивое. Второй громко загоготал, а третий заявил, что лучше было бы выломать ворота, ворваться в замок и поделить все его богатства поровну.

И это люди?! От их грубости Женевьеву охватило негодование. Прищурившись, она окинула рыцарей надменным взором.

Слуги хлопотали вокруг гостей. Тристан, небрежно держа кубок, облокотился на каминную полку и поставил ногу на каменное ограждение очага. С ним беседовал сэр Гай. Но Тристан не спускал глаз с Женевьевы, словно читая ее мысли.

Внезапно их взгляды встретились, и она отметила, что лицо Тристана несколько смягчилось. Он громко засмеялся какой-то шутке сэра Гая. Только теперь Женевьева поняла, насколько красив ее враг, когда его лицо освещает улыбка.

Она невольно прикоснулась пальцем к своим губам и залилась краской, вспоминая насмешки Тристана.

Этот человек виновен в смерти ее отца, он вел себя с ней грубо и возмутительно. Рослого красавца Тристана следовало бы живьем сварить в кипящем масле! Он себялюбив, деспотичен и до отвращения высокомерен. И потом, Тристан не забыл о войне: его меч висит на боку, из ножен торчит кинжал.

Тристан улыбнулся Женевьеве издалека.

Она отвела взгляд и, медленно пройдясь по залу, мимоходом отметила, что Эдвина беседует с одним из сторонников Ланкастеров. Собеседник тетки, молодой красавец, рослый, подтянутый и аккуратно одетый, дружелюбно улыбался. Настолько дружелюбно, что убить его будет нелегко, с досадой поняла Женевьева. На миг она прикрыла глаза и припомнила коренастого рыцаря, который растерзал бы ее в клочки, не переставая смеяться. Как она завидовала победителям!

Выждав время, Женевьева прервала рассказ сэра Гая о том, как следует возводить лестницы.

— Милорды, прошу всех к столу.

Вскоре все разместились у стола, Женевьева заняла место во главе его, рядом с Тристаном. Слуги сновали по залу так расторопно, словно в замке собрались на самый обычный пир. Но Женевьева не могла проглотить ни крошки, и потому говорила лишь о ловле угрей и другой морской рыбы.

Тристан не сводил с нее внимательного, оценивающего взгляда. Они сидели слишком близко, его колено касалось бедра Женевьевы, вгоняя ее в краску. А когда он шевелил рукам и, под тканью рубашки перекатывались упругие мускулы. И это тоже волновало ее. Она видела, как бьется жилка на горле Тристана, заметила, что он недавно побрился, его прикосновения упорно напоминали о себе. Чувствуя, что Тристан догадывается, о чем она думает, Женевьева опасалась покраснеть и выдать себя.

Она сознавала, что утратила самообладание, тогда как Тристан был невозмутим. Ей предстояло очаровать этого человека. Он уже насладился вкусом ее губ и, видно, испытал только разочарование. И кроме того, Тристан почти не пил вина. Очевидно, придерживался умеренности во всем.

— …кабана следует жарить на медленном огне несколько часов подряд, чтобы… — услышала Женевьева свой голос и осеклась. Губы Тристана искривились в усмешке, он не спускал с нее глаз.

— Перестаньте развлекать меня пустой болтовней, леди Женевьева. — Тристан поморщился. — Но если захотите сказать что-нибудь важное — милости прошу. — Он обратился к сэру Хамфри: — Сколько арендаторов работают на ваших полях? Сколько в замке ремесленников?

Сэр Хамфри прокашлялся и начал подробно перечислять всех местных крестьян, домашних слуг, кузнецов, гончаров и других ремесленников. Тристан внимательно слушал его, время от времени задавая разумные вопросы о качестве шерсти, количестве коров и крестьянских дворов.

Женевьева потягивала эль, но почти не притрагивалась к еде. Услышав голос Тристана над самым ухом, она вздрогнула.

— Довольно резкий поворот — не правда ли, леди Женевьева?

— О чем вы?

— Несколько раз я предлагал вам сдаться на более выгодных для вас условиях, — Взмахом руки он обвел сидящих за столом мужчин. — Завтра я отберу у вас украшения и просмотрю книги расходов. Я намерен поселиться здесь. Вам не останется ничего. Вы избавили бы себя от лишних мучений, сдавшись пораньше, однако предпочли сражаться до конца. А теперь вы готовы лечь со мной в постель, хотя даже самые знатные дамы каждый вечер молятся о том, чтобы Бог избавил их от подобной участи! Это возбудило мое любопытство, миледи. Я жду объяснений.

Женевьева попыталась взглянуть на него в упор, но не смогла. Сложив руки на коленях, она опустила глаза и мельком заметила, что одна из собак, до сих пор лежавших у очага, направилась к столу в надежде на подачку.

— Зная, сколько рыцарей в вашем отряде, лорд Тристан, я из двух зол выбрала меньшее, то есть вас. А что касается более выгодных условий, не принятых мною… — Она пожала плечами. — Я боролась, пока могла, ибо не думала, что нам придется сдаться. Но когда исчезла последняя надежда, а вы пригрозили, что не пощадите никого, я изменила решение.

— Вот как? Стало быть, вы не забыли свое обещание?

— Какое? — удивилась Женевьева.

— Не разыгрывать жертву, а быть нежной, как невеста.

Она напряглась, пораженная вкрадчивостью его голоса.

Охваченная слабостью, Женевьева снова утратила самообладание. Обернувшись, она заметила издевку в темных глазах Тристана.

— Невесты не всегда бывают нежны, милорд.

— Я имел в виду влюбленную невесту, — с горечью уточнил он, потом как ни в чем не бывало отвернулся и заговорил с молодым добродушным рыцарем с приятной улыбкой.

Женевьева вытерла о юбку вспотевшие ладони. Что это за человек? Она окончательно растерялась. Казалось, он презирает ее, даже не находит привлекательной…

Но, несмотря на все насмешки и оскорбления Тристана, его голос возбуждал ее. Он завладел Женевьевой, притом безо всякого труда.

«Тебе незачем понимать, что происходит, — напомнила она себе. — Надо просто очаровать его».

Между тем обед продолжался, разговоры за столом становились все громче. Рыцарям надоело воевать; вино оказалось сладким, угощение — вкусным. Постепенно все развеселились. Женевьева подозвала Грисвальда.

— Кубки опять пусты, — заметила она. — Эти люди сегодня празднуют победу, — добавила Женевьева, вновь почувствовав на себе пристальный взгляд Тристана. Румянец вспыхнул на ее щеках. — Пожалуй, пора пригласить жонглера. — Грисвальд кивнул и удалился.

В глазах Тристана застыл вопрос.

— Если вы что-то задумали, леди, — беспечно промолвил он, — то горько об этом пожалеете. Я справедлив к тем, кто служит мне верой и правдой. Но предательства не прощаю.

Женевьева подняла свой кубок и посмотрела поверх него на Тристана.

— В чем же вы видите подвох, милорд? Вы — хозяин этого замка. Все здесь принадлежит вам.

— Слишком уж легко вы смирились с поражением. Что-то я не вижу здесь ни одного рыцаря, готового защищать вашу честь. Странно, не правда ли?

Женевьева потупилась и трехзубой изящно изогнутой вилкой — еще одним предметом из приданого матери — начала ковырять ломтик баранины.

— Что же в этом странного, милорд? — спокойно отозвалась она. — В замке остались одни старики, ремесленники и фермеры. Кому из них придет в голову защищать меня?

Тристан скептически приподнял бровь и кивнул в сторону сэра Гая.

— За этого юношу я бы не поручился. Мне следовало бы отвергнуть ваше брачное предложение. Этому человеку оно придется не по душе: он не сводит с вас влюбленных глаз. Похоже, он попал в ваши сети. И все-таки улыбается мне и жмет мне руку. Любопытно!